Паладин - Константин Вайт
Маголёт оказался небольшим самолётом на десяток пассажиров. Интерьер напоминал салон премиального микроавтобуса. Мягкие кожаные кресла, столики с подстаканниками. Но, несмотря на дорогую отделку, в салоне было тесно и неуютно. Чувствовалось, что в первую очередь создатели маголёта думали о функциональности. Напихать как можно больше мест, а потом уже думать о комфорте. В итоге — узкие проходы, низкий потолок и крошечный санузел. Но если просто сидеть у окна, эти проблемы особо и не заметны. Места вполне достаточно, чтобы не тереться коленями о соседей. Тем более, лететь нам всего часа три, можно и потерпеть.
Взлёт был совершенно бесшумным. Как и автомобиль, маголёт для разгона использовал магию, раскручивая большие винты магической энергией. Когда мы поднялись на достаточную высоту, мерно загудели бензиновые моторы.
Летели мы неспешно, то и дело проваливаясь в воздушные ямы, что вызывало приступы тошноты. Тем не менее, спустя несколько часов мы приземлились в небольшом княжеском аэропорту под Киевом, где меня уже ждал автомобиль, в который я залез с большим облегчением. Честно признаюсь — полёт мне не понравился. Тесно, душно и страшно! Пусть ты сидишь на мягких подушках в удобном кресле, но нет! Я лучше как-нибудь попроще. На машине. По старинке.
* * *
Георгий Спиридонов ехал в поезде в Москву. Дорога должна была занять всю ночь и ещё половину дня. Его статус сотрудника Геникона и дворянина позволял купить билет в улучшенное купе. Цены, конечно, кусались, но личный комфорт того стоил. Переодевшись в халат, Георгий пил дорогое вино, глядя в темноту за окном, и вспоминал беседу с Виталием Шуваловым. Тот был очень молод. Восемнадцать лет! Но при этом, разговаривая с ним, Георгий никак не мог избавиться от ощущения, что общается, как минимум, со своим ровесником. Слишком вдумчиво тот воспринимал информацию. Да и отвечал неторопливо, взвешивая каждое слово. Не такого ожидаешь от человека, который ещё только учится в колледже. При этом видно, что в воспитании Виталия есть большие пробелы. Похоже, не растили его, как истинного аристократа, да и информацией о паладинах он обладал весьма скромной, несмотря на своё положение.
Единственное, что огорчало Георгия, — мысль, что ему не удалось донести до молодого князя всю серьёзность положения, в которое тот попал. Было видно, что Виталий не проникся информацией об угрозе, которая нависла над его жизнью. Геникон, паладины света, да и действующий Император не допустят усиления паладина Аннулета. Пусть он стал князем и обзавёлся уже вассалами и знакомствами, это никого не остановит. Как только люди, наделённые властью, решат, что Шувалов из полезного паладина перешёл в ранг опасности, — он обречён.
Откинувшись на спинку кресла, Георгий прикрыл глаза, вспоминая своё детство и мечты, которые оставались с ним и по сей день. Вырос он в бедной, хотя и дворянской, семье. Его мать, чтобы поддержать и прокормить сына, стала наложницей одного из высших аристократов. Этот её поступок открыл дорогу Георгию на самый верх. Не в плане аристократии — кому интересен сын дворянки и наложницы — а в плане магии. Несмотря на наличие Геникона, в архивах старых родов до сих пор имеется много информации по развитию дара, доступной только им. Изучая её днями и ночами напролёт, Георгий смог выбиться в люди. Сначала он поднялся до уровня «учителя», после чего на него обратил внимание один из генералов Геникона — Леонид. Он разрешил Георгию пройти упрощённый ритуал на алтаре. Сейчас Георгий понимал, что Леонид просто получил в его лице человека, лично благодарного генералу, которому ничего не стоила оказанная парню милость. Сколько таких в Гениконе — он не знал, но наверняка не меньше половины московского отделения встанут стеной за своего генерала.
Геникон был важен и нужен. Особенно на заре прошлого века, когда вся власть и информация была у дворян. С тех пор дворяне измельчали. Как объяснял ему друг, это произошло не только из-за революций, прокатившихся по всему миру. Геникон сыграл здесь немалую роль, отдав магию в руки всех желающих. Выходцы из черни всё чаще становились сильными магами, и с каждым годом сословное деление теряло своё значение. Влияние дворян падало. Сейчас быть простолюдином или родиться в дворянской семье — разница невелика. Перед тобой открыто слишком много возможностей. Ты можешь стать предпринимателем, директором, высоким чиновником, да кем угодно… и даже сильным магом! Осталась только отдельная каста — титулованные дворяне. Но даже туда Виталий каким-то чудом умудрился пролезть.
Как объяснял всё тот же друг, учитель истории по образованию, хорошие условия жизни привели к увеличению численности простолюдинов. Добавим сюда образование (дворянам и Императору необходимы были образованные сотрудники) и средства массовой информации, которые с каждым годом оказывали всё большее влияние на умы, — и получим огромную прослойку населения, которое уже в состоянии постоять за свои права.
Беспредел дворянства уже не пройдёт. Это раньше можно было в своей вотчине творить, что тебе вздумается, теперь же, случись что, об этом сразу узнают. Спасибо газетам и сети. Тебя первыми осудят свои же братья-дворяне. Их власть слишком неустойчива. Даже старые аристократы понимают это и стараются лишний раз не раздражать простой народ. Для многих хорошим примером послужила Франция, где чернь, почувствовав свою силу, вырезала всех аристократов, оставив лишь один род, который нынче выступал в роли свадебного генерала. Вроде, правил республикой, но при этом и прав-то не имел.
Георгий снова наполнил свой бокал вина до самых краёв. Его раздирали противоречия. Спиридонов знал, что многие считают его фанатиком и идеалистом. И это действительно было так. Даже к тридцати годам вера Георгия не иссякла. Теперь же он стоял на перепутье.
То, что делают московские генералы Геникона, идёт вразрез с его понятиями о правильности выбранного пути. Геникон должен быть опорой страны. Он должен поддерживать алтари, а не рушить их. Помогать усиливаться магам и делать доступной информацию о магии.
Однако, глубоко проникнув в мир организации, Георгий увидел простых людей, которые не руководствуются великими целями,
