Венера на половинке раковины. Другой дневник Филеаса Фогга - Филип Хосе Фармер
Раввин вздохнул, а затем терпеливо объяснил, что священные писания любых народов не являются учебниками. Они суть притчи, призванные научить людей быть добрыми и придерживаться определенных рамок поведения, чтобы жизнь текла как можно более гладко. По большому счету, они служат путеводителями царства небесного на земле и, если удастся, то и в загробном мире. Мудрые старцы разработали рекомендации, как лучше всего избежать неприятностей.
– И ни одна из них не была написана мудрыми старухами? – удивился Саймон. – Почему? Разве у мужчин есть монополия на правду?
– Ты забыл о Мэри Бейкер Эдди, – сказал раввин.
– Она всю жизнь хворала, – сказал Саймон. – Разве может хворый человек быть мудрым?
Раввин оставил это без комментария. В любом случае, он не был заинтересован в раздувании соперничества.
– Но тогда почему все путеводители разные? – допытывался Саймон. Теперь, когда он смотрел на гору Арарат, ему вспомнился этот вопрос. Он также подумал о путеводителях, которыми разжился накануне пикника. Если уж мужчины не смогли договориться о размерах такого конечного физического объекта, как Сфинкс, то откуда они могли знать, как устроен рай? То есть, если рай, конечно, существовал. Саймон не сказал об этом раввину, но подумал, что с тем же успехом, что и во врата рая, можно верить в «дорогу из желтого кирпича».
– Путеводители просто отсылают вас в разные стороны, – сказал раввин. – Но конечный результат одинаков. Все дороги ведут в Рим.
После этого раввин умолк. Если бы он продолжил, то обратил бы ребенка в католицизм.
Саймон посмотрел на письмена, которые скалолазы, явившиеся после Пэррота, пожелали оставить на табличке. Под самой нижней строкой его надписи какой-то идиот накорябал:
ПЕРВЫМ ЗДЕСЯ БЫЛ ЙЯ. НОЙ.
Другой идиот накорябал ниже:
НЕТ. ПЕРВЫМ ЗДЕСЬ БЫЛ Я, ТЫ НЕГРАМОТНЫЙ УБЛЮДОК. БОГ.
Сбоку шла сделанная позднее вертикальная надпись:
ТЕ, КТО ТУТ ПИШУТ, – МУДАКИ. ОКЕЙ. ВСТРЕТИМСЯ В МУЖСКОМ ТУАЛЕТЕ, В ФОЙЕ ООН.
С другого бока основного текста шла еще одна вертикальная надпись:
НЕУЖТО НИКТО НИКОГО НЕ ЛЮБИТ?
Под этим Саймон нацарапал отверткой:
Я ЛЮБЛЮ, НО ЛЮБИТЬ ТУТ БОЛЬШЕ НЕКОГО.
Оставив надпись на плите, Саймон почувствовал себя идиотом. И даже едва не расплакался. Неужели он тоже из числа тех дураков, чьи имена и лица появляются в общественных местах? Что за последняя воля и завещание! Кто, кроме него, единственного выжившего, прочтет эти слова?
Через мгновение стало ясно кто.
4. Какой счет?
Старику, который, что-то бормоча, ковылял к нему, на вид можно было дать лет сто, не меньше, – лысый, с длинной седой бородой до колен. Его одежда была того покроя, который вышел из моды более шести веков назад. Сам старик тогда даже еще не родился. Так почему на нем желтые перчатки, белый кружевной воротник и кафтан, слишком туго перетянутый в талии?
Симон привел старика на борт «Хуанхэ», где усадил его на стул и дал стакан рисового вина. Старик выпил его одним глотком, а затем, держа Саймона тощей рукой за рукав, спросил:
– Кто выиграл чемпионат?
– Что? – уточнил Саймон. – Какой?
– Мировой чемпионат 2457 года, – ответил старик. – «Кардиналы Сент-Луиса» или «Токийские тигры»?
– Ради бога, откуда мне это знать? – сказал Саймон.
Старик простонал и налил себе еще один стакан вина. Затем понюхал его, сморщил нос и сказал:
– У тебя есть пиво?
– Есть. Немецкое, – сказал Саймон.
– Пойдет и такое, – произнес старик. – О, как я жаждал все эти столетия выпить стакан холодного американского пивка! Особенно старого доброго пивка из Сент-Луиса!
Саймон сходил в кладовку за единственной оставшейся бутылкой «Лёвенброя». Не иначе как та была из запасов единственного немца среди членов экипажа. Над его койкой висели портреты Бетховена, Бисмарка, Гитлера (спустя тысячелетие тот превратился в романтического героя) и Отто Манчкина, первого человека, разбившегося на «Фольксвагене». У него также была небольшая библиотека, в основном включавшая в себя китайские или немецкие книги. Саймона заинтриговало название одной из них, «Die Fahrt der Snark», («Плавание Снарка»). Увы, книжка оказалась отнюдь не комментарием о проблемах пищеварения Льюиса Кэрролла, а описанием путешествия, которое некий писатель начала ХХ века по имени Джек Лондон совершил по Южным морям. Позже Лондон покончил жизнь самоубийством, потому что люди, которых он любил и которым доверял, обманули его.
Саймон вернулся к старику и протянул ему пиво.
– Так ты вспомнил? – спросил старик.
– Что именно?
– Кто выиграл чемпионат?
– Никогда не интересовался бейсболом, – ответил Саймон. – Вы ведь говорите о бейсболе, не так ли?
– Я думал, ты американец, разве нет?
– Никаких национальностей больше нет, – объяснил Саймон. – Есть лишь земляне, находящиеся под угрозой исчезновения как биологический вид. Как вас зовут?
– Сайлас Т. Комбербек, космонавт первого класса, – ответил старик. Он сделал глубокий глоток и блаженно выдохнул. – Эта немчура так и не научилась варить хорошее пиво, – тем не менее заметил он.
Как только ум Комбербека оставил тему бейсбола, он сам заговорил так, как будто за последние шестьсот лет не видел никого из людей. Впрочем, так оно и было. Он покинул Землю в 2457 году, потому что его невеста сбежала с парикмахером.
– Это дает вам представление о ее личности, – заявил старый Комбербек. – Господи, тот тип совершенно не разбирался в бейсболе!
Однажды, выпивая в баре на планете в галактике NGC7217, Комбербек неожиданно решил вернуться домой и узнать, кто выиграл чемпионат 2457 года. Он много лет расспрашивал об этом других космонавтов, но даже заядлые любители бейсбола не могли ответить на его вопрос. Они были слишком молоды, чтобы помнить о таком далеком времени. Поэтому, повинуясь импульсу, он подписал контракт на должность космонавта первого класса на угандийском грузовом звездолете и отправился прямо домой – так он думал. Увы, на полпути корабль получил сигнал бедствия с планеты в галактике NGC5128.
– На самом деле NGC5128 – это место столкновения двух галактик, – продолжил он. – Они сталкиваются вот уже пару миллионов лет, но пространства между солнцами так велики, что большинство жителей планет думали, что им не о чем беспокоиться. Но эта планета Рексрокси через тысячу лет должна была стать жертвой столкновения. Поэтому всех оттуда эвакуировали. Этот сигнал бедствия передавался уже в течение пятисот лет. Мы приземлились на Рексрокси и заключили сделку с местными жителями. Мы сбросили наш груз и втиснули на борт около
