Меч Тамерлана - Даниил Сергеевич Калинин
И пусть не сами татары ковали оружие и искусные панцири «хатангу дегель» для своих тяжелых всадников — но это производство было залогом существования бронированной конницы, ударной мощи Орды. А оно, в свою очередь, заметно сбавит обороты, как только пешие караваны с восхода перестанут приходить на Итиль и в Азак… И как только флотилии генуэзцев перестанут приплывать в Тану.
Тохтамыш, прекрасно осознавал выгоду торговли по ответвлению Шелкового пути, проходящего через его земли — и отказываться от этой выгоды ни в коем случае не собирался. Нет! Куда интереснее прибрать к своим рукам полуночные земли быстро богатеющего Мавераннахра — а может, дойти и до самого Самарканда, забрав у эмира роскошный дворец…
Никаких угрызений совести на этот счет не было. Ведь оказывая помощь Тохтамышу, Тимур преследовал исключительно свои цели! Эмир надеялся положить конец набегам татар, а заодно и торговле фрязей лишь малым усилием… Обезопасив полуночные рубежи Турана — и развернув караванные маршруты Шелкового пути через свои земли! В конце концов, у Тохтамыша хватало сторонников и в Синей, и в Белой орде, так что и захватить власть он смог с куда меньшим числом гулямов союзника, чем их потребовалось бы самому Тимуру…
Пока сам великий эмир воевал в Моголистане и брал штурмом Герат.
Тохтамыш успел даже начать дипломатическую подготовку к возможной войне с Тимуром, отправив послов в Хорезм к Хусейну Суфи и к турецкому султану Баязиду — но удар урусов по Булгару спутал все его планы. Более того, опасность набегов ушкуйников поставила под вопрос само существование ремесленного производства в ордынских городов на Итиле и Дону! Так что придется выбирать меньшее из зол… Поняв, что Аксак уже спокойнее размышляет над его словами, хан постарался как можно скорее развить свою мысль:
— Дав мне гулямов и достаточное количество осадных пороков, о, Великий эмир — и ты получишь то, что желал. Я возьму города фрязей штурмом, один за одним, разорив всю Газарию! А богатейшую добычу, взятую у неверных купцов, мы разделим поровну… И тогда полуночный маршрут Шелкового пути угаснет сам собой.
Тимур не стал отвечать сразу — а прежде вновь пригубил чая из пиалы, после чего негромко спросил:
— Сколько всего нукеров ныне осталось под твоим началом, Тохтамыш?
Хан облегченно выдохнул — ибо переговоры наконец-то перешли от унизительной части, а затем и от пугающих вопросов о невыполненных обещаниях к конкретному обсуждению:
— В степях Дешт-и-Кипчак я смогу собрать не более полутора тумен легких всадников.
Эмир только покивал головой — причем ведь и не поймешь, разочарован ли он слабостью союзника или наоборот, радуется боеспособности его войска.
— Хорошо. Этим летом я дам тебе только один тумен гулямов, его поведет эмир Едигей… Вы хорошо знаете друг друга и сумеете вместе отразить удар на Сарай. Весной же следующего года я сам выступлю с войском и осадными пороками на города фрязей — в то время как ты отправишься воевать непокорных булгар и урусов! В новый поход на полуночь я дам тебе еще один тумен — а возможно, и сам поучаствую в грядущей войне…
— Благодарю тебя за милость, о, Великий эмир!
Тохтамыш постарался как можно незаметнее выдохнуть — с великим облегчением выдохнуть! Ведь он не знал наверняка, отзовется ли Тимур вновь на его призыв о помощи… Но тут же его глаза поймали взгляд стоящего чуть в стороне Едигея — взгляд направленный на хана из-под прищуренных век.
Тяжелый, холодный взгляд бывшего друга…
В юности Тохтамыш и Едигей были весьма дружны и искренне называли друг друга братьями — хоть между молодыми воинами и существовало негласное соперничество. Хоть в конной езде, хоть стрельбе из лука… Чаще побеждал именно Едигей — но Тохтамыш продолжал искренне любить своего друга. А когда Урус-хан казнил оглана Туй-Ходжи, отца Тохтамыша, Едигей последовал за другом в Самарканд… А ведь отец Едигея Балтычак и старший брат Иса продолжили служить Урус-хану!
Однако после поражений Тохтамыша в Синей Орде дружба дала трещину. Ведь более гибкий умом Едигей предлагал использовать излюбленные степняками приемы ложного отступления и ударов из засад. Но сильно возгордившийся Тохтамыш, уже видящий себя ханом, счел советы Едигея бесполезными — ведь эти приемы были хорошо известны ВСЕМ степнякам! Нет, упрямец дважды предпочел лобовые схватки, в которых был бит. Хотя сам Едигей видел возможность для маневра и обмана противника… Он видел, что смог бы победить на месте сына Туй-Ходжи.
Но самое страшное испытание принесла конечная победа Тохтамыша, добытая даже не в бою… Новоиспеченный хан Синей Орды милостиво предложил службу старшему брату и отцу Едигея — несмотря на то, что те воевали против него. Иса, поддавшись на уговоры Едигея, согласился — но отца убедить не удалось. Тогда Едигей принялся молить своего хана пощадить Балтычака и отправить его в изгнание… Но уязвленная гордость Тохтамыша, возмущенного резким отказом (отец предпочел смерть ханской службе!) не позволила ему пойти на уступки.
Балтычак был казнен — а Едигей покинул Синюю Орду, поступив на службу великому эмиру Турана. Тимур даже женился на его сестре… А ныне старым «друзьям» вновь придется действовать сообща — вот только хан не испытывает никакой радости от встречи с бывшим другом, явно затаившем смертельную обиду…
Того и гляди ударит в спину!
Глава 6
Серпень (август) 1382 года от Рождества Христова. Елецкое княжество.
…- Вот и вернулись, княже!
Я согласно кивнул Алексею, вставшему подле меня на носу ушкуя.
— Вернулись…
На самом деле мне казалось, что мы вернулись домой, как только встретили первый казачий разъезд именно елецких казаков — правда, тот ушел аж на два дня пути в сторону степи. Потом сердце мое возликовало при виде небольшого Талицкого острога, перестроенного по типу норманнских замков Англии одиннадцатого века.
«Мотт и бейли»! В смысле «Холм и двор»… Нет, ну а что? Острог сей построен как пристанище дозора «речной стражи», сформированной из некоторого числа ушкуйников и освобожденных в Азаке невольников. И функции у него не оборонительные, а по большей части дозорные
