Р. Скотт Бэккер - Воин Доброй Удачи
– Так что же нам делать?
Какое-то злобное веселье вспыхнуло в темных глазах Нелюдя. Без всяких объяснений он направился во тьму, где пыхтело чудовище.
– Беги, – крикнул он старому колдуну. – Спасай их, пока не поздно.
– Их?
Клирик бросил взгляд через плечо.
– Твою жену и ребенка.
Как и большинство домов в трущобах Каритасаля, бордель, где жила Мимара, был закрыт от внешнего мира и открыт внутри. Два наемных верзилы охраняли вход, украшенный орнаментом из молний. Каждой глотке нужны клыки. Но, только миновав их, человек оказывался в пространстве, где все приглашало. Золотая краска. Яркие гобелены с картинами битв, которые случались или не случались. Ладан и загадочные напитки. Внутренние дворики с садом, залитые солнечным светом. Девицы, лежащие на вышитых диванах в гостиной, которые болтали и смеялись низкими, бесстыдными голосами…
Их глаза рыскали туда-сюда, словно подсчитывали детей с голой грудью…
Комнаты с кроватями располагались вдоль восточной стены, согласно традиции и на удачу. Несмотря на высокую цену, выбирали Мимару. Ее всегда выбирали. Ведя клиента за палец, она слышала из-за дверей ворчание, завывание и кряхтенье, а порой крики и всхлипывания. Какое-то оцепенение охватывало ее, словно придавливала стена, расплющивая, как тень. И она пряталась от развратных глаз, даже когда появлялась раздетой перед публикой.
Очень похоже на кирри, думала она, вспоминая это чувство, глядя на улыбку Галиана, нависшего над ней.
Пожалуй, легче… умереть.
Старый колдун не стал убегать. Вместо этого он погнался за Нелюдем, бормоча заклинания и спотыкаясь на каждом шагу. Нелюдь уносил Суриллический Знак с собой, освещая опустошенную Гробницу.
Великий Раку не отступал, а просто наблюдал за ними невидящими глазами.
– Ваттит! – проревел Нелюдь.
Холод обжег колдуна, ибо Ваттит было именем из глубокого прошлого, из первых дней Войны, когда люди были рабами или вредителями. Ваттит Ужасный. Черный с золотом…
Отец Драконов.
Раку во всем своем гнилом великолепии возвышался над ними, грациозно изогнув лебединую шею, низко опустив громадную голову. Слепящее пламя вырвалось из щеристой пасти.
Треснули камни. Золото оплавилось. Такого Акхеймиону и не снилось. Все пропало кругом, залитое слепящим белым светом, ревом и искрами. Внешние Чары Акхеймиона просто сдуло. Внутренние прогнулись, затрещали, как раскаленные нити.
– Клирик! – позвал он, чувствуя, как язык пламени лижет его руку и щеку.
Медлить было нельзя. Моргая, он ступил в кромешную тьму, где мерцал Суриллический Знак Нелюдя.
Все залил слепящий свет.
Бушевали мехи в исполинской печи, и второй удар золотистого пламени метнулся к его ногам. Гром прокатился по трескающимся камням. Огонь окрасил потолок и высокие колонны пульсирующим рыжевато-желтым светом. Выкрикнув новое заклинание, Акхеймион забрался в проем рухнувшей двери, шагнул по фальшивому потолку парадной залы во тьму.
– Я куйя! – выкрикнул Нелюдь откуда-то из темноты. – Я ишрой! Я убил пятерых твоих сыновей и дочерей!
– ТЫ ВСЕГО ЛИШЬ СЛИЗНЯК! – проревело чудовище. – УЛИТКА БЕЗ ПАНЦИРЯ!
– Я Ниль’гиккас! Я Клирик! И ты выслушаешь мою проповедь!
Даже не видя его, Акхеймион знал, что Нелюдь, выкрикивая эти слова, бежит по невидимым развалинам.
– ГЛУПЕЦ. Я ПЕРВЫЙ. У МЕНЯ БРОНЗОВАЯ ШКУРА И ЖЕЛЕЗНЫЕ КОСТИ!
Старый колдун завис над проломленным потолком, где по краям торчали обломки древних, огромных камней.
– Ты слеп! – выкрикнул Клирик, и тонкое эхо его голоса потонуло в раскатах грома. – Ты нищий сборщик мусора, узник собственной злобы! Плоть твоя сгнила. Кремень твоей силы давно раскололся!
– А У ТЕБЯ С ВЕКАМИ СГНИЛА ДУША, КУНУРОЙ!
Чудовище изрыгнуло очередной поток ревущего пламени, осветив все расщелины и проломы в потолке. Акхеймион шагнул в пустоту, к центру бездны, над которой царил мрак, а внизу пылал огонь. Без поддерживающих колонн гранитные проемы склонились согласно прихотям веса и трещин. Он слез по самой длинной из опор, сошел вниз по присыпанному пылью ребру. Огни большие и малые горели повсюду между колонн. Он успел заметить, как Клирик пронесся меж дальних колонн и скрылся в тени. Он бежал кругами…
– Если я и умру глупцом, – выкрикнул Нелюдь, – я умру по своей собственной глупости! Но не рабом, как ты, Раку’жарой!
Акхеймион завис над обрывом, глянул вниз на ворочающееся чудище. Извиваясь, как раздувшаяся змея, Отец Драконов вертелся туда-сюда вслед за голосом Клирика, как пес на привязи, только вместо лая изрыгал огонь, вихри, крутящиеся в обгорелых проходах.
– Я ПРЕВЗОШЕЛ СВОИХ СОЗДАТЕЛЕЙ, – прогромыхало чудовище с блестящей чешуей. – ДАЖЕ ПРЕИСПОДНЯЯ МНЕ НЕ УКАЗ!
Старый колдун качнулся на краю, щурясь от искр и дыма. Чары его еле выдерживали. Клирик пытался отвлечь дракона. Отпуская колкие насмешки, чтобы уязвить его гордость, правитель Нелюдей совершенно запутывал его, пока Акхеймион делал свое дело…
Еще бы знать, что это за дело.
– Ты все кружишься, – смеялся Клирик., – извиваешься в норах! И так вечно, Раку’жарой! Задумайся! Задумайся о веках, проведенных в руинах!
Слепое чудище топало, тычась в разные стороны, прямо под ним. Оно размахивало рогатой головой, пытаясь приблизиться к Нелюдю, изрыгая потоки извивающегося пламени. Акхеймиона чуть не рвало от мерзкого запаха гнили.
– РАЗРУШЕНИЕ – МОЕ ПРАВО!
Думай же, думай, старый дурак!
– Я ПОМНЮ ТАКОЕ, КУНУРОЙ, ЧТО ТЕБЕ И НЕ СНИЛОСЬ! Я КРУЖУСЬ В ПУСТОТЕ ПРОПЛЫВАЮЩИХ СТОЛЕТИЙ! НАБЛЮДАЯ, КАК МОИ СОЗДАТЕЛИ ПРОПАДАЮТ ОДИН ЗА ДРУГИМ, КАК ЛЕПЕСТКИ АКАЦИИ! ИХ ОСТАЛОСЬ ВСЕГО СТО СОРОК ЧЕТЫРЕ ТЫСЯЧИ, И ОНИ ОПЛАКИВАЮТ СЕБЯ, ПОНИМАЯ, ЧТО ДО СИХ ПОР ПРОКЛЯТЫ!
Драконы! Чудовища, выращенные для того, чтобы сразиться и уничтожить древних куйя! Сколько гностических копий сломалось в волшебных схватках, сколько людей погибло в них…
Что бы сделал Сесватха?
– Они остались, только чтобы прийти сюда, сломленные и изнемогшие! – выкрикнул Клирик.
– ДА, ДА! НАКОНЕЦ-ТО! ОБЕЩАННОЕ ВЕРНУЛОСЬ! Я БЫЛ ПЕРВЫЙ – ПЕРВЫЙ! С ЖЕЛТОЙ ОХРОЙ НА ПЛЕЧАХ Я ПЕРВЫЙ СТУПИЛ НА ЗЕМЛЮ СО СВЯТОГО КОВЧЕГА, ЧТОБЫ ВЗГЛЯНУТЬ НА ЗЕМЛЮ НАШЕГО ПОКАЯНИЯ!
Смех Клирика, ясный, как солнечные лучи, прорезал раскаты эха.
– А теперь посмотри на себя! Ты слеп! Прячешься в грязи! Свернулся в мерзости мертвых веков!
Раздался рев, словно вода мощным потоком вырвалась наружу.
– ПОТОМУ ЧТО ЭТОТ МИР ЕЩЕ ЖИВ! – проревело чудовище. – ПОТОМУ ЧТО ЭТОТ МИР ОТКАЗЫВАЕТСЯ УМИРАТЬ!
Пошатываясь над драконом, Акхеймион выкрикивал заклинания, тощий старик, вопящий слабым старческим голосом. Новиратический Шип, Боевое заклинание гностиков, который использовали, чтобы пробиться через главные ворота города.
– СМЕРТЬ! СМЕРТЬ – НАШЕ СПАСЕНИЕ!
Свет собрался в клубок в вытянутых ладонях Акхеймиона. Могучий Раку закрутил головой из стороны в сторону, поднял дымящуюся морду как раз с последними словами заклинания. Линии света прорезали пространство, преломляясь и пересекаясь, образуя летящие плоскости треугольников, отражаясь от вершин, передавая свет от одной стороны к другой и летя вниз, как молния или стрела…
Грохот, от которого лопались сосуды, потряс все вокруг.
Шип взорвался на левом плече взревевшего чудовища, опрокинул его набок с груды сокровищ. Ваттит хлестал хвостом, испуская потоки ревущего огня. Сверкающее пламя струей взметнулось вверх, петушиным хвостом окатило свод пещеры. Каскады камней посыпались вниз.
Акхеймион, низко склонясь в проеме, бормотал одно заклинание за другим.
Внизу гремел гром.
Он слышал его раскаты сквозь пронзительные вопли дракона: это Нелюдь Куйя пел свою всесокрушающую песнь. Пение прославленного Ишроя, героя древних веков, который приближался к своему заклятому врагу.
Старый колдун, прочно стоя на краю, выкрикнул еще одно Новиратическое заклинание. Под ним извивался Отец Драконов, плюясь огнем в отблески раскаленного света Куйя. Свет пылал на ладонях Акхеймиона, окрашивая руки алым накалом…
Но дракон лишь отскакивал, а не защищался. Шип колдуна выдолбил ямы на склонах груды. Побитый и истерзанный, дракон выгнулся в подземном своде, расправил поврежденные крылья. Акхеймион на миг почувствовал себя хрупким и маленьким перед бронированным чудищем. Свет пламени освещал его нижнюю часть, пестрел на рогах и чешуйчатых боках. Крылья черпали темный воздух…
Он знал, понял Акхеймион. Чудовище запрокинуло назад свой побитый череп, со злобным свистом разверзло пасть.
Оно точно знало, где стоит колдун.
Огонь.
Чары растеклись в потоке пламени. Его затрясло. Кожа покрылась пузырями. Он выпустил новые Чары…
И камень обрушился под его ногами.
