Комбриг - Владислав Николаевич Конюшевский
Я задумался:
– Что-то не сходится… Я историю не очень знаю, но точно помню, что Деникин представлял одну из самых больших угроз для Советской власти. Что же он – с какими-то жалкими восемью тысячами толпы красных раком ставил?
Собеседник спокойно поправил:
– Это сейчас их восемь. А чуть более чем через год, к октябрю девятнадцатого, у него было бы уже семьдесят тысяч бойцов. Вот и прикинь, насколько дерьмовую политику вели «товарищи», что только на этом направлении количество боевых соратников генерала увеличилось в десять раз. – Седой выдержал мхатовскую паузу, добавив: – Ну теперь, надеюсь, такого не будет…
Ну да… в принципе, я тоже на это надеюсь. Достав новую папиросу, прикурил, и вдруг меня обуяло сильное подозрение насчет офицерского полка. Поэтому, прищурившись, посмотрел на Седого и осторожно уточнил:
– Слушай, а эти семь сотен… нет, понятно, что они будут считаться прикомандированными. Ну, типа, русского легиона во Франции. Но у нас они непосредственно под чье командование попадут? Фрунзе, то есть… э-э… Сазонова?
Жилин осклабился настолько похабно, что все сомнения враз улетучились. И не зря. Главный партайгеноссе выдал:
– Сам-то как думаешь? Кто еще кроме тебя с таким количеством офицерья управиться сможет? И так, чтобы без особых эксцессов? Поэтому – готовься. Ты за ними и присматривать и рулить станешь. И как краском Чур, и как представитель председателя СНК – Сварогов. Твое подразделение по-прежнему остается в центральном подчинении, но действующим в интересах фронта. Так что золотопогонники будут в подчинении Сазонова, но через тебя.
В принципе, Иван еще в прошлый приезд насчет этого удочки закидывал, поэтому сейчас известие не стало для меня совсем уж полным шоком. Смущало лишь одно – у офицериков в крови прочно обосновалась субординация. Не, у них много тараканов, но вот чинопочитание (на военном языке – субординация) было на первом месте. Все усложнялось тем, что даже в столь простой вещи присутствовали свои нюансы. Так, например, звание, полученное при царе, считалось более крутым, чем то же самое звание, но уже от Временного правительства. И они внутри себя это как-то ранжировали трепетно, отслеживая все детали «первородства»! И тут – на тебе! Непонятный шпак (пусть даже и особо известный) будет ими командовать? Ладно, званий у красных нет. А кто он там по должности? Кто?! Командир батальона? Это же смех один…
Когда высказал эту мысль, мне решительно возразили:
– Не волнуйся. Всё в самый раз. Вот сам смотри – какое обычно звание у командира батальона? Капитан. Идем дальше – батальон отдельный. А в нашей армии испокон веку было так, что у командира отдельного подразделения звание на ступень выше. Значит, уже подполковник. Батальон краснознаменный. Как по нынешним временам считай – гвардейский. Добавляй еще пару звездочек. Вот и получается, что ты уже сейчас соответствуешь званию полковника или генерал-майора.
– Угу, – я задумчиво покивал, – прямо так и вижу, как химическим карандашом пишу вокруг себя, что я комбат-полковник. Вот такенными буквами. Чтобы люди не сомневались!
Жилин фыркнул, задумался, а потом выдал:
– Согласен. Но это не проблема. С завтрашнего дня твой батальон будет называться сводной бригадой. – Еще немного подумал и добавил: – Давно пора, тем более что задачи ты решаешь не столько тактические, сколько стратегические.
Я возмутился:
– Бригадой? В три сотни бойцов?
Собеседник помахал пальцем у меня под носом:
– А что такого? Ты же у нас как Суворов, не количеством, а качеством берешь! Тем более что вооружения у тебя как раз на бригаду, если не больше. Еще ты не забывай, что Трофимов вместе с бронепоездом к вам относятся и являются просто откомандированными. Да и авиагруппу оставляем у тебя. Артиллеристы опять-таки. Плюс два броневика будет, как подарок от балтийцев и путиловцев. Да три сотни кавалеристов для Буденного буквально на днях подойдут. Ну и сам ты активно людей себе подбираешь… Так что – поздравляю, товарищ комбриг!
– Иди в жопу, товарищ… э-э… И. о.? Блин, даже не знаю, как тебя назвать… Председатель? Исполняющий обязанности? – я замялся, подбирая необходимый термин, но тут же отвлекся. – Кстати, «исполняющий», – там наш Ильич скоро очухается? А то писали, что вроде состояние стабильное, но я эти хохмочки знаю – сегодня стабильное, а завтра уже ласты склеит.
На что Жилин серьезно пояснил:
– Не склеит. Нормально там всё. Воспаление антибиотиками снято, так что недели через две я просто стану его первым замом, оставаясь в Политбюро ЦК.
Я удивился:
– А ВЦИК?
Седой отмахнулся:
– Пройденный этап. Тут ведь как получилось – Владимир Ильич и раньше чуял, а теперь на практике осознал, что на меня может многое перекинуть. Вот и ввел должность первого зама.
При этом известии я не преминул съехидничать:
– Ага. С твоей подачи. Ты же хитрый, как сто китайцев. Наверняка вождя настолько охмурил, что сейчас он просто не представляет, как раньше сам до этого не додумался…
Иван расплылся в самодовольной улыбке:
– На том и стоим!
В общем, обсудив карьерный рост братана-попаданца, мы постепенно опять вернулись к конкретике. В частности, я озаботился полевой формой для офицерского полка. Просто если на них будут присутствовать погоны, то возможна стрельба по своим. Точнее, не просто возможна, а прямо-таки обязательна. Так сказать, «дружественный огонь». С другой стороны, заставить их снять погоны с формы – нереально. Это вызовет моментальный бунт. Какой может быть выход? Я видел лишь один – переобмундировать нафиг все эти сотни в нашу робу. В смысле – в морпеховскую. Эта форма ни солдатская, ни офицерская, она в принципе иная. Тогда и вопросов не возникнет. Фуражки пускай носят свои. А чтобы прямая офицерская натура не очень страдала от исчезновения видимых знаков различия, то я предложил ввести значки.
Внимательно слушающий меня Жилин заинтересовался:
– В смысле – значки?
Я пояснил:
– Форму их можно обсудить, но я вижу знаки в виде ромбика. Ну типа советского институтского. Или овала. Но ромб мне нравится больше. Его окантовка будет показывать, в каких войсках офицер служил. У пехоты красная, у артиллерии черная, у кавалерии – синяя. И на темно-синем или белом фоне звездочки, соответствующие последнему офицерскому званию. У прапорщика одна. У подпоручика две, у поручика три и так далее. Кстати, эти же знаки можно ввести для всех военспецов, что сейчас в рядах красных воюют. Нам все равно, а им приятно…
Иван, задумчиво потерев подбородок, расплылся в улыбке:
– Знаешь, а ведь это очень интересно! Я тут сам ломал голову насчет погон. Думал уже какие-нибудь нарукавные повязки, видимые издалека, для офицеров предусмотреть, а ты так лихо разрулил. И насчет формы, и
