Я Распутин. Книга четвертая - Алексей Викторович Вязовский
В штаб корпуса к генералу Повальнюку мы отправились с утра и там нас ждала первая хорошая новость — гусары свое дело сделали, нашли и повернули пехоту на Ровно.
Пока солдатики топали, нам дали поиграться в любимые мужские игрушки — новые стрелядлы.
— Пулемет системы Мадсена легче примерно на два фунта, но гораздо сложнее ружья-пулемета Федорова-Дегтярева, — скрипел пожилой капитан-оружейник. — Тем более дисковый магазин пулемета Федорова работает без пружины, что гораздо надежнее.
Я наморщил лоб — это что же, наши сестрорецкие предвосхитили идею Льюиса?
— Причем магазин Дегтярева существует в двух вариантах — одно- и двухрядный.
Ну точно, я покрутил в руках плоские блины магазинов — поворотная система, здравствуй, товарищ Сухов! А сам пулемет очень похож на тот ДП, что я помню, только без раструба и кожух длиннее, почти на весь ствол.
— Большим преимуществом ружья Федорова, — продолжал капитан, — является использование трехлинейного винтовочного патрона, что весьма упрощает снабжение. Именно поэтому мы пока отказались от так называемой автоматической винтовки господина Федорова, для нее потребны патроны меньшего калибра.
Винтовка Федорова выглядела непривычно, чего-то Владимир Григорьевич наворотил… Ладно, легкий пулемет есть — уже большой плюс. Только вот что-то я его у гусар не видел…
— Скажите, а под пистолетный патрон новое оружие есть?
— Да, вот, — с некоторой брезгливостью капитан добыл из шкафа нечто, похожее на внебрачное дитя ППС и Стена. — Но ни для пехотного, ни для кавалерийского боя так называемый пистолет-пулемет Дегтярева непригоден.
Эх, дядя, это ты еще про окопную войну не знаешь. Пригоден, еще как пригоден. Ну да ладно, для начала надо разобраться с пулеметами.
— Когда корпус получил пулеметы Федорова? — обратился я к Повальнюку.
Тот переспросил у начальника штаба, что-то посчитал, шевеля губами…
— В начале октября, пять месяцев тому назад.
— Почему их нет в Изюмском полку?
— Все находятся на складах, поскольку зима не дает возможности полевого обучения. Как только войска выйдут в летние лагеря…
Твою мать! Тут каждый день дорог, а они лета ждут! И ведь тоже — генерал из дедушек, даром что с Японией повоевал, все делает так же неторопливо, как было при Наполеоне. Орать на генерала шестидесяти пяти лет от роду совсем неприлично, поэтому требование немедленно передать новое оружие в войска и начать его освоение я выдал сквозь зубы.
Первое подразделение Селенгинского полка появилось в Ровно через двое суток после приказа совершить марш-бросок. То есть путь в семьдесят километров они одолели со средней скоростью менее полутора километров в час. А последнее подразделение отстало еще на девять часов из-за проблем с обозом.
— Господа, у нас на дворе двадцатый век! — страшно шевеля пиками усов, выговаривал командованию корпуса Брусилов. — Сейчас, как вы и без меня знаете, быстрота действий войск приобретает решающее значение, а лучший полк корпуса показывает результат, который никак нельзя признать удовлетворительным. Предполагалось, что полк совершит ночной безостановочный марш и достигнет Ровно не более, чем за тридцать часов, опоздание составило от пятнадцати часов до суток!
Брусилов отложил бумаги, глянул в мою сторону и закончил:
— Также обращаю ваше внимание на неисполнение приказа о немедленной передаче нового вооружения в войска.
Все, инспекция окончена, остался неформальный завтрак с командованием корпуса и можно ехать обратно.
Ты на челнах своих спускался,
Громил поляков и татар,
И шумной лавою врывался
В ряды свирепых янычар.
Черт, вот же привязалась песня! Я в сердцах отложил вилку — пели-то гусары отлично, вот еще бы так воевали. Ладно, хватит, сейчас доедим, и на поезд, своих дел выше крыши.
— Господин генерал! Господа! — дежурный офицер штаба корпуса явно был растерян и запыхался от бега.
— Что случилось, Матвей Матвеевич? — недовольно проворчал Повальнюк.
— Сербы атаковали австрийцев в Боснии!
Оппа, а это война…
Глава 6
В телеграфном отсеке моего поезда было, пожалуй, горячей, чем в паровозной будке у топки. Первым делом я отбил Стольникову коммерческую телеграмму “Грузите апельсины бочками”, по ней зафрахтованные и купленные корабли с экипажами выходили в порты ожидания поближе к Кильскому каналу.
Дальше на телеграф сел Брусилов с отчетами об инспекции, а я начал разбирать бланки, вчитываясь в криво наклеенный текст. Движуха между Адриатическим, Эгейским и Черным морями, в особенности после начала войны балканской коалиции против Турции, шла нон-стоп — беженцы, албанская проблема, внутренние разборки, раскаленная Македония, австрийское “умиротворение” в Боснии… Вот с Боснии и занялось — австрийцы зачищали какую-то деревеньку, беженцы рванули через границу в соседнюю сербскую часть. Тамошний полковник не выдержал — похоже, среди пострадавших были его родственники — пошел в атаку, выбил австрийцев с хуторка под названием Тушак. Погибло восемь военных, включая лейтенанта. А он оказался непростым, тоже с родственниками, только в Вене. Те подняли бучу при дворе Франца-Иосифа, Австро-Венгрия выдвинула ультиматум Сербии — международное расследование, выдача преступников. Но “с Дона выдачи нет” — Белград гордо промолчал и на первый ультиматум, и на второй.
Вена начала мобилизацию. Сербский посол бросился к Николаю в ноги, тот дал слабину, стал рассылать телеграммы Францу-Иосифу, Вильгельму. Забряцала оружием Франция, возмутилась Англия. Последняя потребовала прекратить мобилизацию и срочно созвать международный конгресс. Во все эти бесконечные говорильни никто уже не верил — Германия объявила о полной поддержки Австро-Венгрии, начала переброску дивизий к соседям…
Кризис развивался медленно, но верно. Как только Брусилов освободил телеграф — пошли новые сообщения о взрывах в Эльзасе, еще одной пороховой бочке Европы. Поменьше, конечно, чем Балканы, но прямо по границе между Францией и Германией.
— И что тут у нас “Ухо Дженкинса”? — Брусилов читал телеграммы у меня из-за плеча.
— Казус белли?
— Вы знаете подобные термины?
— Пообтесался в столицах — покивал я, вспоминая про ухо. Кажется, какой-то испанский капитан в 18-м веке у берегов Флориды взял на абордаж британского судно контрабандиста Роберта Дженкинса. После чего отрезал ему в назидание ухо. И предложили показать его своему королю — мол, если британская корона продолжит поддерживать контрабандистов, ухо отрежут уже монарху. Что, разумеется, возмутило все английское общество от и до, Дженкинса даже пригласили в парламент показать то самое благоразумно заспиртованный орган, после чего Англия объявила войну Испании. Лимонники здорово так пощипали в Карибах испанцев, и даже отвоевали для себя целый штат Джорджия в Штатах.
— Война неизбежна — вздохнул Брусилов, закончив читать телеграммы — А мы опять не готовы.
— Ну
