Чума с привкусом шоколада - Юрий Станиславович Климонов
— Пошёл вон, козёл! — проорала она в окно. — Хрен тебе, а не формула! Я лучше сдохну, чем отдам её вам!
— Зря! Тогда тот же вопрос к Лене Мочаловой — дадите формулу? Условия те же.
— Иди нахрен, чмо! — Лена сама не ожидала от себя такого и сразу же покраснела, несмотря на одобрительный взгляд мужа и его поднятый вверх большой палец правой руки.
— Ну что ж, вы сами сделали свой выбор! Тогда обращаюсь к остальным медикам — вашим пропуском в дальнейшую жизнь будет та самая формула лекарства от Чумы. Даю пять минут на обдумывание сложившейся для вас ситуации. Время пошло.
— Серёжа, Алёна! — снова заговорила рация, но теперь уже голосом Пасечникова. — Держитесь! Скоро здесь будут десантники и часть спецназа, которая осталась верной Ермолаеву.
— Будем стараться, — ответил ему Мочалов-старший. — Но у нас только пистолеты против автоматов и ружей.
— Женщин в подвал, а вы с Димой попытайтесь продержаться сколько сможете.
— Спешу и падаю уйти в подвал. Впрочем, если кто туда и пойдёт, то Вова. И не смотри на меня так — тебе жить и жить, если что, понял?
— Я не военный и подчиняться приказам не буду, — покачал головой мальчик. — Лучше сразу застрелите меня. У меня девушка из юнармейцев, а я буду в подвале сидеть?
— Твою мать, «Ромео»!.. — вскипела Алёна.
— Стоп, Аленький, не пори горячку. Вовка прав — всё равно они не пощадят никого из нас — слишком много знаем…
Раздавшиеся выстрелы в ответ на непрекращающуюся перестрелку в стороне второго блокпоста показали, что подмога пришла. Понял это и Белов.
— Вы зря стараетесь отбить своё руководство! — она снова взял в руки мегафон. — Оно уже зачищено. Смысл дальше продолжать кровопролитие? Вы спокойно перейдёте на сторону Княжества и будете служить верой и правдой ему. Не вижу проблемы!
Со стороны первого блок поста раздался сильный взрыв, минутой спустя внутрь анклава въехал танк, выстреливший почти сразу вторым снарядом в скопление автобусов. Курсовой пулемёт выцелил несколько бойцов противника и открыл огонь по ним. Со стороны второго блокпоста наконец-то внутрь анклава вступили пятая и восьмая рота десанта, прикрываемая парой десятков снайперов, с перевязанными на предплечье белыми повязками, как символ отличия от предателей.
Христолюбы прыснули под автобусы и другие укрытия в надежде организовать оборону, но десант и танкисты решили никого не брать в плен. Рота, верная Белову, также вступила в боестолкновение на стороне прибывших, но что сделают сотня их да около пятисот рыл всякого сброда, хоть и с оружием, против пары тысяч подготовленных ВДВшников и спецназовцев при поддержке танков и БТРов? Несомненно, христолюбы рассчитывали на внезапность и поддержку некомбатантов, а тут вышел облом — даже женщины кидались на врывающихся внутрь общежитий христолюбов с оружием, пытаясь защитить детей. Четыре взвода юнармейцев в тот момент присутствовали внутри анклава. Ведомые Аней, они организовали небольшой узел сопротивления у гаражей анклава, укрываясь среди техники и периодически постреливая в выскакивающих на звуки стрельбы нападавших. Хотя и у них были потери — с пистолетами против чего-то более серьёзного особо не попрёшь.
В течение получаса, вооружённые десантники, танкисты, примкнувшие к ним лояльная часть спецназа и бывшие в Тополиновке американцы провели настоящую карательную операцию против тех, кто попытался вероломно захватить анклав. Белов, поняв, что его карта бита, вместе с горсткой своих бойцов, предпринял попытку прорыва из анклава. Предпринял, но неудачно — его внедорожник расстреляли из гранатомётов, а легковушку с его бойцами подожгли вторым номером.
Бой продолжался ещё чуть более часа, пока десантники не приволокли один ДШК. Они установили его на импровизированный помост из капота одной из приезжих машин и начали массированную зачистку противника, залёгшего под колёсами или днищем прибывших автобусов и автомашин.
Везде горела техника, пахло гарью и… кровью. Анклав победил, но ему дорого обошлось предательство Белова: 654 гражданских жителя, четыре десятка десантников, 5 юнармейцев и… часть Совета Союза — Ефимов, Сабуров, начальник МТО и Кулешов убиты, Ермолаев ранен в живот, Сомов — в руку, а Сара легко в ногу. Семья Кулешовых погибла вся — к неописуемому горю, как Сергея, так и Лены с Алёной. Мочалов потерял почти всех своих друзей, с кем начинал строить анклав — остались только Захаровы — отец и сын, чета Пасечниковых и Дима с Леной.
Полковник медицинской службы анклава, не переодеваясь, в парадной форме, носилась среди раненых и помогала коллегам обрабатывать поступающих пациентов с огнестрельными ранениями и колото-резанными ранами. Всего таких набралось около трёхсот. Медицинские палатки ставились прямо у медпункта, куда относились самые тяжёлые пострадавшие после операций. Как только лесовозом оттаскивалась подбитая вражеская техника, собирались трупы захватчиков, на это место устанавливалась палатка и сразу же приносились раненые. Нестройный плач, охи, завывания родных потерявших кого-то из близких — этот печальных многоголосый шум заполнил всю внутреннюю территорию анклава и не смолкал до темноты.
Вечернее экстренное совещание Совета проходило в стенах медпункта, на втором этаже, куда доставили после операции генерал-майора.
— Эту падаль закопали? — хрипло поинтересовался Ермолаев о Белове и, получив утвердительный кивок Мочалова, ещё больше помрачнел. — Сука! Сколько народа из-за него полегло… что думаешь делать?
— А хрен его знает, Олег… Сабуров, Ефимов, Кулешов и твой начальник МТО погибли… у Кулешова вся семья вместе с ним… а ещё разбираться с летунами, почему подстава такая…
— Не руби с плеча — возможно, их перехватили по дороге, ну и пришли в анклав вместо них…
— Олег Петрович, считаю, что Служба Безопасности не справилась со своими обязанностями, — угрюмо добавил Пасечников.
— Неэ-э-э, Денис, тут предательство на самом высоком уровне и не твоя ошибка, а моя — ведь это я оставил этого подонка у руля СБ. Пусть твоим замом, но это моя кандидатура. Мля, сука, кто ж знал! — подавшись чуть вперёд, Ермолаев охнул от боли и улёгся снова на кровать.
— Товарищ генерал-майор, если вы не успокоитесь сами, введу вам снотворное, — покачала головой Мочалова. — Я допустила ваше участие в этом совете только из-за чрезвычайной ситуации в анклаве.
— Ладно, не шумите, Алёна Николаевна, просто эмоции бьют через край…
— Пап! Лётчики вышли на связь, — ожила рация в кармане Сергея.
— Понял, Вов, сейчас приду.
— Помни — главное, не руби с плеча, — повторил ему Ермолаев.
— Не буду.
До своего дома Мочалов
