Роман Злотников - Американец
— Вы — мистер Воронцов, верно?
— Да.
— И вы сегодня, 1 августа 1895 года, прибыли на пароходе «Девоншир», но без билета?
— В точности так, сэр! А что, это может помешать мне стать гражданином Соединенных Штатов? Но почему?
— Видите ли, мистер Воронцов, пять лет назад в соответствии с законом контроль за потоком иммигрантов перешел к Федеральному правительству. И были приняты ограничения на въезд. Именно поэтому три года назад на этом острове и был построен наш центр.[45]
— Сэр, но я все еще не понимаю… — ошарашенно начал бормотать я.
— Наше общество стало достаточно богато и цивилизованно, чтобы не бросать на улице тех, кто не может прокормиться сам. Это понятно?
Я только кивнул.
— Тем не менее, это не означает, что нам нужны здесь те, кого придется содержать. Или те, кто будет доставлять проблемы. Проститутки. Нищие. Преступники. Или те, кто не будет иметь другого выбора, как стать преступником или проституткой. Поэтому мы здесь проверяем на здоровье. И вы, Урри… Вы ведь не против, если я буду звать вас по имени?.. Так вот, по этим критериям вы, Урри, проходите. Вы — здоровый молодой человек, полный сил. Кроме того, вы сносно говорите по-английски, пусть и с акцентом. И вы достаточно образованны, чтобы найти работу и содержать себя.
— Тогда в чем проблема, сэр?
— Проблема, Урри, в том, что милые молодые люди с хорошим образованием, вроде вас, обычно прибывают первым или вторым классом. С приличным багажом, запасом платья, набором документов и рекомендательными письмами. А также — с некоей суммой, позволяющей им достаточно долгий срок прожить на привычном им уровне.
С этими словами он демонстративно оглядел меня с головы до ног, после чего продолжил:
— Вы же, Урри, прибыли зайцем, в истрепанной одежде и обуви, и даже без головного убора. Также у вас нет при себе ни каких-либо бумаг, ни средств к существованию. Вы не сможете купить себе билет. Вас никто не встречает. У вас нет даже двух долларов на въездной налог![46]
— Опыт говорит нам, Урри, что люди, подобные вам, прибывают без билета и денег только в случае больших проблем. Если они скрываются от полиции, к примеру. Что вы можете сказать на это?
Я изобразил смущение. Потупил взор, попытался оправить остатки футболки, спрятал под стул потрепанные кроссовки… А сам в это время быстро обдумывал ответ.
— Сэр, вы правы, я не подумал, все это выглядит подозрительно. Однако объяснение на самом деле простое. Я с самого детства восхищаюсь вашей страной, сэр, и почитаю ее за образец, по которому должны быть перестроены и остальные страны. Уже несколько лет я просил отца отпустить меня сюда хотя бы с кратким визитом. Но отец не желал и слушать. Однако помог случай. Моему дальнему родственнику вздумалось взять меня с собой в вояж. И вот, в порту я случайно увидел «Девоншир». И услышал, что он вскорости отплывает в Нью-Йорк. И я сбежал. Сбежал, как был. В домашней одежде, без документов, денег. На пароход пробрался «зайцем», — тут я глянул на него и с жалобными интонациями закончил:
— Мне просто очень хотелось попасть сюда, сэр!
Помолчав, Вилли сказал:
— Да, Урри, согласен, это объясняет ваш вид, отсутствие денег и документов. Но, согласитесь, только в том случае, если вы говорите правду. Впрочем… Это решать не мне. Я ваш ответ зафиксирую и передам начальству. Оно и будет решать. Вы же пока ответьте мне еще на несколько вопросов. Предупреждаю, отвечать вы должны правдиво и серьезно, без шуток!
Какие уж тут шутки! Если меня сейчас «вернут» в Европу, я вообще сдохну. Тут хоть шансы есть. Хотя пока что Америка и встречала меня довольно сурово. Больше всего это напоминало странную помесь военкомата и следственного изолятора. Ну, как мне его описывали побывавшие там. Вопросы были и правда странными.
— Вы многоженец? Вы анархист? Вы поддерживаете насильственное свержение американского правительства?
Всего вопросов было несколько десятков, я же, предупрежденный Вилли, предельно коротко отклонял подозрения в своей нелояльности.[47]
— Что ж, мистер Воронцов, спасибо! — сказал Вилли, закончив задавать вопросы и снова чиркнув что-то в моих бумагах. Желаю вам удачи и терпения.
— Простите, инспектор, а долго ли мне придется ждать решения?
— Решение по вашему вопросу может быть принято и сегодня. Но этого мало. Люди без денег должны ждать, пока не найдется кто-то, кто обяжется содержать вас первое время. Обычно это бывают родственники или друзья. В вашем же случае, Урри, стоит надеяться лишь на вербовщика. И, Урри, я советовал бы вам цепляться за первого, кто согласится вас взять. Потому что за химиками сюда не приходят… Ладно, хватит болтать, пойдемте-ка!
В коридоре он подозвал очередного «синемундирника», в сопровождении которого я и попал на третий этаж.
— Ищи свободное место, где спать, и располагайся! Вещи держи при себе, если что оставишь — пропадет, и следов не найдешь. Распорядок написан на стене. Если не умеешь читать — спросишь у соседей. Им все равно заняться нечем! — привычно оттарабанил тот, не думая о том, что у меня никаких вещей нет. После чего повернулся и предоставил мне возможность собраться с мыслями.
Из мемуаров Воронцова-Американца
«…Надо сказать, что чем дольше я был на острове Эллис, тем чаще вспоминал рассказы людей, побывавших в тюрьме. Помещение представляло собой длинную узкую казарму, с трехъярусными деревянными нарами. Нижние нары все были заняты, второй ярус тоже, так что лезть предстояло под самый потолок. Никакой постели не было, люди спали прямо в одежде, на голых досках, укрываясь пиджаками, пальто, одеялами — у кого, что было с собой. Некоторые бедолаги, подобно мне, ночами мерзли, так как укрыться было совершенно нечем.
Кроме того, меня, как и всех тут, „пробирковали“, заставив изготовить и нашить на футболку бирку с надписями „Воронтсофф“ и „Девоншир“.
Еще больше заставляло вспомнить тюрьму и казарму то, что в одном помещении собраны были только мужчины, женщин держали отдельно.
Впрочем, были и отличия. Так, с некоторыми мужчинами были и дети. Кроме того, за режимом особо никто не следил. Спать можно было в любое время, хоть днем, и многие этим пользовались. Кроме того, на половине крыши были оборудованы места для прогулок, и можно было, поднявшись, подышать свежим воздухом.
Гвоздями, на которых держался распорядок, были приемы пищи. В обед и на ужин собирались все. Завтрака не было. Рацион заставлял вспомнить старый анекдот про армию: „На первое капуста с водой, на второе — капуста без воды, на третье — вода без капусты“. Так и тут. На обед давали похлебку из бобов или бобов с картошкой. На второе — несколько картофелин, сваренных „в мундире“, третьего не было. Излишествами нас не баловали. Воду можно было пить из специального бачка, установленного у входа в казарму, в любое время. А на ужин были либо вареные бобы, либо картошка в мундире. И так день за днем. Правда, должен отметить, что, хоть питание не было разнообразным, оно позволило не протянуть ноги с голоду.
Всех нас, задержанных, мучили тоска и неизвестность. Мне, одинокому, в этом смысле было чуть полегче, а вот семейные не имели шанса увидеться с семьей ни в столовой, ни на прогулке. Пуританские правила тут соблюдались строго, так что кормили и „выгуливали“ нас и женщин в разное время.
Впрочем, „в порядке компенсации“, недостаток душевных страданий мне возместился телесными. В отличие от сотоварищей по изолятору, я совершенно не привык ни к грубой еде, ни к ночевке на деревянных нарах в одежде, не было у меня также и привычки к столь длительной праздности. Потому я использовал все время, когда были разрешены прогулки, и наматывал круги по крыше, думая о разном.
Во время прогулок взгляд то и дело упирался в кипучую жизнь Манхэттена. От этого хотелось выть. Потому я старался больше спать…»
Нью-Йорк, остров Эллис, 5 августа 1895 года, понедельник, незадолго до обеда
Мистер Спаркс тщательно раскуривал кубинскую сигару. Прикуривать ее от спички означало портить вкус. Так что он сначала разжег специально заготовленную для этого щепку, и уж от нее прикурил. Да, раз уж все равно нужно производить впечатление, то почему не делать это так, чтобы и самому иметь удовольствие? Человек, которого он пригласил сюда, на набережную острова Эллис, уже показался в дверях, так что он успеет оценить уровень доходов Спаркса по одной сигаре, которую тот курит.
— Мистер Спаркс?
— Да, это я! А вы — мистер Хаммерсмит? Добрый день!
— И вам доброго дня. Так зачем вы хотели меня видеть?
Прежде чем ответить, Спаркс со вкусом затянулся. Потом подождал, и выпустил струю дыма.
— Наша компания, мистер Хаммерсмит, решила помочь бедолагам, у которых недостаточно средств, чтобы заплатить въездной налог. Мы готовы взять сколько-то из них на содержание на первое время. И дать им работу.
