Комбриг - Владислав Николаевич Конюшевский
Пожав плечами, ответил:
– Нужен. И возможно, ты прав. Если его выдернуть из привычной среды, то есть шанс, что на жизнь он по-другому смотреть станет. А уж мы с Лапиным постараемся этому посодействовать. Тем более что он сейчас скорее Коба, чем Сталин. Личинка, так сказать, того Иосифа Виссарионовича, что был известен всему миру. Может, что-то и получится. И кстати… – От внезапно пришедшей мысли я аж привстал. – А ты не можешь его… ну, как Троцкого?
Тут Седой смущенно закряхтел и потупился. Заинтересовавшись сей метаморфозой, я затребовал объяснений, и выяснилось, что буйствующий в Финляндии (и даже немного в Норвегии) «Лев революции» в последнее время ведет себя несколько предосудительно. А проще говоря – крыша периодически едет у ответственного товарища. И Жилин считает, что это результат его воздействия. Поэтому, если мы не хотим получить невменяемого Иосифа Виссарионовича, то игр с мозгами лучше все-таки не допускать.
Представив себе «отца народов» с потекшей крышей, я, передернувшись всем телом, быстренько согласился с собеседником о недопустимости экспериментов над данной фигурой. Он и так особой мягкостью не отличается, а если различные мании и фобии разыграются, то хоть свет туши!
Потом мы поговорили о будущей работе Фрунзе, и тут я неожиданно вспомнил:
– Слушай, есть одна непонятность. Вот помню, в детстве фильм смотрел. Там еще паренек душевно песню пел про Лизавету…
Жилин кивнул:
– Знаю такой. «Александр Пархоменко» называется. А что?
Я удивленно поднял брови:
– Тот самый Пархоменко? Который Александр Яковлевич? Командующий Луганской группой войск? Блин, не знал, что этот фильм был про него. Хороший мужик… Мы с ним у Матюшина как-то встречались… Ну так вот – в фильме был показан Ворошилов. Причем показан каким-то достаточно крупным военачальником. А тут он в Москве, на непонятной должности. Это как так получается? Из-за различия миров?
Иван на секунду задумался:
– Скорее всего. Я точно не помню, как там с ним было в нашей реальности, только здесь он в декабре семнадцатого подхватил воспаление легких. И чуть очухавшись, прицепом еще тифом заболел. Насколько знаю, почти полгода в себя приходил. А чего ты им заинтересовался?
Подумав, я ответил:
– Да просто думаю, не зря же он у нас дорос до наркома обороны? Какой там нарком получился, это дело десятое. Главное, что мозги в наличии были. Вот и соображаю – может быть, его имеет смысл с собой забрать? Чего ему в столице штаны просиживать? Не покажет себя – обратно отошлю. Ну а покажет… нам ведь месяца через два-три в Малороссию идти. А он тамошний люд знает. М-да…
Видя, что собеседник замялся, Седой поинтересовался:
– Чего замолк?
Я ухмыльнулся:
– Да прикинул, что если он с нами поедет, то ему часы отдать придется. Ну и пистолетик тоже. Чтобы не обижался…
Собеседник удивился:
– Какие часы?
Пришлось рассказать про чендиевскую запредельную любовь к трофеям. Немного поржали. Потом опять перешли к делу. Подкорректировали некоторые планы на будущее. Между делом я поинтересовался, как там обстоят дела у союзников на западном фронте. Ведь в нашей истории, по общепринятому мнению, выход России из войны сильно воодушевил немцев, и в результате этой «блистательной победы» они продержались месяца на три дольше. Здесь же никаких мирных договоров не было, и хоть немцы и перекинули большую часть войск на запад, Антанта один черт их давила, как бык лягушку.
При этом, по словам знающего историю Ивана, в нашем времени контрнаступление союзников случилось в августе восемнадцатого. Но сейчас оно началось в июне. То есть если экстраполировать эти данные, то противник, по логике, капитулирует уже к концу сентября.
И кстати, было еще одно отличие от нашего времени. Жилин ведь не только с лекарствами мутил. Понимая, что это точно лишним не будет, он еще до своего ранения синтезировал некоторое количество WZ-4. В общем, про подобную штучку я и в своем времени не слыхал (там наверняка даже не первая форма допуска. Там гриф – «перед прочтением – съесть»). Короче – как бы то ни было, нервнопаралитическое боевое отравляющее вещество бинарного действия, рядом с которым разные зоманы и циклозарины это просто легкие капли в нос, произвело на немцев ошеломительное впечатление. А ведь их вначале предупредили не переходить определенные границы, ну а потом, в марте, просто обработали словно саранчу. На трех участках фронта. В общем, почти дивизия в минус, а немчура кардинально снизила прыть. Они ведь не знали, сколько у русских этого «чуда» есть, поэтому сразу остановились. Но время шло, и постепенно фрицы начали о чем-то догадываться. Например, о том, что у нас, возможно, запасы этой сногсшибательной отравы не очень-то и большие.
Поэтому, невзирая на плохое снабжение, активнейшую революционную пропаганду и сильнейшее нежелание личного состава воевать, стали осторожно двигаться вперед, прощупывая оборону противника. При этом постоянно ожидая – применят ли русские свою мерзость, от которой даже противогазы не помогают, или нет? Русские молчали, и немчура постепенно осмелела.
Но к этому моменту довольно большое количество войск уже было ими перекинуто на трещащий по всем швам западный фронт. Вот и вышло так – время мы выиграли, наше сопротивление окрепло, и теперь имеем что имеем. Ведь немцы, после провала брестских переговоров, ломанулись было в глубь страны, но после химического душа тормознулись. Точнее говоря, на севере успели занять большую часть Прибалтики. В центре – часть Белой Руси. А на юге – Малороссию. Но зато они не взяли ни Крым, ни Таганрог. Не говоря уж о восточной части Новороссии. А теперь и не возьмут. То есть сейчас у красных положение даже лучше, чем было в реальной истории. И никакого позорного договора с противником нет.
Так что теперь мы будем готовить армии для возвращения своих территорий. А после капитуляции кайзера со товарищи пойдем вперед. На Кавказ, в Прибалтику и Малороссию. Тем более что гражданская война не полыхает на всех просторах, а лишь тлеет на отдельных участках.
Так как Жилин попутно упомянул белых, я решил поинтересоваться:
– Слушай, Вань, а что там с Деникиным? А то переговариваются, переговариваются, но толку пока нет.
Тот ухмыльнулся:
– Нормально все с Антоном Ивановичем. Правда, есть опасение, что его таки прибьют, тем более что одно покушение уже было. Но зато он дал твердые гарантии не выступать против советских соединений, пока идет война с немцами. И даже формирует для участия в этой войне офицерский полк численностью в семьсот человек.
У меня аж папироса выпала от возмущения:
– Сколько?! Семьсот?!! Это, биомать, не полк! Они бы еще свой усиленный батальон дивизией назвали! Вояки хреновы! Радетели земли русской, мать иху так!
Но Седой успокоил:
– Не шуми. На самом деле получился очень хороший результат. Просто замечательный! Ведь у
