Не отступать и не сдаваться. Том 1. Том 2 - Алим Тыналин
Я продолжал изумленно смотреть на тренера. Он поднял перчатки и натянул мне их на руки, пользуясь моим удивлением.
— Так что давай, соберись, Витя. Не подводи меня, не подводи Касдаманова. Не подводи свою семью. Даже если ты и боишься проиграть, то просто иди навстречу этому и прими поражение, как мужчина. Так, по крайней мере, ты сохранишь свою честь.
Ого, о каких высоких материях мы здесь заговорили. О чести и достоинстве, о храбрости и трусости. И конечно же, теперь я и в самом деле не мог отступить назад. Даже если и проиграю.
Поэтому я позволил себе расслабиться. Позволил Худякову зашнуровать перчатки и ободряюще похлопать меня по плечу:
— Давай, Витя, вперед, прорвемся.
Но я-то уже знал, что не прорвусь. Почему-то вместо уверенности в том, что я выиграю, теперь во мне зиждилось фундаментальное убеждение, что я проиграю. Вот просто стопудовое убеждение. Хоть ты тут разбейся в лепешку, а выиграть не получится. Ну не получится победить в такой ситуации, когда из-за моей бестолковости погибли люди, не один, а целых трое, причем самые близкие.
С одной стороны, это действительно позволило расслабиться и меня чуть отпустило. Поэтому ладно, решил я. Проиграть, так проиграем. Сокрушительно, с треском, громом и молниями.
Я подождал, пока тренер надел перчатки, потом кивнул ему и вышел из раздевалки. Худяков шел сзади, иногда стучал меня по плечу и приговаривал:
— Все хорошо, Витя, ты сможешь надрать задницу этому уроду. Давай, сделай это.
Я молчал и шел по коридору к залу, где шумели зрители и раздавался голос ведущего, усиленный микрофоном. Ко мне подбежал человек от организаторов, молодой и взъерошенный, с круглыми от тревог глазами:
— Вы где ходите? Почему не вышли? Ведущий уже три раза объявил ваше имя!
Ну и пусть, хоть двадцать раз пусть объявит. Меня охватило полнейшее равнодушие. Посмотрим, как теперь мне удастся выступить.
Когда я вышел в зал, зрители уже немного притихли. Тополев давно разгуливал по рингу и наверняка ожидал, что меня снимут с боя из-за отказа выйти. Я просил, чтобы ведущий не объявлял трагедию, случившуюся со мной, поэтому зрители не знали, почему я опаздываю.
Впрочем, не исключено, что среди них все равно ползли самые разнообразные слухи. Что-нибудь о моей болезни, травме, сложных семейных обстоятельствах. В таких ситуациях появляется обильное количество самых нелепых объяснений, всякий горазд на выдумки, фантастичность которых ограничена только степенью фантазии автора. Я бы не удивился, если бы речь пошла даже об измене родине или даже нападении инопланетян.
Многие зрители, однако, аплодировали. Это меня немного тронуло. Человек идет на бой, на съедение другому хищнику, а его встречают овациями. Очень в духе древнеримской легенды. Посмотрим, что они скажут по окончании поединка. Тогда, наверное, мне уже никто не будет аплодировать.
Я добрался до ринга и пролез между канатами. Встал в своем углу, опустив голову и избегая смотреть на противника. Зрители волновались и перешептывались между собой. Ведущий снова объявил мою фамилию и город, из которого я прибыл. Говорил он с небольшой запинкой, будто раздумывал, правильно ли то, что он произносит. Или это мне так показалось? Не знаю, временами мне казалось, что я как будто в тумане.
— Эй, Витя, как ты себя чувствуешь? — с тревогой спросил Худяков. Он стоял возле канатов у моего угла. Затем он взобрался на ринг с внешней стороны, схватил меня за руку, притянул к себе и прошептал: — Если ты только скажешь мне, я выброшу полотенце, хорошо?
Вот это другое дело. Я собирался немного побегать по рингу, помахать кулаками, а потом спокойно удалиться.
Кивнув, я наконец мог позволить себе посмотреть на противника. Тополев едва заметно улыбался. Заметив мой взгляд, он насмешливо поклонился мне.
Безупречная прическа, идеальный ровный пробор. Ослепительно сверкающие зубы. О, он самая настоящая душка. Наверняка все девушки в зале сходили по нему с ума.
Моей девушки в зале не было. Поэтому я снова отвел взгляд от любимца публики.
— Ну, удачи, Витя, — сказал Худяков, в который раз хлопнул меня по плечу и спрыгнул с ринга вниз.
Я подошел к центру ринга. Тополев тоже приблизился. Как и всегда, рефери объявил о правилах, проверил, готовы ли мы.
— Эй, а где ваша капа? — спросил он. — Вы что, забыли капу?
Действительно, я совершенно забыл об этом. Вернулся в свой угол и Худяков, коротко выругавшись, сунул мне капу в рот. Вот ведь дьявольщина, до какой же степени надо так отвлечься, чтобы забыть о капе!
Рефери проверил мое состояние и спросил, все ли со мной в порядке.
— Все отлично, — промычал я с капой во рту.
Рефери кивнул.
— Ладно, тогда будьте готовы, — он еще раз объяснил правила и поставил между нами руку.
Тополев приподнял свою в знак того, чтобы он не спешил, снова улыбнулся мне и сказал:
— Я тебя съем с потрохами, Рубцов. Готовься.
Ладно, мы еще побарахтаемся. Легко сдаваться я не привык. Так что не думай, что я буду легкой мишенью для твоих ударов.
Когда Тополев тоже приготовился, рефери опустил руку и отошел назад:
— Бокс, начали.
И почти сразу же Тополев набросился на меня. Не соблюдая особо правил, забыв об осторожности. О, он отлично знал мою ситуацию и наверняка решил воспользоваться ею в полной мере. Все, что мне осталось, так это отчаянно защищаться, хотя у меня почти сразу же как будто онемело все тело.
Атаку Тополев начал с серии джебов. Я уклонялся корпусом, но он все равно доставал меня. Мои перчатки были подняты к подбородку, единственное, чего я не хотел, так это получить нокаут именно сейчас. Поэтому мой корпус представлял из себя отличную мишень.
Тополев сосредоточился на нем и обрабатывал мою печень, меня спасала только моя подвижность, хотя ногами я работал не так быстро, как обычно. Жалкое, наверное, это было зрелище со стороны.
— Двигайся, Витя! — орал Худяков из моего угла. — Что ты стоишь на месте? Работай ногами! Ну что ты застыл на месте, как чурбан?
Оно и верно, я бы сам хотел двигаться быстрее, но мои ноги как будто вдруг стали весить по целой тонне каждая и я еле таскал их по рингу. Что такое со мной происходит, черт подери? Как мне избавиться от этого состояния?
А потом я получил жесткий удар в печень. Ох, как же это было больно. Корчась, я свалился на колени и уперся перчатками в пол. Посидел немного, послушал,
