Николай I Освободитель // Книга 6 - Андрей Николаевич Савинков

— Понравилась девочка? — Когда танец закончился и я вернулся к тоже не старавшейся не пропускать танцев жене, спросила Александра.

— Приятная, — максимально обтекаемо ответил я.

После рождения младшего сына — Николая Николаевича — наши с супругой отношения несколько испортились. Виной тому был медицинский запрет на секс, который очевидным образом повлиял на наши взаимоотношения. Нет, понятное дело, что и без риска беременности человеку с фантазией всегда найдется чем заняться в постели, и мы с Александрой регулярно устраивали сеансы взаимных ласок, однако все это было, как ни крути, эрзацем. Отсутствие полноценной половой жизни действовало на императрицу не лучшим образом, она становилась раздражительной, хуже спала и, что раздражало уже меня до последней крайности, стала ревновать меня к обретающимся во множестве при дворе молодым девушкам. И это при том, что я хоть и не был ангелом в деле супружеской верности, но всегда был максимально аккуратен, чтобы не давать повод слухам и не обидеть жену. Пятнадцать лет совместной жизни — это как ни крути не чих собачий, Александра всегда была для меня опорой и поддержкой, так что как минимум уважения заслуживала на сто процентов.

— Присмотрись к ней, — неожиданно сказала императрица, напрочь поломав все заготовленные заранее фразы у меня в голове.

— В каком смысле присмотрись? — Я удивленно скосил глаза в сторону Александры. При этом как и положено хозяину бала я не переставал улыбаться и кивать в знак расположения мелькающим в толпе знакомым лицам. Это я уже делал совершенно автоматически, не задействуя мозг.

Оркестр тем временем начал играть мазурку, и танцующие, сменив пары, принялись двигаться по кругу, забавно подскакивая и вскидывая ноги.

— В том самом, — пожала плечами императрица. — Я подумала, что не можешь же ты всю оставшуюся жизнь прожить без близости, раз мне это запрещают врачи. Так уж лучше я сама подберу тебе скромную девушку, которая не будет доставлять проблем.

— Кхм-кхм, — я аж поперхнулся воздухом от такого заявления. К сожалению, с контрацепцией в эти времена было сложно. Никак не было, по большому счету. Нет, некое подобие презервативов из кожи, льна и даже первые резиновые образцы уже давно существовали и даже кое как применялись на практике. Вот только они были дорогие, часто рвались и, поскольку имели жуткую толщину, напрочь убивали все удовольствие от процесса, отчего, понятное дело, особой популярностью не пользовались. Да и надежность у них была отнюдь не стопроцентная. Мои химики во всю экспериментировали над составом резины, дабы добиться нужной прочности при минимальной толщине конечного изделия, но пока результаты не обнадеживали. — Неожиданно. Никогда бы не подумал, что ты можешь такое предложить.

— Ну я не предлагаю тебе отказаться от наших забав, — криво усмехнулась жена, было видно, что данный разговор дается ей не легко. — Более того я настаиваю на том, чтобы мы проводили время как можно чаще, иначе у меня совсем испортится характер, и ты об этом пожалеешь первым. Пусть это будет приятым дополнением.

Тем же вечером ко мне в кабинет зашел уже совсем не маленький Саша.

— Вы поссорились с мамой? — Наследник, почти уже догнавший меня статями, плюхнулся на стул и утянул со стола лежавший на тарелке последний кусок пряника. В свои шестнадцать сын переживал период бурного роста и казалось, был голоден постоянно.

— С чего ты взял? — Оторвавшись от альбома с эскизами, я поднял взгляд на сына.

— Очень уж она задумчивая сегодня, — прожевав кусок сладости ответил Саша. Проинспектировав заварничек, стоящий чуть в стороне и обнаружив, что тот пустой, он поморщился, встал, подошел к маленькому кабинетному бару и налил себе воды. — Обычно это бывает, когда вы ссоритесь.

— Нет, ты знаешь, — я задумчиво откинулся на спинку кресла. — Скорее наоборот.

— Помирились?

— Можно и так сказать, — обтекаемо ответил я, не желая вдаваться в подробности наших с Александрой взаимоотношений.

— Что это у тебя такое интересное? — Удовлетворившись моим ответом насчет императрицы, сын тут же переключился на другую тему. Он обошел массивный рабочий стол по кругу и встал рядом. — Эскизы банкнот?

— Да, — я кивнул, — в данном случае — юбилейные коллекционные десятки.

Форма, размер и вид ассигнаций в империи менялась не один раз. Сами бумажки постепенно уменьшались в размерах, на них появлялись всякие защитные знаки, изменялась сама стилистика, но цвет банкнот был традиционно неизменен. Десятку в конце концов не просто так называли «червонцем», она традиционно печаталась красного цвета, отсюда и прозвище.

— И зачем это? — Саша с интересом принялся рассматривать эскизы.

Еще во время финансовой реформы 1828 года вид ассигнационных билетов претерпел значительные изменения. До этого банкнота имела только одну сторону — аверс — на которой был помещен герб, номер, номинал прописью и подпись выдавшего ассигнацию кассира. Обратная сторона оставалась пустой, там указывался лишь номинал прописью в центре ассигнации.

После реформы вид бумажных денег разительно поменялся. На аверс мы поместили портрет императора, добавили различных декоративных элементов и вообще резко улучшили качество полиграфии, что должно было послужить дополнительной защитой от подделки. По углам добавился прописанный цифрами номинал банкноты, плюс уже по моему предложению — выпуклые фигуры для слабовидящих.

Герб переехал на реверс и в дополнение к нему на обратной стороне появились декоративные элементы в виде портретов бывших князей и императоров. Например, на пятерке был Дмитрий Донской, а на сотне — Екатерина Великая. Сотню в народе кстати так «Катенькой» и величали.

Так вот в последствии при сохранении одинакового дизайна аверса, монетные дворы стали по моему предложению печатать ограниченные тиражи юбилейных и коллекционных банкнот. В данном случае я рассматривал варианты эскизов серии о городах империи. Перед глазами у меня купюры с Великим Новгородом на реверсе.

— Это выгодно, — я пожал плечами и улыбнулся. Канкрин