Александр Михайловский - Рандеву с Варягом

   И вот теперь Витте вышвырнули из русской политики, и Россия, которая уже была "взвешена и поделена" уплывала из жадных ручонок. Кагал Ротшильдов был в состоянии, которое называется на идише "шухером". Многолетние труды ее агентов могли пойти в "тухес".

   Посол Франции в Петербурге Морис Бомпар обивал пороги здания у Певческого моста, умоляя русского министра иностранных дел Петра Дурново, чтобы тот доложил императору Николаю II о его просьбе о срочной аудиенции. Но в ответ следовал неизменный ответ министра: "Государь занят... Государь занимается делами, связанными с войной на Дальнем Востоке".

    Выглядело это, как вежливое и дипломатичное отправление к чертовой матери. Бомпар унижался, пробовал выйти на императора через Великих князей, но результат был тот же.

   - Месье Дурново, - почти со слезами умолял министра посол, - я прошу передать Государю, что президент Французской империи месье Лубе готов сразу же после получения приглашения от вашего императора прибыть в Россию для ведения переговоров. Он даже готов прибыть с неофициальным визитом.

   Дурново, наблюдая за унижениями когда-то гордого галла, думал о том, что Россия снова стала играть первую скрипку в мировой политики. Да что там первую скрипку, Россия играла Соло, пока все остальные ей с ужасом внимали. И все благодаря Чуду, которое, теперь он уже в этом не сомневался, совершено по Промыслу Господню. А, то кто еще мог послать эту эскадру Ларионова?

   Наша команда, ездившая в Батум за молодым Кобой, наконец, благополучно вернулась в Санкт-Петербург. Хотя, какой он молодой, двадцать шесть лет всего. Почти все уже было в его жизни, разве что кроме первой любви. И в семинарии Сосо Джугашвили учился, и в революционной деятельности участвовал. За организацию забастовки он был арестован, сидел в тюрьме, потом ссылка в Сибирь, откуда Коба и совершил невероятный по своей дерзости побег.

    И вот вернувшегося в Батум беглеца, ждали порочащие слухи, предательство товарищей, и новый арест. И вот из камеры тюрьмы его вытаскивают жандарм Познанский, майор Османов и старший лейтенант Бесоев. Жизнь Кобы снова круто поменялась, только он пока и не и догадывается, насколько круто. Теперь мне необходимо закончить ту работу, которую наши товарищи офицеры начали в дороге. Кстати, они уже должны подъехать к дворцу с вокзала. Конечно, ни на автомобиле, а на любезно предоставленных нашей хозяйкой санках.

    По заботливо очищенным дворником от снега ступенькам парадного крыльца поднялись пять человек, одетых в одинаковые теплые спецназовские бушлаты и шапки ушанки... И не разберешь отсюда, кто из них кто. А вот и нет! Коба вон тот, который пониже остальных, и чувствует себя в форме немного неловко. Вряд ли в вагоне ему пришлось носить бушлат.

    Кстати, зная о привычке Государя Николая Александровича лично примерять образцы военной формы и снаряжения, мы презентовали ему один из запасных комплектов его размера. Типа, пусть немного пофорсит перед кайзером на охоте. Шутка удалась. Охота состоялась позавчера и, как, посмеиваясь рассказывал генерал Ширинкин, кайзер, впитавший милитаризм с молоком матери, всю охоту жестоко завидовал русскому императору. И поделом, нечего было шашкой размахивать, когда его не просят.

   Шаги по коридору и стук в дверь. Входит старший лейтенант Бесоев, а с ним молодой человек кавказской национальности. Сейчас в нем почти невозможно признать будущего вождя народов, если бы у меня в ящике стола не лежала фотография из полицейского архива.

    Жму руку сначала Николаю Бесоеву, потом молодому товарищу Джугашвили, попутно быстро заглянув ему в глаза Так, кажется, у ребят получилось то, что я у них просил - завоевать доверие будущего товарища Сталина. Сейчас он расслаблен и не ждет подвоха. В его глазах я прочитал лишь любопытство.

    - Садитесь, товарищ Коба, - сказал я, указывая на стул стоящий возле стола, - Меня зовут Александр Васильевич Тамбовцев, для своих - просто "Дед". Как мне уже доложили, вас уже посвятили в некоторые особенности нынешней международной обстановки, а также о событиях, происходящих на Тихоокеанском театре военных действий сразу же после нападения Японии на Российскую империю.

   - Да, господин Тамбовцев, - осторожно ответил Коба, - известие о чудесном спасении "Варяга", подошедшей на выручку русской эскадрой, и удивило и обрадовало меня. А еще меня возмутило, что шесть японских кораблей храбро напали на два русских...

    Тут я вспомнил историю о том, что в детстве юному Сосо также в одиночку доводилось отбиваться от компаний уличных обормотов. С тех пор он обостренно воспринимал всяческую несправедливость, и научился никогда и ни при каких условиях не сдаваться.

   - Даже так, - я сел напротив Кобы, - Скажите, молодой человек, а что вы думаете о перспективах рабочего движения в России вообще, и о возможности социалистической революции в самое ближайшее время, в частности? Можете отвечать общими словами, меня не интересуют адреса, пароли, явки, я все-таки не жандарм, а прохожу по иному ведомству. Меня интересуют не какие-то подробности, а просто ваша оценка ситуации.

   - Хорошо, господин Тамбовцев, - кивнул Коба, - попробую ответить на ваши, скажу прямо, непростые вопросы. Самодержавие сейчас сильно, как никогда. Победы над японским флотом, антифранцузский и антианглийский манифесты царя, да еще, на сладкое, отмена выкупных платежей и замораживание на десять лет недоимок по ним, сделали царя-батюшку самым популярным в народе персонажем. Я имею в виду крестьян, которых в России девять десятых всего населения, думаю, что мои товарищи сейчас находятся в печали и унынии...

    Я продолжил расспрашивать своего собеседника, - Скажите, а почему вы считаете, что эти манифесты, направленные против французского и английского капиталов, так подействовали на народ?

   - Так ведь, господин Тамбовцев, - отвечал мне Коба, - русский мужик больше всего не любит бар. А худшие из бар - это иностранцы. Сейчас через победы нашего флота над японским, и через эти свои манифесты, царь-батюшка стал искренне любим простым народом. Как я понимаю, даже либеральная пресса несколько умерила свой тон?

   - Хорошо, - продолжал я, - и как вы думаете, англичане и французы, смирятся с таким положением дел? Я уж не говорю про ваших товарищей, или почти товарищей.

   - Почти товарищи - это социалисты-революционеры? - вопросом на вопрос ответил Коба. Я кивнул, и он продолжил, - Я думаю, что иностранцы не смирятся. Я устроил на заводе Ротшильда забастовку и меня упекли в Сибирь. Русский царь вообще отобрал у них все заводы и заморозил долги. Если бы я смог сделать что-то такое, то меня бы не стали отправлять в Сибирь, а просто убили бы. Я не знаю, как это возможно сделать в этот раз, но англичане уже два раза убивали русских царей.

   - А также, как и тогда. - вздохнул я, - или заговор приближенных царя со смертельным исходом - так было с Павлом I, или же банда отморозков с бомбами - так случилось с Александром II. Но подробности этих историй не входят в наш сегодняшний разговор. Вы, товарищ Коба, выказали изрядные способности к анализу текущей ситуации, и потому мы хотим предложить вам сотрудничество.

   - Кто это - ВЫ? - довольно резко спросил Коба, - И в каком деле сотрудничество?

   - Вы прекрасно знаете, кто МЫ такие, - ответил я, - Мы - это люди, которые были заброшены в ваше время из далекого будущего, с задачей сделать жизнь в Российской империи лучше. Даю вам слово офицера, что вы сможете покинуть нас, если поймете, что мы стали действовать во вред народу. А вообще, то на что мы намереваемся подвигнуть государя императора, может с полным правом называться революцией, только совершенной сверху.

   - Даже так? - скептически прищурил один глаз Коба, - И каково же будет, это мое задание?

   - Для начала, - я встал из-за стола, - вы должны учиться, учиться и еще раз учиться. У вас есть талант и великолепные природные способности. Теперь к ним необходимы знания. Нужные книги вам предоставят. Если что будет не понятно, обязательно спрашивайте, причем неважно кого. Любой из нас направит вас к специалисту по этому вопросу. Считайте, что вам предстоит экстерном закончить университет, уложив всю программу за несколько месяцев. Но мы знаем, что вы на это способны. Мы знаем, что вы закончили с отличием духовное училище в Гори. Да и в духовной семинарии вы учились хорошо.

    Идите, за дверью вас ждет провожатый, который покажет - где вы будете спать, питаться, и обеспечит вас всем необходимым. Всего наилучшего и успехов в учебе, товарищ Коба, - кивнул я, - Вы свободны.

    Трое суток следуя полученным указаниям "Цусима" на экономической скорости продвигалась в южном направлении. Команда крейсера пребывала в чрезвычайном напряжении. Эти воды, всегда оживленные, теперь казались вымершими. На горизонте ни дымка, ни одинокого паруса. "Цусима" шла в полном одиночестве, оставляя за собой жирный черный шлейф дыма.