ПТУшник-2 - Иннокентий Белов
Зато, бравый майор, успевший повоевать в Афгане, мгновенно ориентируется в ситуации и рявкает: — Ложись!!!
Его подопечные, конечно, уже натренированы своей зеленой жизнью к исполнению команд не раздумывая, вовремя реагируют и бросаются на пузо около памятника. Граната хлопает имитационным запалом, набегает толпа не успевших ничего понять курсантов и охаживает ногами оборзевший патруль.
Точно не знаю, что случилось дальше, наверно, вмешалась милиция, один из пьяных курсантов так и не смог убежать с места преступления, его отправили на два года в дисбат. А моего земляка, храброго гранатометчика, просто отчислили из системы на Северный флот, и он восстановился в училище через год.
Похоже, что отец у него не зря служил на флоте много лет, смог помочь своему сыну.
Кстати, патруль никого не опознал, все так быстро случилось.
Однако, использованную гранату нашли за укладкой моего земляка.
Как человек хозяйственный, он не стал оставлять валяться на земле уже использованный, однако, еще нужный в жизни учебный боеприпас.
Воспоминания об этой эпической истории пробегают в голове, однако, постоянная работа по поводу произошедшего когда-то и снова собирающего случиться теперь ведется постоянно. У меня потихоньку снимаются какие-то пласты знаний, я вспоминаю, что перед днем смерти Генсека произойдет какое-то хорошо знакомое мне событие.
Такое трагическое, яркое и нестандартное для меня, значит я точно об этом происшествии читал в прессе.
Это я все пытаюсь вспомнить, постоянно пробегая по своей памяти с лета восемьдесят второго года до дня смерти товарища Брежнева Л.И.
Не так уж долго осталось до этого памятного дня, уже шесть с половиной месяцев я прожил в этой эпохе заново, через примерно четыре месяца случится официальный траур по всему огромному Советскому Союзу.
Моя новая жизнь мне очень нравится, что само собой понятно.
Кто же не захочет прожить ее заново?
Думаю, нет таких, а, если и есть, то — это уже их проблемы.
Чувствую я, это будет что-то такое, на что я могу повлиять, в отличии от разрушения Советского Союза.
Какое-то знаковое событие.
Поэтому всю дорогу пытаюсь что-то вспомнить, пока неуловимо выскальзывающее из моей памяти.
На следующий день я снова набираю полную сумку уже более дорогих книг.
— Начну продавать и их подешевле, мне солить книги незачем, а вот деньги могут понадобиться для будущих покупок, — решаю я.
Перед поездкой в деревню я накопил уже шесть с половиной сотен полновесных рублей, потратил в деревне на туалетную воду от Лорана сотню, еще четвертной выплатил в качестве компенсаций и премии, то есть, осталось у меня около пяти сотен наличных.
Крутиться по мелочи — вполне хватает оборотного капитала, а вот на покупку чего-то серьезного придется занимать у родителей. Поэтому, желательно обменять почти все книги на денежные знаки, пусть и с немалым дисконтом.
Мое предчувствие говорит мне, что вот так свободно торговать около Общества Коллекционеров у меня долго не получится, граждане, искренне желающие создать мне побольше проблем скоро узнают, что я снова вернулся на прежнее место и что мне тогда ждать?
Ничего хорошего, как бы в тюрягу не загреметь.
Поэтому я снова еду на семичасовой электричке, появляюсь на месте в полдесятого и снова занимаю лучшую позицию в подъезде для осмотра окрестностей.
Снова не вижу конкурентов, спускаюсь и занимаю место рядом с тем же Вагифом, который радуется, обнаружив рядом своего помощника.
Он ничего не спрашивает, почему я выхожу из подъезда, наверняка, думает, что я тоже снял здесь комнату.
Снова один из парней собирает по рублю для внешней охраны, потом подхожу к нему и вижу интересный для меня диск со славной группой «Sweet» и что самое хорошее — это опять избранное, а не какой-то отдельный концерт.
Именно концерт я бы не стал покупать без прослушивания, а вот с избранным творчеством группы могу рискнуть. Есть у них несколько забойных песен, насколько я помню, поэтому имеется коммерческий смысл купить диск.
— Почем? Для своих? — интересуюсь я довольно небрежно и слышу, что за диск просят сто двадцать, однако, своему человеку отдадут за сотню.
Придется думать, сумма солидная и то, что удастся хорошо заработать на диске — я не совсем уверен, в любом случае, хорошо бы сторговать за восемьдесят рублей.
Два с половиной часа торговли пролетели быстро, теперь я не так тщательно рассматриваю каждого заходящего в наш уютный дворик, понимая, что толпу милиционеров в форме с собаками часовые не пропустят никак.
Сегодня продажи упали в количестве, зато выросли в качестве, четыре книги принесли девяносто рублей, и я снова очень доволен выездом в город.
Тем более, смог продать один флакон туалетной воды за сорок пять рублей.
По привычному уже маршруту обхожу место, где меня могут встретить жаждущие мести гопники. Я сегодня не видел мужиков-конкурентов, думаю, заметив меня здесь, они точно придут поискать свои книги среди выложенных передо мной. Тут их ждет облом, почти все трофейные издания я уже продал, от них осталась всего одна книга и докопаться именно до нее у них вряд ли получится.
Хотя, это как знать, было бы желание.
Я, конечно, немного вырос, заматерел, стал гораздо серьезнее в ударной технике, да и новый дрын, заместитель заслуженного, стоит у меня за спиной, однако, как поведут себя обиженные мужики — не могу предсказать.
В любом случае они должны дойти до меня, посмотреть ассортимент и потом уже вызывать кого-то из группы поддержки и наказания или сами попробовать что-то мне предъявить серьезного.
Вряд ли посмотрят издалека и побегут вызывать поддержку, точно захотят сами засветиться, чтобы наглядно показать мне потом, от кого я получил жизненную оплеуху.
Перекусил перед электричкой снова за балтийскими банями, в классически советской котлетной, не удержался от такого удара по организму истекающими жиром котлетами. Смыл осадок парой стаканов сладкого кофе и как раз уселся в электричку, чтобы спокойно ехать, перечитывая очередную книгу.
Теперь пора съездить в Ленинград, чтобы подать документы в училище, отторговать еще выходные и потом я снова собираюсь в любимую деревню, уже купил билеты на начало августа.
Дома меня снова поджидает отец, чтобы рассказать, как прекрасно живется офицерам в позднем социализме, какие они получают льготы от государства и как их любят девушки.
В общем, все то самое, о чем я знаю досконально и в чем совсем не разбирается он сам, ориентируясь на понятия начала шестидесятых.
Приходится вступить в дискуссию с ним, чтобы раз и навсегда объяснить отцу, что нет никакого смысла объедать государство и занимать
