Крепостной - Роман Валерьевич Злотников
— А как это сделать-то?- спросил тогда Анисим.
— А вот я тебя сейчас кое-чему научу. Ну а потом, как первый раз получится — уже сам всякие уловки придумывать будешь. Тут главное привычку выработать не кулаками махать, а прежде головой думать. И как её освоишь — дальше куда легче пойдёт…
Аниси… кхм, Данилка потом долго его с благодарностью вспоминал. Что во время срочной службы, что потом. Хотя поначалу ух как обида брала, когда с грузинами схлестнулся. Так и хотелось нос обидчику в рожу вбить, да так чтобы тот из затылка вышел… но сумел сдержаться и поступить по уму. А потом это уже в привычку вошло…
Выбравшись из коридора в господскую кухню, Данилка громко поздоровался с «белой кухаркой».
— Здоровьечка тебе, тётка Ефросинья. Как что? Труба тянет? Ещё чем помочь надо?
Кухарка изменилась в лице, тут же натянув на него угодливую улыбку и даже не заметив этого. С определённого момента она, инстинктивно, начала относится к этому мальчишке как к гремучей змее. Несмотря на то, что, вроде как, что в формальной, что в неформальной иерархии дворни стояла куда выше его. Но ну его от греха…
— Ой, Данилка — да всё хорошо. Очень славно ты трубу почистил — тянет, как положено.
— Может воды с колодца наносить?
— Да наносили уже — не беспокойся, — всплеснула руками кухарка и, ухватив со стола нож, торопливо отпахала от свежеиспечённого каравая, который «отдыхал» под полотенцем, здоровенный кус, ловко «собрав» из него и толстого шмата окорока бутерброд солидных размеров.
— Вот накось — перекуси. Совсем, вижу, забегался с утра!
— Спасибо, тётка Ефросинья. Дай Бог тебе здоровья и детей побольше!- поблагодарил Данилка. За прошедшее время его статус в местной иерархии сильно поменялся. Если раньше тихий и забитый мальчик находился, практически, на самой нижней ступени, то сейчас, после всего, что случилось, его уже держали… да непонятно за кого! Но точно кого-то довольно опасного. Подтверждением этому было то, что когда он нагло перехватил у одного из лакеев порванную шёлковую простыню, отданную ключницей, вроде как, «на тряпки», и, окинув того, безмятежным взглядом глубоко посаженных голубых глаз, заявил:
— Это мне на исподнее, дядя. Совсем износился! Не обидишь сироту?- то лакей, в ответ на эту наглость, лишь нервно сглотнул и ответил.- Да бери, парень, бери…
Кухарка зарделась. Как ни крути — а доброе слово и кошке приятно.
— А можно мне ещё молочка, тёть?
Кухарка замерла, раздражённо нахмурившись, а затем покосилась на сидящего перед ней паренька и махнула рукой. Ну его — от одного стакана не убудет.
— Сейчас налью, Данилушка…
Когда он покончил с-с-с… ну, наверное, полдником, на кухню бегом влетела та самая девчонка-посудомойка. Она нынче так же поднялась в негласной иерархии. Но, в основном, его «отсветом» так сказать. Нет и свои «заслуги» были — девчонка шустрая, старательная, приметливая, эвон как «чёрную кухарку» подловила (ага-ага — она сама, помним…), но только лишь этим она на «белую кухню» ни за что бы не перешла. Тут судомойками взрослые тетки работают. И за своё место обеими руками держатся — и не подходи! А сейчас-то уж и вообще — вдовствующая-то императрица с семьёй в отъезде. Так что «белой кухарке» и работы почти и нет. Из всей «господы» человек семь всего и осталось на весь дворец…
— Возвращаются, матушка возвращаются!- возбуждённо заорала юная посудомойка.- На Ильин день!
— Кто?
— Да государыня! Со всей семьёй.
— Как это?- удивилась кухарка.- Ещё ж не доделано!
— А вот так вот!- пожала плечами девчонка.- Дядька Дормидонт рассказал, что гонца прислали. К завтрему мусьё Кристоф обещался прибыть. Проверять всё будет и ругаться по-французски.
— А почему ругаться-то?- удивился Данилка, одним глотком приканчивая остатки молока.
— Ну как жаж, — удивилась девчонка.- Он же всегда ругается…
Кухарка слегка посветлела лицом и покосилась на мальчишку. Вот и посмотрим, «Данилушка» как ты вывернешься… «Мусьё Кристоф» был дворецким, то есть официальным главой всей прислуги. Так что «барская барыня» числилась у него в подчинении. Мужчиной «мусьё» был серьёзным и солидным, и не терпел ни малейшего непослушания. А во дворце отсутствовал, потому что убыл вместе с семьёй вдовствующей императрицы — надо же было кому-то обеспечивать их быт. И вот теперь он возвращался. Так что можно было не сомневаться, что когда он узнает, что какой-то мелкий пащенок умудрился установить тут свои порядки, а он точно узнает — те, кто ему об этом сообщат не то что найдутся, а прям в очередь выстроятся — сопляк получит по полной… И не то чтобы установленные им порядки её сильно так напрягали — пожалуй даже наоборот, отношения среди челяди даже как-то подуспокоились и стали более ровными и благовоспитанными, но сам факт того, что она вынуждена хоть как-то оглядываться на безродного сопляка — раздражал необычайно.
Данилка же исподтишка следил за сменой выражения лица кухарки. И оно ему не сильно нравилось. Нет, то, что после возвращения «государыни» вся выстроенная им с таким трудом негласная иерархия, в которой трубочист Данилка занял одну из верхних позиций, будет подвергнута серьёзной атаке — он не сомневался. В конце концов, подавляющее большинство тех, кто отбыл с «государыней» на новое место жительства, априори занимали в местной дворцовой что гласной, что негласной иерархии слуг куда более высокие позиции. Потому что иерархия слуг всегда отражение отношения к ним господ. И если эти самые господа вот этих слуг выделили (ну, тем, что забрали с собой именно их) — значит они более важны и значимы… Но Данилка надеялся, что сумел завоевать достаточный авторитет хотя бы среди тех, кто остался. Однако, злорадная гримаса, отразившаяся на лице «белой кухарки», явственно показала ему, что это не так. И что, как минимум, часть той прислуги, которая оставалась во дворце, сильно недовольна той позицией, которую он сумел занять. О-хо-хонюшки… ну что ж, снова придётся пободаться. Ну, или, линять из дворца…
Ещё когда он только пришёл в себя и осознал куда попал, Аниси… то есть, теперь уже Даниил начал задумываться над тем, как жить дальше? И где? Потому что дворец ему показался не очень хорошим вариантом — слишком уж он здесь на виду. И слишком многие тут имеют власть над крепостными. Причём, зачастую, смертельную. История настоящего хозяина этого тельца тому пример… Но
