Храмовый раб - Дмитрий Чайка
Разнообразия в эту жизнь добавляли храмовые танцовщицы, которые изредка с гастролями курсировали по городу (а того города было два километра наискосок) и забегали скрасить его досуг, получая в награду умопомрачительные эпитеты. Благо кругозор Макса сильно расширился благодаря получаемому образованию. Однажды он выдавил клинописью фразу на маленьком глиняном медальоне с дырочкой и обжег его в печи. На медальоне было написано: «Твои груди достойны богини Манзат». Получив такой подарок, танцовщица кончила еще до начала основной программы, понимая, что ее авторитет среди храмового бабья будет теперь недосягаем. В храме были дамы, отмеченные единожды комплиментом Макса и отмеченные комплиментом два раза. Дважды носители комплимента считали себя высшей кастой, и владелиц единственной фразы, подчеркивающих женскую исключительность, за людей не считали. Выданный письменный сертификат, да еще и существующий в единственном экземпляре, приравнивал его носителя к статусу кавалера ордена Победы в СССР, с соответствующим почетом и лютой завистью. Поэтому Макс сделал еще десяток подобных, понимая, что все равно не отвертеться. И вскоре его сексуальная жизнь стала если не более интенсивной, то более разнообразной, так как храмовые танцовщицы были молодыми, симпатичными, а искусству любви их учили с детства, как особому религиозному таинству. Среди них пошел слух, что медальон дают не всем, а особо отличившимся, и девчонки старались, как могли.
В редкие минуты отдыха Макс думал, как ему вырваться из рабского состояния. Да, он уже привык быть вещью, но душа не принимала и не могла этого принять. Человек из общества, где рабство было пережитком каких-то немыслимо древних времен, не мог смириться со своей участью. Он не понимал, чем он хуже людей, идущих по улице мимо, или тех же учеников на глиняных скамьях. Почему он должен молчать, когда его оскорбляют? Почему должен по щелчку пальцев подносить воду или мять глину для занятий?
Макс пытался досконально выяснить, как устроена жизнь вокруг, чтобы понять те возможности, которые ему доступны. И вот, что он понял: высшая воинская аристократия и жрецы передавали должности по наследству, их круг был замкнут, и попасть в него было невозможно. Связано это было с семейным владением землей и воинской повинностью. Занавес.
Следующим классом ниже были различного рода финансисты, ростовщики, купцы-караванщики, владельцы крупных мастерских, строители, состоятельные крестьяне, лавочники. Это был так называемый слой свободных мужей- авилумов. Попасть туда чужестранцу было невозможно. Занавес.
Ниже шла всякая шелупонь- кирпичники, ткачи, рыбаки, общинные крестьяне-арендаторы, кузнецы, каменотесы, кожевенники и так далее. Этих назвали мушкенами, неполноправными. Еще ниже-рабы. Для мушкена, особенно для его ребенка в неурожайный год, попасть в рабство было просто раз плюнуть. В жизни рабов были свои нюансы. Далеко не все верблюжье дерьмо собирали. Были рабы-купцы, рабы-врачи, рабы-подрядчики. Они платили оброк и могли жить богато, хотя их собственность считалась собственностью хозяина. Такую возможность Макс, будучи реалистом, для себя не исключал и держал про запас. Теоретически, выкуп из рабства или освобождение были возможны, и это сопровождалось ритуальным бритьем головы при свидетелях. То, что полагалось парикмахеру за незаконное бритье башки рабу, и так было понятно. Могли и деревянной пилой пополам перепилить.
Еще одной возможностью было сбежать к персам в Загросские горы. Там жили люди простые и суровые. Пасли баранов, нанимались в армию и, блин!!!! ловили рабов и продавали тем же эламитам. Занавес.
Мозг Макса кипел, как электрический чайник. И только очередная смешливая девчонка из храма, забежавшая перепихнуться, снимала накопившееся умственное напряжение.
Макс понял твердо только одно. Для того, чтобы круто изменилась его жизнь, нужно, чтобы круто изменилась жизнь окружающих. И не факт, что в лучшую сторону. И грандиозный шухер не заставил себя ждать.
Глава девятая,
где Макс узнает, что врачам хреново жилось не только на его исторической родине
— Слушайте, люди, и не говорите, что не слышали, — надрывался глашатай на площади. Безбожный царь Ассирии Синаххериб, да будет проклято его имя в веках, и пусть злые демоны пожрут его черную душу, пошел войной со всей силой своей на наше светлое царство, находящееся под сенью богов. Наш великий царь Шутрук-Наххунте, второй этим именем, умножитель государства, владеющий троном Элама, наследник царства в Эламе, любимый слуга богов Хумпана и Иншушинака, объявляет о своей воле: всем крестьянам дополнительно сдать по десять шиклу зерна, всем мушкенам-горожанам — заплатить по полтора сикля серебра. Всем авилумам — по пять сиклей. Воинам, имеющим земельный надел, явиться с оружием к Адда своих областей. Свободным мужам-организовать ополчение и охрану городов. Знатным людям со своими отрядами тоже прибыть к Адда своих областей незамедлительно. Всем Адда с войсками прибыть к столице не позднее первого дня месяца Айяру.
Если перевести эту белиберду на понятный язык, в стране вводился специальный военный налог. Крестьяне должны были сдать по мешку зерна, полноправные горожане- чуть больше сорока граммов серебра, бедняки — по двенадцать. Воины, помещенные для прокорма на собственные участки земли, должны были в
