Алексей Волков - Гусарская дорога
— Моя вина, Арсений Петрович. Не настоял, — вздохнул ветеран. — А барышня — поискать надо. Одного улана из пистолета свалила наповал.
Лишь теперь девушка осознала, что убила человека, и прежде румяные щеки побелели.
Ох, не женское это дело, война!
Рана Сани зажила быстро, напоминая о себе лишь шрамом. Да и не было ничего серьезного. Так, содрало кожу да вырвало немного мяса. Гораздо труднее оказалось избавиться от простуды. Хворь окончательно так и не ушла, остался рвущий нутро кашель. И никаких лекарств, чтобы поправиться.
Зато раненый офицер озаботился судьбой спасителя, оставил при поместье и своей особе. Штабс-капитан до сих пор едва ходил, к строю был еще непригоден, однако, вот чудак, рвался обратно на войну. Словно мало ему досталось!
Саня при нем выполнял обязанности денщика, однако сумел произвести впечатление на престарелых родителей своим английским и уже начинал преподавать язык малолетним племянникам и племянницам. Конечно, профессия учителя не слишком уважаема, но вдруг удастся выбиться в управляющие или в камердинеры? А там, чем черт не шутит, соблазнить какую-нибудь помещичью дочку и жениться?
Что за времена, в которых нормальному человеку двадцать первого века, с высшим образованием, между прочим, даже достойное положение занять нельзя? Не нужны его таланты, и точка!
По вечерам, если не мучил кашель, Саня с тоской вспоминал будущее, сколько он зарабатывал, как всё это тратил, какой там был комфорт… Ну да, от многочисленных кредитов он освободится, но это был единственный плюс переноса.
Неужели обратной дороги нет, и он всю оставшуюся жизнь проведет посреди окружающей дикости? За что?!
Французская армия отступала. Она тайно вышла из Москвы, чтобы затем устремиться на родину через нетронутые войной края. Однако движение было немедленно замечено партизанами Сеславина. Предприимчивый командир захватил в плен унтер-офицера Старой гвардии, который сообщил некоторые подробности. Меры были приняты незамедлительно. К Малоярославцу, лежащему на пути «Великой армии», был выдвинут корпус Дохтурова, подкрепленный отрядом Дорохова. Следом за ними двинулась и вся русская армия. Город много раз переходил из рук в руки, и, в конце концов, Наполеон понял: ему не прорваться. Пришлось сворачивать на разоренную Смоленскую дорогу, а уже неотвратимо подступала зима.
Под Малоярославцем был тяжело ранен Дорохов. Оправиться от раны изюмский гусар так и не смог…
— Я не собираюсь сидеть дома! — Юлия сказала это так, будто считала поместье своим. — Тоже мне предрассудки: мужчина, женщина! Я такой же человек, как и ты! И хочу делать что-либо полезное, а не заниматься всю жизнь домашним хозяйством!
— Юля… Война — дело мужское. Если мы защитить страну не сможем, какие же мы мужчины? А уж за женскими спинами прятаться…
Арсений только что был произведен в подполковники.
— Не прятаться! Но я желаю стоять рядом. И имею на то право, — решительно произнесла девушка. — Скакать умею, стрелять тоже.
— Этого мало. Да и могут ранить, убить. Нет, — последнее слово прозвучало жестко. — В бой я тебя не пущу.
Стало ясно: не уступит. Здешние мужчины подвинуты на своих обязанностях и воевать считают за честь. Некая кавалерист-девица вынуждена была скрывать свой пол. А тут — не скроешь. Но что-то есть в представителях сильной половины привлекательное. То, что утратили их потомки.
— Тогда я буду сестрой милосердия, — нашла выход девушка.
— Кем? — не понял Раковский.
— Ухаживать за ранеными. У нас этим занимаются женщины.
— У вас… Ах да, — чем дальше, тем больше Арсений начинал верить, будто Юлия и вправду перенеслась из будущего. Мало ли какие чудеса Божьей милостью могут случиться на свете! Неисповедимы пути Его… Не похожа она на всех виденных им — весьма многочисленных — дам. — Всё равно. Что скажут: девушка одна, среди посторонних мужчин.
— Мне безразлично.
— Мне — нет. Раз уж я принял малое участие в твоей судьбе…
— И теперь решил больше не принимать… — без вопросительной интонации продолжила девушка.
— Напротив, Юлия Михайловна. Я понимаю, это не совсем благородно с моей стороны, но…
Ух, в атаки ходить куда легче. Здесь же правильнее — с обрыва в ледяную воду. И словно перед прыжком, Арсений набрал воздуха:
— Я прошу руки и сердца. Свадьбу можем сыграть сейчас, после войны… Что поделать, если без тебя не могу жить?..
Слов было еще много, они обрушивались на девушку водопадом, кружили голову, и вдруг захотелось, чтобы им не было конца.
— Я не прошу немедленного ответа, только… — Раковский резко умолк.
Он пытался прочитать решение судьбы в девичьих глазах, только Юлия упорно отводила взгляд.
Некстати вспомнился разговор с дядей. Не родилась еще моя невеста…
Молчание затягивалось, стало нестерпимым. Что-то упало на щеку, и Раковский машинально отметил: первая снежинка.
— Да…
