Меч Тамерлана - Даниил Сергеевич Калинин
— Ты хотел сказать — вновь захватить Сарай?
Еще одна тонка, мимолетная улыбка лишь легонько искривила губы эмира, проявившего недюжинную осведомленность. Но в этот раз ему не удалось смутить хана:
— Верно, ушкуйники уже брали Сарай-Берке. Ведь город не окружен стенами, а нападения случались в годы Замятни — так что подлым разбойникам-урусам удалось не раз захватить и разграбить нашу столицу. Но они еще не брали мою столицу! Тем более, зимой в Булгаре я сумел заманить ушкуйников в засаду и разгромить их главные силы… Так что опасность они представляют не сами по себе — а как летучий отряд Ак-Хози. Ибо способны напасть на Сарай в те дни, когда сам я выступлю навстречу мятежному царевичу…
Эмир отпил немного крепкого зеленого чая из малой пиалы, удовлетворенно сощурив глаза — и лишь после недолгой паузы ответил:
— Ты хочешь сказать, мой дорогой сын, что после разгрома в Булгаре у тебя не хватит нукеров, чтобы выступить навстречу непокоренным — и одновременно с тем оставить гарнизон в столице?
Тимур выделил интонаций «сына», легко усмехнувшись над попытками Тохтамыша назвать эмира отцом. Однако беи верно поняли своего господина, и ехидно заулыбались лишь после «разгрома»… Хану осталось только молча склонить голову:
— Да, великий эмир. Ударив зимой и сговорившись с булгарами, урусы смогли нанести мне тяжелое поражение — а потому силы мои истощены.
Однако сделав короткую паузу, Тохтмыша поднял голову и продолжил с куда большим жаром — неотрывно смотря прямо в глаза Тимура:
— О, великий эмир, отец! Ты уже не раз давал мне свои рати, чтобы сокрушить Урус-хана и взять власть в Ак-Орде — а затем и в Кок-Орде. Так помоги же мне еще раз — в последний раз! Помоги мне удержать свою землю — и покарать всех изменников, посмевших восстать против потомков великого Чингисхана!
Видя, что «Хромец» молчит, не купившись на жаркую мольбу, хан Золотой Орды вкрадчиво продолжил:
— Подумай, вот еще о чем, великий эмир. Если мятежники одолеют меня в грядущей войне, то и урусы смогут дойти до устья Итилю, выйдут в Ак-Дениз. И тогда, рано или поздно их корабли спустятся на полудень и доберутся до земель Турана… Кто тогда остановит стремительные разбойные набеги с моря?
Последние слова Тохтамыша заставили беев немного напрячься, улыбки слетели с их лиц — однако эмир остался совершенно невозмутим. Более того — судя по широкой улыбке, искривившей его губы, домыслы хана его действительно рассмешили:
— Разум покинул хана Золотой Орды, если он действительно думает, что мы можем испугаться каких-то речных разбойников! Последние подобны шакалы — и могут кусать лишь слабую добычу. Если память мне не изменяет, восемь лет назад фрязи выходили Итилем в Ак-Дениз — но грабили они Сарай-Джука в Кок-Орде… А вовсе не Мавераннахр!
Это уже откровенная издевка, сравнение Золотой Орды со «слабой добычей». Хан промолчал — хотя со злым удовлетворением вспомнил, что до его прихода к власти татары Синей Орды нередко наведывались в Мавераннахр разбойными набегами! И чтобы защитить Туран от набегов, Тимур и решился помочь Тохтамышу в борьбе с Урус-ханом, потворствующим своим мурзам в нападениях на богатого соседа…
Но да, восемь лет назад фрязи действительно спустились в Ак-Дениз Итилем — а после повернули на полуночь и поднялись по Яику до самого Сарайчика, где неплохо пограбили татар. Однако тогда они помогали Мамаю, также воевавшему с Урус-ханом — и целенаправленно действовали против его врага… Но ушкуйники никому не служат — и будут грабить тех, кто богаче! Так что неправ Тимур, ой неправ — повольники при случае запросто ударят по Мавераннахру…
Между тем, эмир продолжил свою речь:
— И уж тем более безумно мыслить, что мятежные урусы и булгары представляют для Турана хоть какую-то опасность! А заодно напомни мне, сын… Разве ты уже не говорил мне, что в последний раз просишь моей помощи? В этом самом зале, перед лицом Суюргатмыш-хана и присутствующих здесь шахов… Пожалуйста, напомни мне, Тохтамыш — когда это было: после первого или уже второго поражения от Урус-хана?
Тохтамыш едва слышно ответил — стыд и гнев, порожденный унижением, перехватили его горло:
— Я дважды говорил, что в последний раз прошу о помощи.
В этот раз Тимур лишь поджал губы — но взгляд его стал злым, колючим, открыв истинные чувства эмира:
— Тогда почему ты вновь просишь меня о помощи, хан Золотой Орды? Ведь ты не держишь своих обещаний.
Спину хана обдало явственным таким холодком — смертельным холодком, ибо Тохтамыш прекрасно понял, о каких таких обещаниях идет речь. Дело ведь вовсе не в поражениях от Урус-хана…
— О великий эмир! Нападения на твои земли закончились, как только я стал ханом Кок-Орды! Но по фрязям я просто не успел ударить… Тем более, что их каменные крепости неприступны, а гарнизоны многочисленны. К тому же осажденные города могут сколь угодно получать помощь морем… А моих нукеров не было осадных пороков и мастеров, способных ими управлять.
— Однако ты мне обещал, хан Золотой Орды, что перестанешь пускать торговые караваны, следующие в Азак, сквозь свои земли. Напасть на караваны тебе также помешали каменные стены неверных⁈
В первый раз за время приема Тимур возвысил голос — и в нем явственно послышался неконтролируемый гнев, грозящий скорой смертью. Побледнели даже беки — и сам хан Суюргатмыш! Коему великий эмир по идее должен подчиняться… Тохтамыш, однако, вновь поднял голову — и вновь посмотрел в глаза Хромца. Очень спокойно посмотрел, без всякого вызова:
— Я правил ордой меньше года. И не мог начать грабить торговые караваны, приносящие золото моему ханству прежде, чем власть моя окончательно утвердится в Ак-Орде.
Тонкий расчет — и наглая ложь, вот основное оружие Тохтамыша, придержанное до мгновения, когда эмир задал свой главный, по-настоящему важный вопрос… На первый взгляд, не так и много просил Тимур за оказанную им помощь — прекратить набеги чересчур много возомнивших о себе мурз… И расстроить караванные пути, следующие к генуэзским портам через земли Золотой Орды. «Всего лишь» помешать торговле индийскими специями и китайским шелком…
Но ведь благосостояние самой Орды во многом зависело от этой самой торговли! А караванные маршруты шелка и специй
