Кэрол Мортимер - Талант и поклонница
Особенно учитывая то, что Джордан выглядел так, будто сейчас развалится на части.
– Я действительно думаю, что ты должен присесть, Джордан, – сказала она твердо и, демонстративно выдвинув из-под стола один из кухонных стульев, выжидающе уставилась на мужчину.
Джордан в свою очередь прищурился и свирепо поглядел на нее, но затем все-таки опустился на деревянный стул.
– После ужина иди собирай свои вещи, Стефани, – сухо произнес он и повернулся, чтобы поставить трость у стены позади себя. – Гидеон полетит обратно в Лондон завтра рано утром.
– Я… Что? – Стефани не пыталась скрыть недоумения по поводу внезапного объявления Джордана.
– Мы все летим в Лондон. Утром, – повторил Джордан с плохо скрываемым нетерпением.
– А как же моя машина?
– Я прикажу ее перегнать, – категорично заявил он.
– Но почему?..
– Не все ли равно почему? – рявкнул Джордан.
– Ну… нет, я полагаю, нет… – Ошеломленная Стефани слегка покачала головой.
Не следует забывать, что Стефани не хотелось вновь оказаться в Лондоне. Она согласилась работать в графстве Глостершир с Джорданом Сент-Клером по той причине, что хотела уехать из Лондона и держаться подальше от этого города до тех пор, пока не закончится бракоразводный процесс Ньюманов.
Глава 8
Стефани нерешительно вошла в кабинет, где Джордан вновь сидел за письменным столом, и застыла на пороге. Он бросил на нее загадочный взгляд:
– Что такое, Стефани?
Единственный свет в комнате шел от настольной лампы и падал на бумаги, лежащие перед Джорданом.
Как можно было ожидать, Стефани с большим трудом сохраняла спокойствие, ужиная с братьями.
Она не имела никакого понятия о том, какие мысли кружатся в головах этих мужчин. Разговора за столом не велось, оба брата пребывали в задумчивом молчании. Хотя Гидеон вежливо поблагодарил и даже похвалил Стефани за ужин, когда трапеза закончилась. Затем, извинившись, он отправился наверх – спать.
Стефани чувствовала, что предстоящий отъезд спланирован неспроста, поскольку Джордан тоже резко извинился и укрылся в своем кабинете через минуту после ухода брата.
Она беспечно пожала плечами:
– Раз ты и Гидеон намерены улететь завтра утром, может быть, нам следует сейчас попрощаться?
Джордан выпрямился, прищурился и оценивающе ее оглядел:
– Разве я непонятно объяснил, что ты летишь в Лондон вместе с нами?
– Да, ты объяснил. – Стефани сделала шаг вперед. – Но ты также с момента моего прибытия сюда дал мне понять, что не желаешь прибегать к услугам физиотерапевта. Таким образом, для меня появится идеальная возможность…
– Ты снова начала анализировать, Стефани, – тихо усмехнулся он и откинулся на спинку кожаного кресла.
– Перестань, Джордан! – Она с подозрением на него посмотрела, потом подошла и встала напротив стола. – Очевидно, мне нужно будет связаться с Луканом и сообщить ему, что поскольку я так и не начала работать с тобой, то не имею права требовать какой-либо оплаты…
– Я уверен, что ты поступишь очень справедливо, Стефани, – перебил ее Джордан. – Но, насколько я знаю, Лукан еще не отказался от твоих услуг.
– Нет. – Она вздохнула. – Но с самого начала было ясно, что ничего не получится, поэтому я предположила…
– Не следует делать никаких предположений о семье Сент-Клер, Стефани. – Джордан покачал головой, сжав губы в тонкую линию. – Когда я сказал, что утром мы все полетим в Лондон, я имел в виду, что мы действительно туда полетим.
Она нахмурилась:
– Я не понимаю, с какой стати должна тебя сопровождать, если ты даже не позволяешь мне помочь тебе!
– Может быть, я передумал?
Стефани посмотрела на него испытующе, но ей не удалось ничего понять по отстраненному выражению на лице Джордана.
– Джордан…
– Стефани, Гидеон прилетел сюда затем, чтобы сообщить мне, что наша мать приехала в Лондон, – резко заявил Джордан.
– Да?..
– Да, – отрезал он. – Так как она редко покидает Эдинбург, ее приезд имеет важное значение. Настолько важное, что Лукан решил приложить усилия и выяснить, почему именно она приехала в Лондон. Он сумел узнать, что послезавтра она записана на прием к онкологу, – с тяжелым сердцем говорил Джордан, по-прежнему не в состоянии спокойно принять причину, по которой Гидеон прилетел сюда лично, чтобы поговорить с ним.
Никто из трех братьев не сомневался в том, по чьей вине распался брак их родителей. Мать была для них всем. Молли любила сыновей, но никогда на них не давила и не осуждала. Она никогда не влияла на мнение сыновей и поощряла их принимать решения на основе собственного выбора. И даже если они поступали неправильно, мать все равно была на их стороне. Всегда.
Теперь пришло время им быть рядом с ней…
– Мне так жаль… – Стефани присела на стул, стоящий у противоположной от Джордана стороны стола.
– Мы пока ничего не знаем, – сказал Джордан. – Будет проведено предварительное обследование, которое может оказаться недостаточным.
– Но…
– Совершенно верно. Но… – Он мрачно кивнул. – Странно, не правда ли? – размышлял он вслух. – Когда узнаешь, что тот, кого любишь, может быть серьезно болен, перестаешь жалеть самого себя. Ведь именно об этом говорите вы с Гидеоном?
Щеки Стефани зарделись.
– Я сказала так только потому, что…
– Потому что это правда, – честно произнес Джордан, взял трость и стал беспокойно ходить по комнате. – Моя мать первой из моей семьи приехала в Лос-Анджелес, когда со мной произошел несчастный случай. Она оставалась у моей постели все время, пока я находился в больнице, а потом несколько недель сидела со мной в моей квартире. И она всегда меня обнадеживала. Всегда была в хорошем настроении. А оказывается, ее уже пожирала эта чертова болезнь…
– Ты сказал, что точный диагноз неизвестен, – тихо напомнила ему Стефани, наблюдая за тем, как он ходит.
– Достаточно того, что существует подозрение на онкологию. – Выражение лица Джордана стало еще мрачнее. – Мы возвращаемся в Лондон завтра, Стефани! И как только мы точно узнаем, что происходит с моей матерью, ты поможешь мне восстановить ногу.
Стефани ужасно обрадовалась тому, что Джордан наконец согласился на физиотерапию, хотя она предпочла бы, чтобы на его решение повлияли иные обстоятельства.
– Это замечательно, Джордан, – сказала она с одобрением. – Я с большим удовольствием порекомендую тебе другого физиотерапевта.
– Не хочу я другого физиотерапевта, черт побери! – зарычал Джордан, подойдя к ней и встав рядом. – Стефани? – Он немного наклонился, чтобы поддеть пальцами ее подбородок и заставить поднять голову. – Посмотри на меня! – рявкнул он, когда она продолжала избегать его взгляда.
Стефани подняла глаза, а затем быстро отвела их, оказавшись не в состоянии выдержать пристальный взгляд янтарно-карих глаз Джордана. Она покачала головой:
– Ты должен понять, что теперь я не могу работать с тобой, Джордан.
Простого прикосновения его пальцев к ее подбородку было достаточно, чтобы снова пробудить в теле Стефани чувственный трепет.
– Ты просишь от меня обещания больше не повторять того, что произошло между нами? – прохрипел он и покачал головой: – Так вот… Я не могу тебе этого обещать. А ты можешь?
Она облизнула пересохшие губы, прежде чем ответить ему хриплым голосом:
– Нет. В том-то все и дело, – быстро сказала она, прежде чем Джордан смог ей что-то ответить. – Я не могу работать с человеком, с которым… С мужчиной, который… – Стефани простонала. Она даже словами не могла описать ситуацию. – Я не вступаю в интимные отношения со своими пациентами, Джордан!
Он нахмурился, глядя на нее сверху вниз и не делая никаких усилий, чтобы скрыть свое разочарование от ее упрямства.
Приняв решение начать лечение, Джордан вовсе не желал менять Стефани на другого физиотерапевта. Лукан мог нанять для него только лучшего специалиста, а это означало, что Стефани Маккинли – лучший физиотерапевт, которого могли нанять богачи Сент-Клеры. Если Джордан собирается встать на обе ноги, то лучше всего довериться в этом вопросе именно Стефани.
Он резко отпустил ее подбородок и сделал шаг назад:
– Я не считаю, что мы вступали в интимные отношения.
Она моргнула:
– Но недавно…
– Забудь о том, что было недавно, – посоветовал он ледяным тоном. – Ничего не произошло. Я лишь играл с тобой, – прибавил он. – Отныне мы сосредоточимся на том, для чего ты сюда приехала.
Забудь о том, что было недавно. Ничего не произошло. Я лишь играл с тобой.
Последнее его утверждение ранило Стефани сильнее всего. Но почему? Потому что она знала, что он говорит правду? Или потому, что любые его слова окажутся бесполезными, так как она уже им увлеклась?
