Мэри Джентл - Том I: Пропавшая рукопись
Нет уж. Мадам Аш — тот человек, который уговорил их бросить свои поля и заняться воинским делом. Приговорил к бесконечным сырым утренникам на травянистых, пропитанных кровью холмах, долгим ночам в горящих городах, переполненных изуродованными трупами. Она — тот человек, благодаря которому, как они надеялись, после всех этих кошмаров они все-таки останутся в живых.
Двое-трое тех, кто оказался поближе, повернули головы, заметив Томаса Моргана. Один из пушкарей уставился на Аш неподвижным, непонимающим взглядом и опустил свой шнек; другой, у второй пушки, уронил затвор. Трое фламандских алебардщиков прервали разговор, у них отвисли челюсти.
Антонио Анжелотти ужасно выругался на своем великолепном музыкальном итальянском языке.
Флора медленно выпрямилась, в свете фонарей на ее лице вспыхнула безумная надежда, сменившаяся изумлением и — неожиданно — страхом.
— Ну-ка под прикрытие! — заорала на нее Аш.
Сама Аш тем не менее оставалась на открытом пространстве. Она подняла руки, отстегнула пряжку шлема Марка Тиддера и сдвинула его с головы. Ее коротко остриженные серебристые волосы стояли торчком, взмокшие от пота. Плевать на риск! Конечно, какая-нибудь тварь может угодить в меня стрелой, — плевать, пусть они меня видят.
— Ни хрена себе… — молвил кто-то восхищенно.
Аш затолкала шлем под мышку. Металл был холодным, это чувствовалось даже через кожаные ладони рукавиц. Свет от фонарей падал на плащ, почерневший и жесткий у горла от высохшей крови, на груди отчетливо виден Лев Лазоревый. Из-за того, что на руках у Аш были слишком большие кольчужные рукавицы, а на ногах — слишком большие сапоги, у нее был вид ребенка в одежде взрослого. Высокого тощего ребенка. Три шрама отчетливо выделялись темными пятнами на ее белых отмороженных щеках.
И тут она пошевелилась, уперла кулак в бедро, чтобы ее признали по привычной позе: вот — Аш, капитан Аш, мадам Аш, кондотьер; женщина, в нарушение всяческих законов одетая по-мужски; женщина-воин в камзоле и рейтузах, волосы острижены, как у раба, лицо исхудало от голода и боли, но глаза сияют злой улыбкой.
— Это она, это капитан! — дрожащим голосом объявил Томас Морган.
— АШ! АШ!
Она не поняла, кто это крикнул; в тот же миг, обвалом, к ней кинулись все. Они забыли о том, что в нескольких ярдах — полный дом врагов. Первым до нее добежал Анжелотти, слезы текли по его черному от пороха лицу, он обхватил ее обеими руками, как ствол дерева; Флора с силой оттолкнула его в сторону и вцепилась в руки Аш, уставилась ей в лицо — задыхаясь от невысказанных вопросов. А потом навалились все остальные: Генри де Тревиль, Людмила Ростовная, Дикон Стур, Питер Тиррел и Томас Рочестер со знаменем отряда, Герен аб Морган — все они накинулись на нее, хлопая по спине кольчужными рукавицами. Они орали так громко, что ее голоса было не слышно:
— Поглядите только, что с вами, сукиными сынами, стало, стоило оставить вас на пять минут! Где Роберт? Где он, мать вашу!
— В Дижоне! — Флора, внешне похожая на высокого мужчину с грязным лицом, крепко схватила ее за руку. Железная хватка хирурга. — Аш! Это правда ты? Ты постарела. Боже, ты постарела! А твои волосы… Ты была в тюрьме? Ты сбежала? — И в ответ на кивок Аш: — Матерь Божья! Зачем ты вернулась! Зачем ты вернулась к нам? Надо было тебе бежать подальше. Одному-то отсюда еще можно убежать…
А ведь Флора права. Аш поняла это и испугалась. «У меня было гораздо больше шансов убежать одной. Не стоило мне подниматься по этой улице и соваться в самую гущу — очень небольшой — группы вооруженных безумцев.
Но мне и в голову не пришло не делать этого…»
Она не почувствовала сожаления и даже не удивлялась. Флора прикоснулась к холодной щеке Аш, обезображенной шрамами. «Почему я ожидала чего-то другого? Приветствую вас в сумасшедшем доме!»
О Годфри я расскажу ей позже, решила Аш. Она подняла голову и оглядела круг лиц; все взмокли, несмотря на холодный воздух, у всех оружие наголо, двое невдалеке слезали с высокой стены.
— Командиров ко мне!
— Слушаю, капитан! — Морган умчался.
Они находились в одном из переулков, которые с трех сторон окружают дом Леофрика и доходят до конца утеса. Аш представила себе этот план — точно и подробно. С четвертой стороны — сама стена Цитадели.
Она посмотрела вниз, на поперечный переулок.
«Сейчас я смотрю на север. На стену Цитадели. Позади этой стены — и чертовски далеко внизу — гавань Карфагена».
Из-за света фонарей и факелов трудно было понять: возможно, свет сочится из-за стены, а шум — издалека снизу, из-под стены.
— Герен! — Она дружески ухмыльнулась Герену аб Моргану, вернувшемуся опять к ней от барьера из больших щитов, хлопнула его по плечу.
— Ни хрена себе, ведь это ты! — он все не мог успокоиться.
— Ты сюда привез отряд на корабле? Значит, у нас есть корабли? Ну и как тебе путешествие за границу в Вечный Сумрак, а, Герен?
— Мерзость! — вздрогнул широкоплечий капитан. — Но это не я их привез, не я! Видишь ли, у меня морская болезнь.
— Морская болезнь?
— Поэтому я и стал лучником. А не торговцем шерстью, как все в моей семье. При переезде от Бристоля до Брюгге я всегда отдавал рыбам все, что съедал. — Герен аб Морган вытер рот тыльной стороной ладони. — И пока плыли сюда из Марселя на этой херовой галере, я только об одном мечтал — чтобы дело того стоило. А что твой папаша, богат?
Группа солдат притащила большие щиты, и Аш упала на колено позади временного прикрытия, пока к ней подбегали остальные ее офицеры. Аш снова натянула шлем и застегнула его. Она взглянула на ворота дома Леофрика: расстояние отсюда до них по переулку пятьдесят ярдов, попали в них уже два — или три? — пушечных ядра, но они все еще крепкие. Надо больше пушек.
— Леофрик мне не отец, — ответила она наконец Моргану. — Богат, да. Но мы будем путешествовать налегке, так что берите только такую добычу, какую легко донести — ясно?
— Понял, капитан. Разумеется.
Аш взяла себе на заметку, что надо будет обыскать Герена на обратном пути. Наверняка нахапает. Как бы потом ко дну не пойти со всем этим добром.
— Все-таки как же вы, ребята, добрались сюда?
— На венецианских галерах, — сказал ей на ухо Антонио Анжелотти, когда она взглянула на него. Своими ангельскими ресницами он прикрыл смеющиеся глаза. — Милорд Оксфорд отыскал для нас двух венецианских капитанов, переживших сожжение Республики. Они что угодно сделают, лишь бы навредить Карфагену.
— Где они?
— Стоят на якоре у берега в десяти милях отсюда. Мы прибыли переодетые в караванщиков из Александрии. Я…
Мы решили, что они могли из Оксона увезти тебя сюда. И пошли слухи, что ты в Карфагене.
— Первый раз в жизни слух оказался верным.
Не столько в выражении лица Анжелотти, столько в его глазах было откровенное ожидание. И еще — вера в нее. Аш снова почувствовала приступ страха где-то внизу живота. Она сидела, скорчившись за хлипкими щитами, и думала: «Надо же, приехали за мной. Сделаем по-быстрому все, что задумано, и уносим ноги… А может быть, стоит просто уносить ноги, иначе погибнем все. Сколько бы их ни было, они все погибнут, если я их не вытащу отсюда. Именно этого они от меня и ждут. Уже пять лет — ждут.
Ответственность. Я отвечаю за них. За всех вместе и каждого в отдельности. Даже если их привез сюда де Вир».
Она ощутила лицом дуновение леденящего ветра, прилетевшего из южной пустыни. Ветер донес издали панические крики из центра Цитадели. Но здесь, в этом разрушенном квартале, — здесь никакого движения. Где Леофрик, где его люди? Где люди короля-калифа? Что происходит?
— Хорошо, — сказала наконец Аш. — Кто-нибудь, найдите мне доспехи. Подходящие по размеру. И меч! Милорд де Вир, мне надо с вами переговорить!
Поднявшись, она отошла в сторону, а когда граф Оксфорд подбежал к ней, взяла его за облаченную в стальной доспех руку и отвела на несколько шагов прямо под стену, в то место, над которым не было амбразур. Здесь угол наклона стены был таким крутым, что не простреливался.
Откуда-то из переулка послышались крик и хруст — и громкий торжествующий вопль:
— Попал!
— Мадам, — начал Джон де Вир.
Его блеклые голубые глаза были прищурены, как будто он смотрел на яркий свет или развеселился. Поверх стальных доспехов на нем была надета ливрея де Виров — алая, желтая и белая — преувеличенно яркая в тусклом свете фонарей. Под поднятым забралом шлема лицо его было красивым, грязным, морщинистым, оно сияло, как у возбужденного юнца.
Бум-мм!
Звук без предупреждения ударил по барабанным перепонкам. Ушам стало больно, даже несмотря на подкладку шлема. В переулок посыпались отбитые кирпичи, и каменная пыль осыпала плечи; запрыгали осколки булыжников, растрясенных землетрясением, и у Аш опять защипало глаза.
— Капитан Аш! — громко заговорил Джон де Вир, стараясь перекричать каскад звуков, поднявшихся после залпа пушек Анжелотти. Его, казалось, ничуть не удивило ее появление. Через ее голову он указал направо, на массивную стену Цитадели: тупик в конце переулка высотой в двадцать футов: — Остальные пушки скоро подъедут!
