Вячеслав Коротин - Попаданец со шпагой
- Конечно. Очень обидно и жалко их было, но что поделаешь...
- Вы знаете о существовании микроорганизмов?
- Простите? Вы о чём?
- Достаточно давно был изобретён прибор - микроскоп. И с его помощью удалось рассмотреть, что существуют мельчайшие живые существа. Может быть, вы об этом слышали или читали?
- Нет, знаете ли. Не интересовался.
- Тогда вам придётся мне поверить: антонов огонь, нагноения и многое тому подобное, вызывают мельчайшие "животные", которые попадают в рану. Их невозможно увидеть глазом, они настолько же меньше комара, насколько комар меньше лошади. Но они есть. И именно они зачастую убивают раненого солдата. Достаточно же обработать рану раствором определённого вещества, и все они погибнут, не попадут в организм и не убьют. Я понятно объясняю?
- Понятно. А вы знаете именно такие вещества?
- Знаю. Некоторые из них можно получить даже из цветов, растущих на вашей клумбе. А одно, самое эффективное - из золы морских водорослей. К тому же, если это сделать поскорее, то новое простое вещество откроет русский химик, а не француз, как было в моём мире.
- Аргумент, - усмехнулся помещик, - чтобы российская наука утёрла нос Европе... Ну и солдат, умиравших в горячке, я помню. Вы обещаете, что такого не будет?
- Я обещаю, что сделаю всё для того, чтобы такого не было. Но для этого меня должны услышать. И для этого я должен быть не просто бродягой. Решать вам, Сергей Васильевич.
- А вы ещё сомневаетесь в моём решении? Ладно уж, съездим в Псков, к предводителю дворянства, засвидетельствую ваше происхождение. Выправим бумаги необходимые. Моё слово в губернии кое-что ещё значит.
- Премного благодарен. Я прекрасно понимаю, что значит для вас этот шаг, но обещаю, что вы не пожалеете. Так я могу завтра съездить к доктору?
- Разумеется. Предупредите Тихона - он вам всё организует. И... Подождите... Расскажите мне ещё о той войне, которая случилась. Неужели всё было так ужасно?
- Не то, чтобы совсем... Понимаете, я ведь не историк. Но кое-что могу вспомнить: началась война с отступления, наши силы были разделены, а Наполеон вклинился между ними. Пришлось отступать, чтобы соединиться. Одну армию вёл Барклай, другую - Багратион. Третья армия Тормасова была значительно южнее и вообще не успевала подойти, тем более, что ей противостояли союзные французам австрийцы.
- Всегда считал, что австриякам нельзя верить! - эмоции начали руководить старым суворовским офицером, глаза собеседника разгорелись, и он жадно внимал моим словам.
- Часть французских войск двинулась на север, на Петербург, но была отбита, потом всю войну они простояли практически на границе Лифляндии. Кстати в сражении с врагом пал Кульнев, если знаете этого генерала.
- Яков Васильевич? Погиб? Да быть не может!
- Увы. Это был первый, но не последний русский генерал, павший в этой войне.
- А кто ещё?
- В общем две армии соединились под Смоленском, но продолжали отступать до самой Москвы.
- Как до Москвы? И командующий не дал генерального сражения? А кто был главнокомандующим?
- Кутузов.
- Ааа! Ну тогда верю - этот всегда был мастером отступлений... Но чтобы до самой Москвы... Странно.
- Под Москвой состоялась генеральная битва. Страшная бойня. Причём без всякого намёка на манёвр: бешеный натиск с обеих сторон, кровь и смерть, и ... Практически ничья. Скорее даже мы проиграли: оставили поле боя и сдали Москву.
- Чтооо!!! Сдали Москву??? Не верю!!! Враг не вступал в Москву уже, наверное, почти два века! И при нас, при нас... - глаза Сокова просто зажглись бешенством и ненавистью.
- Сергей Васильевич! - повысил голос и я, - Зачем мне лгать и говорить вам слова, которые вас гарантированно... взволнуют? Это правда! Кутузов приказал сдать Первопрестольную. Вопреки мнению всех генералов! Кутузов сдал город, но спас армию. Армия не выдержала бы на тот момент ещё одного сражения. Кстати, в нём погиб князь Багратион.
- Князь Пётр! Не может быть!! Хотя... Вы, конечно, сами бы такое не придумали. - лицо подполковника "потухало" на глазах, - Ладно. На сегодня мне хватит. До завтра, Вадим Фёдорович.
Этот день "выпил меня до дна", я был уже совершенно ни на что не способен. Пришлось отказаться сопровождать Настю в её первой прогулке, которую я ей разрешил. Хоть и самому чертовски хотелось побыть в обществе этой очаровательной девушки, но пришлось бы разговаривать, а на это я уже был категорически не способен. Месье Жофре, которому вздумалось пообщаться на предмет фехтования, очень хотелось послать сразу и далеко. Но, вежливо отбоярившись по поводу неважного самочувствия, я всё-таки добрался до своей комнаты. Мгновенно нарисовавшегося Тихона я отправил за коньяком и, получив заказанное, со смаком расправившись с двумястами граммами завалился дрыхнуть, несмотря на то, что солнце ещё не зашло.
Добрый доктор Айболит
Доктор Бородкин был у себя дома и приветливо встретил званого гостя, то есть меня. И немедленно, по русской традиции, попытался накормить. Еле удалось убедить славного и гостеприимного хозяина дома, что я только что после завтрака и есть совершенно не способен. Чтобы не обидеть Филиппа Степановича, пришлось пообещать разделить с ним полуденную трапезу, а пока удовлетворить его провинциальное любопытство за бокалом белого сухого вина (ох и сопьюсь я в этом времени).
Доктор до удивления был похож на своего коллегу из "Формулы любви", мастерски сыгранного Леонидом Броневым. Я про внешность, конечно. Никаких хохмочек в стиле того деревенского врача из знаменитой комедии мой новый знакомый не отпускал. Но внешне был похож очень: невысокий, коренастый, лысоватый ну чисто "папаша Мюллер", как ассоциировался Броневой у большинства людей моего поколения.
Потягивая вино, я на протяжении часа впаривал этому добрейшему человеку всякую ерундовину о своей "жизни в Америке". Рассказывал, в первую очередь, естественно, про тамошних змей, про травы и деревья, про образ жизни колонистов. Вроде бы нигде не прокололся. Ну и закинул удочку: рассказал, что с детства занимался в аптеке нашего посёлка химией. Клюнуло сразу! Мой гостеприимный хозяин просто расцвёл на глазах:
- Вадим Фёдорович! А не желаете осмотреть мою лабораторию?
- С огромным удовольствием! - изобразил я удивлённое восхищение, - А у вас и лаборатория имеется?
- Разумеется, разумеется, - засуетился доктор, - мне ведь самому и аптекарем быть приходится в этой глуши. Да и скука зачастую такая, что только естествознанием занимаясь себя от отупения спасти можно. Прошу, прошу...
А я зря беспокоился. "Стекло" в лаборатории сельского доктора-аптекаря было вполне на уровне. Очень даже неплохая посуда для примитива, который меня и интересовал. В общем одна проблема отпала: я до этого жутко беспокоился на предмет "глиняных горшков", в которых придётся проводить эксперименты и подыскивать пропорции для своих "ништяков".
- Да у вас просто шикарная лаборатория, Филипп Степанович! - я щедро сыпал комплиментами, - Никакого сравнения с той, в которой я работал в Орегоне. Какая аппаратура! Какая посуда! Примите моё восхищение! Только настоящий учёный мог такое организовать!
Славный доктор просто "растворился" в потоке лести, который я на него обрушил.
- Да полноте, Вадим Фёдорович, простая деревенская лаборатория.
- Ну да! - Простая! Я себе представляю, в какую сумму вам всё это обошлось!
- Так не всё сразу куплено. Годами, понемножку, - щёки доктора слегка заалели, но было видно, что моё восхищение доставило ему несомненное удовольствие.
Я продолжил осмотр "экспозиции": микроскоп имеется и это радует, печь - тоже здорово, реактивов на полках немерено, но на этикетках, блин, латынь - формулы ещё не скоро придумают, хотя вроде бы Дальтон уже к этому времени свои кружочки предлагал использовать. Ладно, разберёмся.
- Филипп Степанович, - перешёл я потихоньку к главному, - не хотите полюбопытствовать на металл, который я вывез из Китая? Уверен, что вы такого не видели.
- С удовольствием! - у моего собеседника заискрились глаза.
Я вытащил из кармана прихваченную с собой алюминиевую ложку и протянул Бородкину. Тот, конечно, не преминул взять и внимательно рассмотреть предмет.
- Действительно, удивительный металл: не серебро, не олово - слишком лёгкий.
- Самый лёгкий из встречавшихся мне. И очень мягкий, почти как свинец. Можете, кстати попробовать согнуть ложку. Смелее.
Алюминий, разумеется, легко поддался даже небольшому усилию рук доктора, а я, развивая успех от демонстрации, продолжил:
