Сотник (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Учебник этот имел семь разделов.

В первый он поместил табличку с цифрами, их описанием, правилами записи и прочтения. А также все основные специальные символы, которые планировал употреблять. Кроме того, здесь же находилась таблица Пифагора[19] совершенная обычная для школьных тетрадок из его детства.

Дальше последовательно шло пять разделов, посвященных сложению, вычитанию, умножению, делению и дробям. Само собой, везде, без всякого исключения, использовались нормальные цифры и десятичная система счета.

В седьмом разделе Андрей описывал разные способы записи чисел, с которыми можно столкнуться. Прежде всего имея в виду римскую, греческую и славянскую.

Как и букварь учебник арифметики начальной был испещрен скетчами, сильно облегчающих понимание. А все арифметические действия шли через наиболее доступные формы объяснения народным языком с примерами из жизни. Так, чтобы даже дурак смог понять, о чем речь.

Для практики в счете и письме парень активно использовал восковые таблички. Не самая удобная вещь. Однако он не мог себе пока что позволить переводить на это дело не самую дешевую бумагу. Бересты же в нужном объеме заготовить было попросту не реально. Дополнительно для совместных занятий он изготовил одну большую доску, выкрашенную в черный цвет. Для того, чтобы писать на ней мелом.

И Андрей не только все это сделал, но и настырно внедрял. Обкатывая. Все его управляющие, проходящие обязательно обучение по букварю и арифметики начальной упражнялись каждый день кроме воскресенья минимум по паре часов. Учитывая базовый нулевой уровень – это было не так много. Читали. Писали. Считали. Снова читали. И так далее. И так по кругу. Заодно парень обкатывал их реакцию на учебники и нарабатывал корпус прикладных задач для иллюстрации. Все-таки это первый блин и парень не сомневался, потребуются правки и новая редакция, перед подготовкой учебника к тиражированию. Хотя бы самому элементарному.

В остальное время от контроля и обучения Андрей занимался хозяйственными делами, пользуясь тем уникальным обстоятельством, что у него под рукой оказалось много рабочих рук. В том числе и мужских. Тренировки же и боевое слаживание он оставил на зиму.

Все дело в том, что когда он уезжал по весне из вотчины, под рукой Марфы он оставлял едва два десятка взрослых человек. Примерно две трети из которых были мужчинами. Но в их число входила группа кузнеца-Ильи и группа плотника-Игната. А еще имелся Петр с тремя подручными, выполнявший функцию «охранного предприятия». Так что собственно простых работников имелось не так уж и много, мягко говоря.

Марфа за то время, что муж находился в походе подсуетилась и сумела навербовать еще два десятка человек[20]. Мужчин преимущественно. Из числа разорившихся крестьян, начавших голодать по весне. Не сама, разумеется, а с помощью Агафона к которому обратилась за помощью.

Позже уже летом в вотчину прибыли люди, направленные туда отцом Афанасием из числа освобожденного Андреем полона.

Прежде всего это двадцать девять молодых женщин, семьи которых побили, что лишило их средств к существованию. Ведь женщина без мужчины в XVI веке выжить попросту не могла. Замуж их тоже не взяли бы без приданного. Даже крестьяне. В общем – идти им некуда, разве что обузой к родичам. Та еще судьба. Поэтому они охотно согласились податься под руку освободителя, в надежде на то, что им там улыбнется удача. К ним вдогонку шли и сорок семь юниц лет десяти-двенадцати, которые были в том же положении. Только еще и возрастом не вышли, а родичи, если и имелись, то совсем дальние.

Так что весь балласт того полона отходил Андрею. Это на рынке рабов девушки и молодые женщины ценились высоко. В обычной жизни все было строго наоборот. Особенно в социальном низу, где женский пол выступал обузой, не способной себя прокормить.

А вот пареньков из полона все разобрали себе. Это рабочие руки. В будущем. И очень недалеком. Поэтому ремесленники особенно на них позарились. И Андрею не досталось ничего. Мужчины же в основной своей массе разошлись по поместным дворянам. Им также возвращаться было некуда. Ведь даже если и возвращаться, то дома ждало их пепелище да голод. В лучшем случае. Хотя кое-кто все же отправился домой. Им в том не препятствовали.

Чтобы совсем не выглядеть свиньями, Андрею также выделили немного мужиков из тех девяносто двух человек, высвобожденного из полона. Семнадцать человек. Много. Очень много, в то время как самые нуждающиеся забирали себе по одному, редко двух. Просто потому что были не в силах прокормить первый год больше. Но на фоне того, что на плечи Андрея взвалили целый «женский батальон» из семидесяти шести человек, эта доля выглядела очень скромно. Потому что этот женский коллектив требовалось кормить, одевать, обувать и где-то поселять. Причем без всяких шуток и оговорок. Зимней одежды у них не имелось, как и обуви. Но это ладно. Куда хуже выглядело то, что все эти семьдесят шесть дам хотели кушать. И что примечательно – каждый день, а лучше по два-три раза на день. Что требовало около 50–60 тонн продовольствия в год, которые стоили больших денег. Намного больших, чем они могли бы обычным трудом отработать…

Теперь же с парнем в вотчину к нему заехало еще двадцать три работника и тридцать восемь воинов. Так что в вотчине скопилась удивительная «трудовая армия» 203 взрослых человек, не считая Андрея и Марфы. Среди них насчитывалось 42 воина и 86 женщин, большая часть из которых была совсем молоденькими девушками. Ну еще и дети в возрасте до 7 лет, общим поголовьем в двадцать три юных проказника.

Ни у кого в Туле не собиралось под рукой ТАКОЙ толпы людей. Поэтому Андрей решил этим воспользоваться. Мало ли по будущему году такой удачный момент уже не сложится? Ведь воины его сотни были простыми ребятами и за хороший стол и перспективу получить добрые брони могли немало подсобить в тяжелых работах, требующих крепких мужских рук.

Какими работами Андрей занялся?

Ясное дело – самыми важными – крепостными. Пока позволяла погода.

Работы он разделил на две части. Одна группа трудилась над фундаментом стены и, последующим ее возведением. Вторая – возилась со рвом.

Ров делали, опираясь на совершенно немыслимый технологический прием. Лошади тащили плуги, которыми взрыхляли грунт. А потом лошади же этот грунт и вывозили на волокушах. Лошадей было много, поэтому дела шли удивительно быстро. Во всяком случае, по местным меркам. Только копали так не сразу весь ров, а последовательными участками.

Стенки рва армировали вязанной деревянной сеткой, пролитой дегтем. Сверху ее покрывали слоем влажной глины. А дальше шла финальная отделка.

Внутренний скат рва имел 45 градусов наклона. Он выкладывался мелкими камнями, поверх которых укладывали густую смесь из земли и извести. Внешний скат стены представлял собой отвесную стенку из кирпича с небольшим развалом. Дно рва также укреплялось. Но проще. Глиной. Ее во влажном виде туда укладывали и прибивали.

Фундамент стены представлял собой узкие канавы, в которые закладывали обычные камни. Много. Те самые, что люди Агафона возили все лето. Благо, что каменоломни Оки, действующие уже несколько веков, находились недалеко. И отходов там хватало. Потом вот эти камни заливали сметанообразной смесью из песка и извести. И постукивали деревянными колотушками в течение длительного времени, чтобы состав осел как можно лучше, заполняя полости.

Как несложно догадаться фундамент, также, как и ров, не строили разом и весь. Его возводили маленькими участками. Последовательно. И там, где состав схватывался, начинали возводить наметки стены.

Примерно в метре от кромки внутреннего ската начиналась внешняя кирпичная кладка. Прямо поверх полосы фундамента. В три кирпича. В семи метрах за ней – внутренняя. Каждые пять метров их стягивали поперечные стенки в пару кирпичей толщиной. Дополнительно вся стена имела малые контрфорсы – внешняя с наружи, внутренняя изнутри. Они были достаточно небольшие. Шириной в три блока и толщиной в два, из-за чего выступали они не сильно. На пятиметровую секцию таковых вводило пять штук. А чтобы между ними не мог прятаться человек, укрываясь от обстрела, в основании стены между ними возводился скос, не дающий там стоять.