Соединенные Штаты России 2 - Полина Ром
На лице Давида отразились сомнения и борьба: ему очень хотелось верить, но было страшно. Однако, он собрался с духом и уточнил:
— Мы не будем подписывать контракт кровью?
Это вызвало новую вспышку веселья, пусть уже не такую бурную и Цинк с улыбкой заявил:
— Нет, Давид. Вся твоя кровь останется при тебе. Зато, если ты захочешь, мы обучим тебя языку местных за несколько дней. Так, как обучились мы сами.
— Вреда от этого не будет, — заторопилась сеньора Ангела, — Но просто так ничего не дается, ты же знаешь. После таких уроков будет сильно болеть голова. Зато, язык ты выучишь очень-очень быстро.
Полный сомнений и колебаний он шел за прекрасной сеньорой и размышлял: «Неужели, действительно можно язык выучить за три дня? Может быть, они пошутили? Или, все же, они — демоны?» — Давид прекрасно помнил, сколько трудов ему стоил каждый новый язык. Сколько слов приходилось запоминать одновременно, как ворчал отец, что он пишет слишком крупно и расходует слишком много дорогой бумаги.
Вести уроки в доме, который не имел дверей, Задрот отказался на отрез:
— Вы что, с ума сошли? А если кто-то заглянет? Нет уж. Ставьте палатку.
То, что два сеньора носящих на глазах странные черные очки не были слепыми, Давид понял давно. Но когда в полумраке палатки они сняли это дорогое и редкое украшение, он не сбежал только потому, что у него отнялись ноги. Сеньора Анжела погладила его по руке и сказала:
— Не надо бояться. Просто у них на глазах сложные приборы. Это как дизель, только очень маленькие.
Сердце Давида бухало где-то прямо в горле, но сеньора спокойно села на откидной стульчик, позволила приклеить себе к вискам странные белые штучки с длинными тянущимися нитками, и один из этих страшных синеглазых людей, начал делать что-то совсем непонятное. Перед ним стояло большое зеркало, которое отражало не его лицо, а бегущие по стеклу разноцветные нити и всполохи. Через некоторое время один из синеглазых снял приспособление, и сеньора, открыв глаза, улыбнулась Давиду, и добавила:
— Видишь, я жива и ничего страшного не случилось.
Потный от страха он занял ее место и так же как она прикрыл глаза, чтобы не видеть пугающее зрелище. Жесткие пальцы взяли его за подбородок, на виски приклеились те самые странные штучки, и в голове как будто сам собой возник гул. Через некоторое время, поняв, что ничего страшного особо не происходит, он постарался вслушаться в этот гул и ему даже стало казаться, что он разбирает какие-то отдельные слова…
— Ну, вот и все.
С гудящей головы сдернули непонятные приспособления и сеньора, ласково улыбнувшись ему, произнесла фразу, которую он почти понял.
Голова болела, и соображал Давид не очень хорошо, хотелось лечь, но про себя он отметил, что совершенно отчетливо слышал слова «голова», «болеть», «пройдет».
«Может быть, они и не обманывают… Язык совершенно незнакомый. Но если я понимаю отдельные слова… Господи, спаси и помилуй раба своего!»
Следующие уроки прошли значительно легче. Не было такого выворачивающего душу страха, кроме того, он начал понимать речь местных. А это служило хорошей наградой.
* * *
Основную часть времени группы тратила на разговоры. Как-то так само собой получилось, что разбились почти по чинам: Рим и Цинк довольно много времени проводили с Зиппо. Не отходя от Разумовского далеко, достаточно часто при этих беседах присутствовал Ксен.
Быка и Дзю повсюду сопровождал воин ягуара, получивший имя — Кент.
Чука, Гека и Марата разобрали местные «аристократы», а Фифа, большую часть дня проводила с женщинами.
Скрип и Задрот большую часть времени проводили за компами, шлифуя языковую программу. Для охраны с ними обычно оставался Кот — ему хватало бесед с любопытными горожанами. Мало кто осмеливался подходить к нему, но, как с улыбкой заметила Анжела, большей частью смелость проявляли богатые женщины и девушки. С уст Кота не сходила сытая улыбка.
Ткани, производимые ручным путем, стоили довольно дорого, и позволить себе полное одеяние, могли далеко не все. Каким-то удивительным способом, местные дамы узнали, что если снять верхние пончо, подчеркивающие их статус в глазах горожан, то удивительный белый мужчина будет гораздо ласковей при беседе.
Анжела подозревала, что ночами не все бойцы остаются в гостевых покоях. Впрочем, лезть в это она не собиралась: мальчики большие, разберутся сами. Тем более, что еще на корабле, Бык говорил, что до прибытия европейцев, никаких венерических заболеваний у местных не было. Так что, как говорится, бог в помощь.
Понемногу этот мир, достаточно чуждый им, начинал приобретать некоторый рельеф. Становились понятнее местные обряды и обычаи. Ко всеобщему удивлению, у ацтеков нашелся даже аналог парилки.
Называлась эта штуковина — темацкаль. Представляла она собой куполообразное строение, с открытым очагом. Что-то вроде бани по черному. Правда, просто ходить в баню ацтекам, похоже, было неинтересно, поэтому с местной парилкой было связанно множество ритуалов. Там не только молились богам, но и лечились.
На одно из таких действий любопытный Кот даже сходил лично.
Молодой парень, которого принесли на носилках, был сыном кого-то из местных «аристократов». Марат так и не понял, чем он болен, а больше всего это было похоже на банальную простуду.
Марат заглядывал из любопытства, но чуть не задохнулся — костер жгли с такой интенсивностью, что, казалось, купол взлетит на воздух — дым тонкими стройками шел из всех щелей, камни были раскалены докрасна. Когда костер затух, больного внесли внутрь и Ксен начал ритуал.
Он речитативом проговаривал обращение к богам земли и огня, лихо выговаривая непроизносимые имена, а сам, в это время, мощным пучком трав хлестал по распаренному телу. Юноша стонал и обливался потом, но это только подзадоривало «лекаря». Потом Ксен споил больному какое-то травяное варево. Парня плотно укутали и унесли, а Марат с удивлением видел, что жрец вымотан физически, и даже, кажется, похудел.
«Ничего себе у них работка!»
Глава 10
— Рим, господин мой…
— Ксен, — раздраженно ответил Рим, — я просил тебя не называть меня господином.
— Я готов выполнить твою волю, Рим, но люди, которые будут слышать, как я к тебе обращаюсь, поймут это неправильно.
Разумовский только вздохнул, признавая справедливость слов, и ответил:
— Ты прав. Тогда, хотя бы, не обращайся ко мне так, когда вокруг нет чужих.
Жрец согласно кивнул: доверие чужаков льстило, и заговорил снова:
— Рим, через два дня должна быть большая служба в храме. Я не знаю, что делать. Если не проводить эту службу, люди встревожатся. Начнутся разговоры о грядущих несчастьях…
Андрей насторожился:
— Скажи, а как будет проходить служба? Будут ли жертвоприношения?
— Конечно! — Ксен смотрел на Разумовского с удивлением. — Боги живут до тех пор, пока мы даем им свою силу, — потом смутился и добавил, — ну, так меня учили… Сейчас, я не знаю, что делать.
Рим поморщился и потер висок: «Сразу понятно было, что все не так просто, но твою ж налево, вот что я сейчас должен ответить?»
— Ксен, а людей нужно приносить в жертву?
— Кетцакоатль не допускает человеческих жертвоприношений. Мы приносим Пернатому Змею колибри, бабочек и цветы.
Разумовский с облегчением выдохнул и ответил:
— Ксен, не стоит тревожить людей. Обычаи не меняются в один день. Если ты позволишь, мы придем посмотреть.
— Вы будете самыми желанными гостями! А если на то будет ваша воля, то через семь дней после праздника настанет самый благоприятный день для путешествия. Прикажи, и я велю собирать дары правителю.
Рим кивнул, улыбнулся и сказал:
— Приказываю.
Тонкой и трепетной натурой Разумовский не был, но, как и многие военные, побывавшие в горячих точках, лишней крови не любил. Конечно, рабов и пленных здесь резали и приносили в жертву не одну сотню лет, и моментально это не исправишь, но похоже в этот раз им повезло. Колибри — это всего лишь колибри.
* * *
Они стояли на верхней
