Василий Сахаров - Развилка
Преподаватель посмотрел на меня и наши взгляды встретились. Я отвернулся раньше и услышал:
– Погиба, у меня к вам два дела. Одно личного свойства. Другое по службе. С какого начать?
Я пожал плечами:
– Без разницы.
– Тогда с личного. Нашелся ваш родственник.
– Какой родственник? – не понял я. – О чем вы, Иван Сергеевич?
– У вашего отца был родной брат, Кондрат. Вы знали об этом?
– Нет.
– Тем не менее, это так. Не стану скрывать, вы меня заинтересовали, в будущем из вас может выйти неплохой офицер, да и фамилия знакомая. Казачий мир хоть и велик, но, так или иначе, все друг друга знают. Кто-то кому-то родич, кто-то с кем-то служил и воевал, а кто-то в мирной жизни пересекался. Я связался с Кондратом Погибой и он подтвердил, что родом из Уманской, что в станице оставался его родной младший брат, и что у него был сын Андрей, то есть вы.
– И где мой дядя сейчас?
– Он в Берлине, при штабе Казачьих Формирований. Какую именно должность занимает мне неизвестно, но раньше он был при атамане Шкуро. О вас родственник уже в курсе и желает встретиться. Вы этому рады?
Ошарашенный таким известием, я ответил честно:
– Пока не знаю.
– А хотели бы этого?
– Трудно сказать… Наверное…
– Понимаю вас. Хотя в любом случае эта встреча пока невозможна.
– Почему?
– Формирование 1-й дивизии РОА идет со скрипом, слишком много препятствий, и завтра вас отправят не на запад, где находятся наши главные лагеря, а на юго-восток, поближе к линии фронта.
– И с чем это связано?
– Я мог бы ничего не объяснять, но отвечу. Вам это пригодится для понимания подоплеки некоторых событий. Тем более, это не такая уж большая военная тайна. Немцы до сих пор не определятся, чего именно они от нас хотят. Многие германские генералы сомневаются в целесообразности крупных воинских соединений из числа казаков, русских эмигрантов, перебежчиков и военнопленных. В Берлине идет подковерная борьба, а рейхсканцлер использует грызню политиков и военных в своих целях. Поэтому в один день он может одобрять создание РОА, а в другой нет. Когда школа формировалась, нам обещали, что все курсанты отправятся в 1-ю дивизию. А сейчас, спустя полтора месяца, первый выпуск раскидают по вспомогательным подразделениям, которые будут подчиняться не генералу Трухину и его штабу, а непосредственно командирам немецких дивизий, корпусов и армий, комендантам тыловых районов и офицерам Абвера. Со временем все разрешится. По крайней мере, на это есть надежда. Вас вернут в РОА, а вспомогательные подразделения войдут в состав наших соединений. Однако на это понадобится время. Может быть месяц, а может быть, год или два. И вот тут мы подходим к делу, точнее, к заданию, которое я хочу вам поручить.
Снова он поймал мой взгляд, опять я отвернулся и уточнил:
– Это лично ваше задание?
Иван Сергеевич усмехнулся:
– Правильный вопрос.
Я промолчал и он продолжил:
– Задание лично от меня. Хотя вышестоящее командование о нем будет проинформировано.
– И что вы от меня хотите?
– Завтра за вами приедут «покупатели». Знаете кто это?
– Представители частей, которые доставят нас в подразделение.
– Верно. Их будет пять-шесть человек. Скорее всего, офицеры, командный состав части. Люди разные. Как правило, бывшие красные командиры в сопровождении немцев. Про некоторых нам уже кое-что известно и я хотел бы, чтобы вы присмотрелись к одному из них и понаблюдали за тем, что вокруг него происходит.
– Выходит, я должен стать вашим секретным агентом или стукачом?
– Глупость! Так или иначе, мы все в одной лодке. Никто не станет требовать от вас каких-то отчетов или донесений. Но когда мы снова встретимся и я спрошу, что за человек ваш командир, мне хотелось бы услышать честный, правдивый и объективный ответ. На что способен. К чему стремится. Как воюет. Что о нем думают подчиненные. В каких отношениях с немцами. Не захотите отвечать, промолчите.
– Я вас понял, Иван Сергеевич.
– И…
– Если это не вербовка и ничего не надо подписывать, я согласен.
– Значит, договорились?
– Договорились. Но хотелось бы сразу узнать, к кому вы меня хотите приставить.
Указательным пальцем преподаватель почесал кончик носа и ответил:
– Информации мало. Скажу, что знаю. Это бывший майор, по другим данным подполковник, Красной армии Иван Никитич Кононов. Утверждает, что из донских казаков станицы Новониколаевской Таганрогского округа. Командир полка. Попал в окружение. С частью своих красноармейцев и офицеров, среди которых были политработники, перешел к немцам. Сразу заявил, что готов сражаться с большевиками. Вступить в РОА пока отказался. Смог наладить контакты с германскими офицерами, в частности с генералом Шенкендорфом, и получил разрешение на создание вспомогательного казачьего подразделения. Что от него ожидать и на что он способен сказать трудно. Но завтра Кононов заберет два взвода. Первый и ваш.
– Получается, вы готовили кадры для себя, а их забирает другой?
– Именно.
– Это все?
– Да, Погиба. Желаю вам удачи. Не теряйтесь, берегите себя и внимательно смотрите по сторонам.
Вежливый преподаватель с повадками дворянина замолчал и я поднялся.
– Разрешите идти?
– Конечно.
Иван Сергеевич снова потянулся к книге, а я покинул класс и вернулся в казарму. Естественно, сослуживцы поинтересовались, где был и зачем вызывали, а я ответил, что у меня нашлись родственники.
Вряд ли мне поверили. Хотя бы потому, что в тот вечер треть курсантов под разными предлогами была вызвана к инструкторам и преподавателям. Люди вокруг не глупые и все прекрасно понимали, что это не просто так.
Наступила ночь и школа заснула, а после полуночи нас подняли по тревоге. Три свежеиспеченных урядника из второго взвода разоружили часового и совершили побег. Это обнаружили слишком поздно, только, когда патруль заметил беглецов на окраине города. Одного немцы застрелили, а двое, отстреливаясь, ушли.
В общем, выспаться не удалось. Всю ночь нас пересчитывали, а утром приехали «покупатели», среди которых был лично Иван Никитич Кононов. И что о нем можно сказать? На первый взгляд ничего особенного. Крепкий мужчина, брюнет, выправка военная, заметно, что кадровый. Походка уверенная. С немцами разговаривал на равных. С нами не общался. Сразу прошел в штаб, где оформил документы. А еще через час на территорию школы заехали два больших немецких грузовика, и поступил приказ грузиться.
Ехали весь день с одной остановкой под охраной нескольких немецких мотоциклистов, и в расположении батальона, который назывался добровольческой казачьей частью № 102, оказались уже глубокой ночью. Здесь выгрузились и отправились в казарму, которая раньше была санаторием для партийных работников. Переночевали, а рано утром вышли на общее построение батальона.
11.
Берлин. 20.09.1941.
Обхватив голову, генерал Трухин склонился над столом. Он размышлял о том, что ждет Россию и лично его в будущем. И мысли потомственного военного были невеселыми.
Ему повезло. Трухин пережил Гражданскую войну и его не коснулись сталинские чистки. А когда представился удобный случай, он перешел на сторону немцев, лично встретился с Георгом Лейббрандом, получил от него поддержку, был отправлен в Берлин и даже стал командующим Русской Освободительной Армии. Однако эта армия существовала только на бумаге и все, что у Трухина было, стремительно разрастающийся штаб, несколько школ младшего командного состава и группа пропагандистов.
Конечно, Федор Иванович понимал, что будет трудно. Но он не представлял насколько. Мнение германских военачальников и политиков менялось каждый день. Захватят очередной район Москвы или добьются успеха на другом участке фронта – РОА не нужна. Получат щелчок по носу – сразу вспоминают, что есть генерал Трухин, который предлагает свою помощь. Однако личный состав, который планировалось влить в 1-ю дивизию РОА, раскидали по вспомогательным подразделениям. Оставались только силы, которые подчинялись белоэмигрантам. А у них отношение к бывшему красному командиру, который в Гражданскую войну воевал против Белой гвардии, разумеется, негативное. Они постоянно интриговали, наговаривали на Трухина германским генералам, пытались его подсидеть и всячески очерняли в эмигрантских газетах и журналах.
«Как можно иметь дело с такими людьми?» – Этот вопрос генерал Трухин задавал себе постоянно. Каждый белоэмигрант мнил себя великим стратегом и вождем. Каждый хотел вернуться на Родину в лучах славы. Каждый собирался поквитаться с теми, из-за кого был вынужден покинуть Россию. Вроде бы серьезные люди, доказавшие свою состоятельность делами и поступками. Но многие из них выгорели, их души превратились в пепел, и там не осталось ничего, кроме ненависти к советским гражданам и тщеславия. Поэтому, когда Трухин пытался донести до них мысль, что необходимо забыть прежние разногласия и сплотиться во имя одной цели, его слова отклика не находили. Генералы Белой гвардии его попросту игнорировали. После чего, временно забыв про него, они вспоминали прежние обиды и выдвигали своим собратьям претензии. Кто-то не поддержал соседа в бою. Кто-то обманул прежних друзей, запятнал офицерскую честь и кинул их на деньги. А кто-то уплыл из Новороссийска, Одессы и Севастополя, а боевых товарищей бросил.
