Письма героев (СИ) - Максимушкин Андрей Владимирович
Капитан «Святой Ольги» совершенно лысый усач Осип Силантьевич уже прикидывал, куда компания снарядит следующий рейс? В Америку точно не пойдем. Компания закрывает дела за Океаном. Проклятые политика и война заставляют. Агент компании Сергей Никодимович тоже идет домой на «Ольге». Дела закрыты, груз в трюмах, на судне почти сотня пассажиров. Осип Силантьевич не любил такие рейсы, лишние хлопоты, лишний персонал, слишком много народу на борту. Приходится иногда в салон спускаться — век бы не видеть! Компания требует быть в форме и поддерживать уровень. Политес проклятый!
Нет бы возить только обычные железки, кипы и мешки. Лежат себе спокойно в трюмах, если груз хорошо раскреплен, проблем с ним нет. На палубу не лезет, врача не требует, музыкальные вечера не устраивает. Всякие непонятные субъекты не пытаются подняться в рубку с гениальнейшими идеями и вопросами. Впрочем, это последний рейс в качестве грузопассажирского парохода. Капитану же шепнули, после выгрузки в Виндаве, судно перегонят в Або на верфи. Пассажирские каюты сломают, люки трюмов расширят, — компании требуется чистый сухогруз. Дескать, заказы и рейсы уже расписаны на год вперед.
Судно спокойно наматывало мили на винт. Норвежское море встретило «Ольгу» мерной зыбью в три балла. Распогодилось. Утром разминулись с немецким теплоходом. Большой современный корабль под коммерческим флагом, но в защитной сливающейся с волнами окраске. Впрочем, немцам простительно. Куда их несет? Сие неведомо. Может быть рейдер, а возможно прорыватель блокады. Легко бегущая на мягких лапах серая кошка в Северной Атлантике.
Самолеты появились неожиданно. Большие одномоторные бипланы показались с левого борта, плавно повернули и зашли на судно с кормы. Красиво! Сергей Никодимович до этого прохлаждавшийся на мостике вдруг вспомнил про фотоаппарат и побежал за ним в каюту. Пассажиры высыпали на палубу и надстройку, глядели на редкое зрелище.
Осип Силантьевич как раз стоял вахту на мостике. Тоже любовался видом заходящих на корабль самолетов. Что-то вдруг его толкнуло, сработали инстинкты.
— Лево руля! — взревел капитан.
В этот момент от первой пары бомбардировщиком отделились темные капли. Свист. Нарастающий гул. По правому борту взметнулись пенные столбы взрывов.
— Право руля! Полный ход!
Судно медленно выписывало зигзаг под бомбами. Капитал из рубки кричал в переговорные трубы, требовал поднять пары. На палубах визжали. Настил окрасился кровью. Кто-то пытался выбить стопоры из лебедок шлюпочных кран-балок, кто-то метался по трапам и палубам, кто забился в каюту. Еще два взрыва по борту. По стальным бортам звонко ударили осколки.
— Лево руля!
В этот момент на юте рвануло. Свист. Гул. Грохот взрыва и стон рвущегося металла. Вторая бомба попала в твиндек, пробила грузовой люк и взорвалась глубоко в трюме. Судно заволокло дымом. Запахло взрывчаткой, гарью и еще хорошим табаком. В третьем трюме везли тюки с добротным табачным сырьем из Кентукки.
«Святая Ольга» вздрогнула от ударов. Взрывами вырвало куски днища. В трюмы ворвался океан.
— Чтоб ты сдох! — агент компании с перекошенным от страха лицом грозил кулаком вслед самолетам. В другой руке от сжимал фотоаппарат, хороший профессиональный репортерский «Кодак». Очнувшись, Сергей сделал несколько кадров улетающих самолетов, горящей надстройки. В объектив попала дама в темном капоре, сжавшаяся комочком под вентиляционным раструбом.
Судно тонуло. Капитан вызвал на мостик боцмана и старпома, распорядился спускать шлюпки и плотики. На спасательные жилеты в Норвежском море надежды мало. Увы, температура воды не сильно выше точки замерзания.
— В шлюпки сначала женщин и детей. И по три-четыре матроса на каждую.
— Эх, не так уж и долго плавала наша «Оля», — сокрушенно махнул рукой старпом. — Десять лет судну не возраст.
Крепкий корабль Путиловской верфи продержался на воде ровно столько чтоб дать время команде спустить на воду спасательные средства. «Святая Ольга» медленно, величественно ушла под воду на ровном киле. Па поверхности остались сцепленные между собой шлюпки и плотики. До берега всего-то сто сорок миль. В эту погоду и это время года могло быль хоть полторы тысячи. Без разницы. Холод собачий. Припасов мало. Многие раздеты. Да и бушлаты, честно говоря, только затянут агонию.
Бог милостив. Спасение пришло с норда. С большого серого корабля заметили сигнальную ракету. Через два часа спасшиеся с «Ольги» поднялись на борт «Эмланда». Немецкие моряки разместили людей в каютах, врачи оказали помощь пострадавшим. В тепле рубки большого быстроходного танкера Осип Силантьевич с благодарностью принял стакан рома из рук капитана. Русского моряка совершенно не удивили флотская дисциплина и вооруженная вахта на палубе. Спасли, и ладно! Тем более, «Эрмланд» как раз идет в Германию.
В отличие от несчастной «Ольги» немцы удачно проскочили вдоль берегов Норвегии. Разумеется, с борта танкера дали радио о спасательной операции. В Гамбурге пассажиров и команду «Святой Ольги» уже встречали дипломаты, агенты страховой компании и директор местного филиала пароходства. Людей разместили в гостиницах, за счет страховок оплатили первый класс в поезде. Работники посольства помогли с документами.
Что-ж, для многих этот рейс закончился даже удачно. Это если не считать оставшихся в отсеках и на палубах парохода. Как писал в своем рапорте капитан, многие погибли от ударной волны и осколков. Легкая смерть, если сравнить с перспективой замерзнуть в шлюпках.
В Германии Силантьевич и Сергей Никодимович не задержались. Поезд. Пересадка в Берлине, затем шикарный экспресс помчал их напрямик через бывшую Польшу. На красоты Варшавы люди любовались из вагонов. Прямое железнодорожное сообщение восстановлено, транспортные тарифы снижены до минимума, лишних пограничных сборов и досмотров нет. Удобно.
В Смоленске капитана и агента перехватили жандармы. Конечно оба были готовы к разговору, понимали, что от их свидетельств многое зависит. Все же потопление нейтрального судна под коммерческим флагом в условиях хорошей видимости в нейтральных водах есть казус бели. Однако, господ в голубых мундирах интересовал совершенно другой вопрос.
— Пожалуйста, еще раз расскажите, когда вы в последний раз видели этого господина? — жандармский подполковник положил на стол фотокарточку.
Человека на фотопортрете трудно было спутать с кем-то другим. На борт парохода он поднялся в Балтиморе. Невысокий кавказец говоривший с легким акцентом, с лысиной, невысокого роста, обладатель тяжелого взгляда маленьких глубоко посаженных глазок. Как и на жандармской ориентировке Лаврентий Павлович не расставался с пенсне, предпочитал длиннополое светлое пальто и шляпу. На борту парохода он общительностью не отличался, большую часть времени проводил в каюте, изредка пытался заигрывать с дамами. Среди спасшихся его не было. В шлюпках его не видели.
— Что-ж, спасибо большое господа. Не смею задерживать. Каких-либо вопросов у нашей службы больше нет.
— О пассажире забыть? — Осип Силантьевич недоверчиво хмыкнул.
— Как хотите.
В этот же день в личном деле внештатника политического сыска с кличкой «Профессор» и по совместительству агента трех иностранных разведок появилась краткая приписка: «Выбыл в отставку. Бессрочно». Да, бывает. Для таких людей пенсии не существует, выслуга лет не положена.
Глава 9
Романов-на-Мурмане
22 декабря 1939. Кирилл.
Зима в Заполярье суровое время года. Над полуостровом и северным портом сгустилась полярная ночь. В конце декабря ударили морозы. Через несколько дней в ночь на Рождество столбик термометра опустился до — 27 градусов. Метеорологи предсказывали очень суровую зиму. Среди экипажей кораблей ходили слухи, дескать залив может замерзнуть, совсем как в январе 36-го года.
Как бы то ни было, но командование флота держало тяжелые корабли у причалов в Мурмане. Летный состав с авианосцев переселили в казармы и на квартиры. Все равно полярная ночь не самое лучшее время для учений палубной авиации. «Двенадцать апостолов» после двух выходов в море встал у стенки Судоремонтного завода. Заводские бригады вместе со специалистами Архангельской верфи отлаживали силовую установку, дорабатывали автоматику котлов, монтировали оборудование, устраняли три вагона и маленькую тележку недоделок, как всегда неожиданно вылезших в море.
