Чебурашка - Дмитрий Ромов
Я опускаю на пол сумку с кроссами и присаживаюсь, чтобы развязать шнурки на кедах, и оказываюсь прямо перед её ногами. По-моему, весь цинизм, жизненный опыт и здравый смысл взрослых мужиков — это всего лишь оправдание замедления химических реакций в организме.
Моя мама преподаёт в универе и часто говорит, что химия — это основа всего, типа главная наука. Это я на всю жизнь запомнил с раннего детства и в этот момент, пожалуй, готов с ней согласиться. Сейчас химия со мной по истине чудеса творит.
Забытые, острые, мятежные чувства вихрем проносятся в горячей крови. Вау, просто. Сердце стучит, мозг вскипает и ещё всякое… Блин, снова стать подростком это прям вызов…
— Проходи, — кивает Вика на высокую двустворчатую дверь.
Да уж. Надеюсь, это не сон и не кома, после того, как Цепень меня отделал на вечере встречи выпускников. Впрочем, если кома, то пусть не кончается, раз такое дело. Хочу остаться в матрице…
Мы заходим в гостиную. Здесь, в принципе, всё стандартно. Ковёр, диван, полированная стенка, хрустальные бокалы и вазы за стеклом, телевизор. На столе лежит надкусанное яблоко и стопка учебников.
— Я свои сегодня сдал, — киваю я на книги.
— А мне неохота тащить, — улыбается она, глядя мне в глаза.
Видит всю мою химию, видит. Они всегда всё видят. А она, девочка физически развитая, интерес к себе давно чувствует, так что тем более видит.
— Хочешь, могу и твои сдать, — предлагаю я. — Мне, всё равно, домой мимо школы идти.
— Библиотека закрыта уже, — пожимает Вика плечами.
— Кто здесь, Викуся? — раздаётся голос из прихожей и в комнату заглядывает старушка, должно быть, её бабушка.
— Это мой одноклассник! — громко объясняет Вика.
— А⁈
— Одноклассник!
Бабушка, замерев в дверях некоторое время меня рассматривает, а потом машет рукой и, развернувшись уходит.
— Болит? — спрашивает Вика, показывая глазами на мой бланш.
— Ага, — усмехаюсь я. — Как без этого?
— Не надо было… — качает она головой.
— Не понравилось?
Она ничего не отвечает, протягивает руку и легонько прикасается кончиками пальцев к моей скуле. В этот момент заглядывает Хаблюк-отец.
— Вика, ну ты скоро?
— Ну, пап! — хмурится она и лицо её меняется.
Когда она говорит с отцом, становится похожей на капризную и своевольную принцессу. Любопытно, что взрослых тётенек, которые ведут себя так же, называют не принцессами, а стервами.
Я усмехаюсь, представляя, что вот примерно так же она будет говорить и со всеми тремя своими мужьями. Если, конечно, они случатся в её жизни. Ведь я кое-что изменил, да и сам я уже не тот стеснительный ботаник. Она убирает руку и поворачивается к папе.
— Ты же видишь, ко мне пришли!
Он дёргает головой и выходит. Ну и фрукт, этот Хаблюк…
— Может, пойдём прогуляемся? — предлагаю я. — А то твой родитель меня застрелит скоро.
— У него оружия нет, — пренебрежительно отвечает она. — Да и куда гулять?
Она снова кивает на мой «фонарь».
— Куда захочешь, можем в горсад сходить на колесе оборзения оборзеть или в кафешку. Мороженое могу предложить. С ликёром во «Льдинке».
Я вспоминаю, какое там вкусное мороженое, а она чуть заметно поджимает губы.
— Или… ой, у тебя правда диета?
— Слушай… — хмурится она. — Какая диета, зачем мне? Просто разгрузочные дни… Для общего здоровья.
Бровки, губки, глазки, скулы опять же, и чуть растрёпанные пепельные волосы. Я любуюсь ей как картиной, как Венерой Боттичелли, и она… да, если и не смущается, то оказывается явно в новой для себя ситуации. В кои-то веки через микроскоп на претендентов смотрит не она, а на неё.
— Разгрузочные, — повторяю я за ней. — Я, конечно, могу дать несколько советов в области нутрициологии, да только тебе это действительно совсем ни к чему. Ты и так свежа и красива. Твоя юность — лучшая диета на сегодняшний день.
Она вспыхивает. Вот так, да. Серцеедка Вика! Та, что утром, в обед и вечером съедает минимально по одному юношескому сердцу. Взгляд её делается на секунду заинтересованным, но лишь на одну секунду.
— А ты куда после школы пойдёшь? — спрашиваю я, меняя тему. — В мед?
— В мед? — удивляется Вика и бросает взгляд мимо меня.
Там настенные часы, я слышу. Тик-так, тик-так.
— Торопишься?
— Нет… просто… я отцу обещала… В общем…
— А завтра что делаешь? — спрашиваю я.
— Наверное, на дачу бабушка погонит.
— Она с вами живёт?
— Это мы с ней живём, — усмехается Вика. — И с дедушкой.
Понятно.
— Ну ладно, я тогда звякну завтра, узнаю, какие у тебя планы, — улыбаюсь я.
— Ага, — кивает она и снова бросает взгляд на часы.
— Ну, ладно, не буду обострять твои отношения с боссом, — усмехаюсь я. — Они и так, похоже, не самые простые.
— А с кем у него простые? — пожимает она плечами.
Она провожает меня до двери.
— Вик, скажи, как отца зовут? — шёпотом спрашиваю я.
— Иван Денисович, — тоже шёпотом отвечает она.
— А ты читала «Один день Ивана Денисовича»?
— Нет, — отвечает она без всякого интереса, и я понимаю, что она хочет, чтобы я уже поскорее смотал свои удочки.
Ну, ладно, мало ли какие у человека дела. Да мне, в любом случае, нужно идти, если я не желаю опоздать на первую тренировку. А опаздывать я не желаю.
Выхожу и шагаю по направлению к дому. Да, ну и дела. Вчера она была «всё ещё ничё так», а сегодня снова стала упругой юной ланью и похитительницей сердец. Молодая дерзкая козочка, при взгляде на которую захватывает дух.
И, если уж я здесь надолго, на что искренне надеюсь, то хотел бы эту лань не выпустить из безвольных рук, как сорок лет назад, а приручить, объездить и заполучить себе. На веки вечные. Но блин… Какое-то странное положение…
Надо бы сначала понять, кто я такой? Старый сатир, укравший тело юнца или юнец, заполучивший разум опытного, хоть и не совсем удачливого человека? Второе мне нравится гораздо больше. Ладно, ещё подумаем. Надо сначала выстроить приоритеты и обозначить ближайшие цели, обжиться, пообвыкнуть и
