Артем Рыбаков - Взорвать прошлое! «Попаданец» ошибается один раз
К десяти вечера мы закончили совещаться. Командир решил, что в последний спокойный вечер надо дать возможность людям отдохнуть и собраться с мыслями. Вот только баню растопить не дал!
Я сидел на завалинке и наслаждался одной из немногих оставшихся у нас сигарет с вирджинским табаком.
— Оставишь? — спросил Миша Соколов, устраиваясь рядом.
— На.
Пока я обдумывал, с чего начать разговор, танкист глубоко затянулся.
— Мягкий какой! Трофейный? — спросил он, выпустив клубы дыма из носа.
— Вроде того…
— Антон, а что такое «либераст»?
Я чуть не подпрыгнул от неожиданности.
— Это ты откуда взял? — незаметно переведя дух, поинтересовался я у него.
— Да вчера товарищ капитан какое-то взрывное устройство делал, а я товарища военврача искал. Ну, и когда зашел, услышал, как он приговаривает: «Вот вам от меня подарочек будет, либерасты общеевропейские!»
— Ах, это, — я вздохнул с облегчением, — товарищ капитан маты так заменяет. У него, видишь ли, три дочки малых и сын, ну он и приучился.
— Четверо? Силен, однако.
— Ты еще учти, что ему уже за пятьдесят, и он в командировках времени больше, чем дома, вот уже лет двадцать проводит.
— Я и говорю — силен!
— Миш, а я вас с Семой с собой забрать хочу. Ты как, не против?
— А с чего мне быть против? Да мы и так вроде в вашем отряде или нет?
— Пока нет.
— То есть? Я думал, что мы, как Емельян или милиционер наш.
— Нет. Вы — не как они. Вы пока — сбоку припека были. Да и сейчас мы на вас смотреть будем — гожи вы нам или нет.
— Товарищ старший лейтенант госбезопасности, — «Ну что у них за манера такая — чуть что навытяжку вставать? Уставники несчастные!» — хочу официально попросить вас о включении меня в состав отряда. Вы не смотрите, что документов нет, всегда ж запросить можно. — Голос Михаила стал умоляющим. — Мне бы только до рычагов снова добраться! А уж там я знаю, чем немцев порадовать!
Мне, испорченному насквозь циничным в отношении к «высоким чуйствам» веком, иногда манера предков выражаться казалась каким-то театральным представлением, но прошедший месяц доказал, что, как правило, они в своих мыслях и чувствах искренни. И если заявления сбежавшего лейтенанта Сотникова в свое время чуть не вызвали у меня приступ смеха — настолько пафосными и чрезмерно выспренными они казались, то к словам Миши я отнесся серьезно.
— Товарищ красноармеец Соколов, — ответил я, вставая, — вы приняты кандидатом в диверсионную группу. Разрешаю сесть.
— Служу трудовому народу!
— Похвально. Давай, Семена найди, и приходите сюда через полчасика.
Понежиться на завалинке мне так и не удалось — минут через пять нарисовался Шура-Два и радостно ухмыляясь, сообщил, что наши бойцы наконец-то разыскали где-то кровать и ему нужна помощь в изготовлении «вьетнамских» противопехоток. Так что до прихода Миши с Семеном я упорно пилил трубки из кроватной спинки, а Саша нарезал из дощечки взрыватели. И только с приходом «кандидатов в члены» появилась возможность по армейскому обыкновению припахать молодых, а самому развалиться в обнимку с гитарой на ворохе прошлогоднего сена.
Под аккомпанемент ножовки и лучковой пилы начал наигрывать негромко какую-то тягучую и заунывную блюзовую тему. Что-то вроде «стенаний молодого негра о подружке, проданной злым плантатором злому плантатору в далекий Новый Орлеан», но сам скоро заскучал. Тут бойцы закончили пилить и принялись стучать молотками.
«О, это по-нашему!» — я подхватил ритм и перешел на рок-н-ролл.
Заметив, что Соколов то и дело оборачивается на меня, прикрикнул на него:
— Осторожней, по пальцу попадешь! — И точно — спустя пару секунд после моего предупреждения Миша звезданул-таки себе по руке и, взвыв, принялся трясти ею в воздухе.
— Шли бы вы на свежий воздух, товарищ старший лейтенант! Или сам давай работай, эль Марьячи ты наш! — накинулся на меня возмущенный потерей трудового ресурса Бродяга.
— Всё, товарищ капитан, затыкаюсь и умолкаю навеки… — И, поставив гитару у стенки, я демонстративно понуро направился к двери.
— Э, ты что? — окликнул меня Саша. — Птица-радива, куда пошел? Я же не вообще, погоди четверть часика, а только потом народ отвлекай.
— Ну, раз я отвлекаю… — я встал в позу «гордого, но непонятого Творца».
— Тох, хорош кривляться.
Я покладисто вернулся и забрал гитару.
В дверь постучали.
— Да, войдите, — Александр встал из-за стола.
В сарай заглянул Зайцев:
— Доброй ночи, товарищ капитан. И товарищ старший лейтенант, — добавил он, заметив меня.
— И вам всего хорошего, — ответил Бродяга несколько недовольным тоном, подразумевавшим, что он сейчас очень-очень занят и хотел бы побыстрее вернуться к своим делам.
— Извините, что отрываю, но товарищ майор сказал, чтобы вы дали мне образец «вьетнамки», хоть я и не знаю, что это такое…
— А, — протянул Саша, — входи. Мы как раз их сейчас и мастырим. Вот. — И он протянул Зайцеву мину, которую собирал перед приходом последнего.
Тот повертел в руках детали и изумленно выпучился на Бродягу:
— Но это трубочка, как я понимаю, от кровати и кусочек дощечки с гвоздем! А где же мина?
— Миша, выскочи во двор и гаркни: «Проверочный!» — обратился наш начштаба к Соколову.
После того как его приказание было выполнено и танкист вернулся, Саша снова обратился к Зайцеву:
— А теперь, старлей, смотри и учись!
Щепкой провертев в земляном полу отверстие глубиной сантиметров в пять, он положил на дно деревяшку с гвоздиком, затем аккуратно поставил трубочку сверху, проделал с ней необходимые манипуляции и, взяв со стола винтовочный патрон, опустил его внутрь трубки.
— Готово!
Зайцев с удивлением наблюдал за всеми этими манипуляциями. Было заметно, что он все равно не понимает происходящего, а вот Михаил и Семен соображали быстрее.
— Товарищ капитан, — как старший по званию Семен решился прервать разговор командиров, — если теперь наступить, патрон выстрелит, верно?
— Точно так. — И Саша, присыпав мину землей, взял небольшую дощечку и положил ее сверху.
— Внимание! — И Бродяга наступил на край дощечки.
Грянул выстрел! На нас посыпались мусор и деревянная труха с пробитой пулей крыши.
— Понятно теперь? — на старшего лейтенанта было больно смотреть.
Слово снова взял Семен:
— Товарищ капитан, а если не сработает?
— Один раз не сработает, в другой повезет. Тут главное — дешевизна. Во Вьетнаме этим и руководствовались. Стоит копейки, а по тропинке хрен пройдешь. Да и бамбук у них там, считай — трубки сами из земли растут.
— А Вьетнам — это где? — спросил Приходько.
— Это туземное название Французского Индокитая, — как более подкованный в местных реалиях я пришел на помощь Александру.
* * *Отпустив вперед новичков и Зайцева, мы с Шурой пошли вслед за ними к дому.
— Спасибо тебе, Тошка, что с Вьетнамом выручил. Заносит меня иногда, — неожиданно сказал Бродяга.
— Да не за что… Саш, я вот чего спросить-то хотел…
— Ну?
— А жетоны, что мы у зондеркомандовских забрали, они что значат?
— О, это крутые вещички, при грамотном, естественно, подходе. Нам, когда на курсах лекции читали, их приводили как пример «бесконтрольного контроля».
— Это как?
— Жетоны эти — и удостоверение личности, так сказать, «на предъявителя», и одновременно оперативный значок.
— Как бляха у гаишников, да?
— Верно. Предъявление жетона означает, что сотрудник выполняет оперативное задание. Но ребята из СД жетончики и просто так показывали. Вместо удостоверений.
— Вроде того, как у нас милиционеры ксиву вместо паспорта в железнодорожную кассу суют?
— Точно, но при этом учти, что любому сотруднику любой службы, в случае если он своими действиями засвечивал кого-нибудь из «ребят Гейдриха», вставляли тако-о-ой пистон, что никто предпочитал с ними не связываться.
— А как же гестапо или гээфпэшники? Они что, вражеских агентов не ловили?
— Ну, у немцев в армии сотрудники СД были при любом штабе с корпусного уровня и выше, на оккупированной территории — в каждом гебитскомиссариате, плюс резидентуры в городах стратегического значения. При любой потере жетона его искали до последнего, потому мы и трупы всех эсэсманов старше унтера похоронили в болоте. Помнишь, сколько их всего было?
— Четырнадцать, — не задумываясь, ответил я, поскольку сам эти трупы и обыскивал как человек, разбирающийся в эсэсовских знаках различия.
— А жетонов мы сколько нашли?
— Четыре.
— Пять. Я еще один у них в штабе нашел на столе. Я думаю, через пару-тройку дней они бросят искать жетоны и их владельцев, после чего номера жетонов внесут в список недействительных. Орднунг, знаешь ли.
