2134: Элемент (СИ) - Извольский Сергей
Брат Павел, который оказался ближе всех, уже присел рядом с телом.
— Волколак, — удивленно произнес он, присмотревшись. После чего поднялся и вдруг плюнул на труп, позволив себе несколько выражений, которые совершенно точно не являлись богоугодными. Никлас его прекрасно понимал — небесно-голубые глаза умирающего пса, который очнувшись от морока совершенно не понимал, что происходит, теперь долго ему будут вспоминаться.
Горчаков, который до этого молча стоял рядом, сочно выругался — впервые за все то время, которое Никлас его знал.
— Андрей? — удивленно повернулся к нему Никлас.
Горчаков, невиданное дело, еще раз выругался.
— Вы когда-нибудь слышали об инквизиции? — поинтересовался он у Никласа.
— Слышал, но только в общих чертах.
— Я сейчас сообщу о случившемся, и у нас у всех появится возможность инквизицию увидеть.
— Инквизиция занимается оборотнями?
— Брат Павел ошибся — барон Волчанинов не волколак. Он волчий пастырь, а это меняет дело. Инквизиция не занимается оборотнями, она занимается ересью. А ересь — это совсем не дураки-студенты, которые листовки про добрый и чуткий Сверхразум по столбам расклеивают, так что инквизиторы здесь будут очень скоро. Я надеюсь, ни у кого нет замолчанных тяжких грехов? Если есть, нужно скорее решать вопрос с исповедью.
— Все так плохо? — насторожился Никлас.
— Нет. Все гораздо хуже, это же инквизиция, — покачал головой Горчаков. — Нам теперь всем на допросах душу вынут, вывернут, выжмут и повторят так не один раз.
Брат Павел, который поднялся от тела оборотня-барона, только кивнул согласно. И вдруг насторожился; не только он один — раздались характерные звуки взятого наизготовку оружия.
— Студент? — вопросительно посмотрел Никлас на Вяземского, на котором лица не было. Похоже, что-то из тяжелых грехов за ним определенно числилось.
— Медленно положи оружие на землю и сделай два шага назад, — раздался спокойный голос Крестовоздвиженского. Именно он и Мейер первые заметили оцепенение Вяземского, а сейчас держали его на прицеле.
— Рассказывай, — произнес Никлас, когда Вяземский положил на снег карабин и отошел на два шага назад.
— Й-й-й-йа… Й-й-й-йа…
— Говори! — вдруг хлестнул всем по ушам крик Горчакова.
— Я часто смотрю с вожделением на разных дам высоких сословий и позволяю себе представлять, как я с ними воплощаю самые разные… самые разные сексуальные фантазии, которые определенно не одобрят в Инкви…
— Ну студент, ну ты дебил, — Крестовоздвиженский уже опустил оружие. Мейер тоже карабин опустил — промолчав, но невольно рукой лицо закрыв.
— Альберт, вот скажите, — тяжело вздохнул Горчаков. — Вы же умный, образованный, эрудированный. Мы же с вами не далее как три дня тому поэзию серебряного века обсуждали с такой глубиной погружения, которое не от каждого университетского преподавателя ждешь. — Почему вы иногда несете такую…
Договаривать Горчаков не стал, только рукой махнул и уже обернулся к Никласу, переходя на язык официоза:
— Корнет граф Бергер. Я уже официально вернул вам командование группой, вам нужно зайти в личную почту и подтвердить получение…
Никлас в этот момент махнул рукой, и все ратники побежали к машинам. Даже все еще ошарашенный Вяземский, которого, впрочем, Крестовоздвиженский за собой потянул. Горчаков дождался пока все исчезнут, кивнул, продолжил.
— За время, пока не прибудет Инквизиция, нам нужно попасть в дом барона и официально наложить арест на его имущество. Такое поместье на дороге не валяется, тем более может быть это не все его имущество, — совсем негромко добавил он.
— Такое поведение и помыслы не входят в число тяжких грехов? — поинтересовался Никлас.
— В список тяжких не входит, — хмыкнул Горчаков.
— Смотрите, — ровным голосом произнесла Катрин, показывая рукой в сторону другого берега.
Обернувшись, увидели на что показывала ведьма: занимающееся огненное зарево в стороне баронского поместья.
— Похоже терем запалили перед отлетом, — предположил Горчаков.
— Вот с-собака бешеная! — не удержался Никлас.
— Скорее всего, там сейчас горит вся документация и фактура по поводу места отдыха, которого нет.
Никлас не сразу понял о чем речь, потом вспомнил о чем упоминал Разумовский, говоря о причинах получения простым бароном столь дорогой земли под поместье.
— Ну, там может баня уцелеть, — пожала плечами Катрин.
— Трактор там еще есть, надеюсь его не спалили, — добавил Никлас.
— Тем более что сама земля тоже немалых денег стоит, правильно? — Катрин посмотрела на Горчакова.
— Да.
— Такие же мысли тоже не входят в число тяжких грехов? — поинтересовалась ведьма.
— В число тяжких не входят. Но вам бояться нечего, вы ведьма, вас Инквизиция допрашивать не имеет права, только если на беседу позовут.
— Да? Какая приятная неожиданность, — взметнула брови Катрин.
— Время, время. Поехали, надо сначала забрать шкуру убитого волка, и только потом ее делить, — поторопил их Горчаков.
Они успели. Доехали до поместья, вошли красиво сразу с двух сторон. Впрочем, опасности никакой не было — весь персонал поместья, после попытки бегства барона, выстроился на улице и сопротивляться не собирался, явно готовясь давать показания.
Трактор уцелел. Баня тоже не сгорела, как и несколько отдельных, прячущихся в глубине леса коттеджей; а ведь были еще лодки, яхты и катера — осматривал Никлас «шкуру убитого волка».
Пришлось, правда, хорошо побегать всей группой, обливая стены и не допуская распространения огня на хозяйственные постройки. Потом уже, когда прибыли пожарные команды из Соснового Бора, Никлас с Катрин устроились в сторонке на штабеле с дровами в укромном уголке. Сидя уже привычно в обнимку, они наблюдали как догорают остатки терема, вокруг которого раскатывали рукава из машин пожарные.
— Человек может вечно смотреть на три вещи — как горит огонь, как льется вода, и как работают другие люди. Идеальный вариант: пожар, — невесело хмыкнул Никлас. Его ощутимо потрясывало — только сейчас полностью приходило понимание, что он ведь едва не погиб от зубов волчьего пастыря.
— Неправильная сказка, — негромко проговорила Катрин, которая в это время думала о чем-то своем.
— Что?
— Красная шапочка. В сказке все закончилось хорошо, а здесь…
— Нет.
— Что «нет»?
— В оригинале сказки красную шапочку волк убил. Причем там аллегорическая история, смысл которой в том, что молодым и глупым леди не стоит связываться со старыми и прожженными джентльменами. Только потом уже сказку облагородили сначала Перро, потом братья Гримм, последовательно убирая из нее садизм, каннибализм, растление малолетних и вот это все, закончив дело счастливым концом с охотниками или дровосеками.
— Да? Но тогда ведь получается, что оригинал сказкой и не был?
— Получается, так. Словно бы в пространственно-временном континууме образовалась петля, возвращая суть явления к его истокам.
— Это ты сам сейчас, или цитата?
— Частично. Серию статей-миниатюр читал недавно, про…
Катрин вдруг встрепенулась и выпрямилась, поднимая голову с плеча Никласа. Он посмотрел по направлению ее взгляда, увидел подходящего Горчакова. Действие стимулятора уже прошло, инспектор снова хромал, отчего был заметно зол и раздражен.
— На подлете, — сообщил Горчаков, и одновременно с его словами Никлас услышал характерный звук винтокрылых машин.
Спрашивать: «Кто?» не было нужды. И так понятно, что инквизиторы прибыли.
— Надеюсь, у вас нет важных дел в ближайшие несколько суток? — с вернувшимся в голос ядовитым сарказмом поинтересовался Горчаков, глядя как первый из двух вертолетов с прибывшей на место командой инквизиторов заходит на посадку.
Никлас только вздохнул, промолчав — уже четко понимая, что свидание с Есенией в эту ее командировку продолжения точно не получит. Не то, чтобы он не держал в уме предупреждение Горчакова. Но чувствовал, что эта история далеко не закончена и он собирается или поставить в ней точку, или продолжить приятное знакомство.
