Капер (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Адмиральская каюта по размеру уступала моей, зато украшена богаче. Переборки теперь оббиты темно-красным бархатом. На одной висит картина, на которой девица с распущенными рыжими волосами вгоняет себе нож под обнаженную левую грудь, а позади нее мужчина в черном плотоядно улыбается, словно собрался повампирить. В левом ближнем углу на болванку надеты кираса и шлем, покрытые красным лаком и золотым узором в виде сидящих орлов. Мебель из красного дерева с резными деталями. Стулья с низкими спинками и мягкими черными подушками. Овальный стол застелен плотной черной материей. На нем стояли глубокое золотое блюдо с булочками, золотой кувшин емкостью литра два и четыре золотых кубка на высоких ножках и с широкими поддонами в виде цвета с шестью лепестками. За стол сели, кроме хозяина каюты и меня, Биллем ван Треслонг и мой бывший шкипер Матейс ван Лон, который теперь командовал одним из трофейных галеонов, третьим по размеру и огневой мощи, что можно считать признанием его заслуг. Мой потомок так и не смог переманить его к себе на службу. Вино было белое, итальянское, среднего качества. Луи де Буазо разбирался в винах даже хуже меня. Вдобавок он по принятой здесь моде щедро добавлял в вино сахар, из-за чего складывалось впечатление, что пьешь чай, холодный и кисловатый.

— Нам надо срочно разбить испанский флот на Шельде, — начал он разговор. — Испанцы не выпускают из Антверпена купеческие корабли, требуют, чтобы присоединились к их флоту и вместе напали на нас. Купцы пока не соглашаются. Им выгоднее не рисковать, платить нам пошлину за проход. Долго так продолжаться не будет. Каждый день простоя уменьшает их прибыль. Если купцы объединятся с испанцами, мы их не остановим.

В этой войне побеждает тот и только тот, кого поддерживают купцы. Видимо, адмиралу приказано ни в коем случае не ссориться с ними. Если купцы пойдут на прорыв вместе с испанским флотом, их, скорее всего, пропустят без боя и уплаты пошлины. Такое может понравиться и войти в привычку.

— Найдешь способ уничтожить испанский флот — треть добычи твоему фрегату, — огласил Луи де Буазо самый весомый, по его мнению, аргумент.

— Командовать нашим флотом будешь ты, — упредил мой вопрос Биллем ван Треслонг.

Видимо, адмиралу было тяжело произнести такие слова.

— Хорошо, — согласился я. — Утром схожу туда на катере, посмотрю, что и как. Может, что-нибудь придумаю.

В том месте, где стоял на якорях испанский флот, Шельда была шириной около полутора кабельтовых. Перед кораблями русло пересекало боновое заграждение из соединенных цепями бревен. Сейчас был отлив. Заграждение выгнулось в нашу сторону, а испанские корабли повернулись к нам кормой. В первой линии стояли три галеона. Начиная со второй — каравеллы, по три-четыре. Всего я насчитал шестнадцать кораблей.

На корме стоявшего посередине галеона появились офицер в широкополой шляпе с тремя перьями цапли и с длинной рапирой, висевшей в ножнах на поясе. Он посмотрел на наш катер, который подошел к боновому заграждению, что-то крикнул, сложив руки рупором, в сторону правого берега реки. Там был вытянут носом на песчаный пляжик баркас, а рядом десятка три испанских солдат, разбившись на группы, играли в кости. Офицеру пришлось крикнуть еще дважды, пока игроки решили сделать перерыв и выяснить, кто им мешает.

— Возвращаемся на фрегат, — приказал я гребцам.

Я узнал всё, что хотел, а сражаться с испанскими солдатами желания не имел. Впрочем, и они не собирались гоняться за нами. Как только увидели, что мы разворачиваемся, сразу вернулись к игре, несмотря на крики офицера с галеона. Их поведение подтверждало слухи, что начались перебои с выплатой денег солдатам, из-за чего дисциплина стремительно ухудшалась. Радовало, что проблемы с деньгами начались у испанцев не без нашей помощи.

Вернувшись к голландскому флоту, провел вторую встречу в том же составе на флагманском корабле. Пили то же самое подслащенное вино, но закусывали на этот раз копченой, солоноватой селедкой. Это сочетание сладкого и соленого было для меня неожиданным, а потому показалось забавным. В двадцать первом веке был у меня знакомый, склонный в промежутках между запоями к гастрономическим экспериментам, который любил делать «ёрш» из пива и водки и закусывать шоколадными конфетами «Белочка». Утверждал, что черти являются ему исключительно шоколадного цвета.

— Надо будет, чтобы на корабле Матейса ван Лона пушки на одном борту все были английские и такой длины, чтобы их было легко заряжать, и зарядов на каждую не меньше двадцати, — открыл я совещание.

— У меня почти все именно такой длины, — проинформировал мой бывший шкипер. — Я обменял большие на более удобные.

— Вооружи ими свой правый борт и приготовься к постановке на шпринг, — приказал я. — Помнишь, как это делается?

— Конечно, помню! — с ноткой обиды воскликнул Матейс ван Лон.

— Порохом, ядрами и картечью мы обеспечим его, — заверил Биллем ван Треслонг.

— В первой фазе операции будут участвовать и ваши два галеона. Вам потребуется побольше картечи, — продолжил я. — Встанете на якоря возле берега и будете обстреливать испанцев на суше, если вздумают нам помешать снять боновое заграждение.

— А потом пойдем все вместе на абордаж? — спросил Луи де Буазо.

— Не сразу, не все и только по моему приказу, — ответил я. — И самое главное: операцию начнем в воскресенье утром, когда испанцы отправятся в церковь.

— Воевать в воскресенье грешно! — пламенно возразил адмирал.

— Грешно терять людей из-за предрассудков, — сказал я. — Особо набожные могут не участвовать в операции. Но если их будет слишком много, я откажусь от командования, вернусь в Роттердам.

— Мы поговорим с людьми, — пообещал Биллем ван Треслонг.

Отказавшихся согрешить ради победы над врагом и, что главнее, ради добычи, можно было по пальцам пересчитать. Подозреваю, что и этими двигала не столько религиозность, сколько боязнь погибнуть. Предыдущее нападение на испанскую эскадру слишком дорого обошлось гезам.

В этих местах сильные приливно-отливные течения, поэтому жизнь моряков и рыбаков подчинена их циклам. Испанцы знают, что при слабом ветре мы можем напасть на них только во время прилива, в середине его, когда прилив сильнее течения реки. В остальное время корабли придется буксировать с помощью баркасов, что практически сводит на нет их возможность вести бой, а в середине отлива баркасы и вовсе не потянут. Утро было безветренное, с легким туманом, поэтому, переждав середину прилива, испанцы расслабились. Большая часть матросов с кораблей и солдат с береговых постов ушла на воскресную службу. Мы подошли к испанской эскадре в самом конце прилива, когда его силы были равны течению реки. То есть, морская и речная вода на этом участке реки остановились, напоминая двух баранов, упершихся лбами. Боновое заграждение было вытянуто почти в прямую линию, а испанские корабли повернуты к нам бортами. Впрочем, из-за тумана заметили мы их и они нас только, когда фрегат подбуксировали к самому боновому заграждению. На палубы испанских галеонов стали выходить офицеры и матросы. Наверное, пытаются понять, что мы собираемся делать

— Отдать якорь! — приказал я.

Якорь-цепи у меня железные. Звенья с контрфорсами, чтобы не сжимались. Голландские судовладельцы и корабелы приходили, смотрели, соглашались, что так надежнее, но заказывать такие не спешили, обходились по старинке обычными тросами. Слишком дороги такие цепи.

Юнга ударил один раз в рынду, сообщая, что ушла одна смычка — двадцать пять метров — цепи. Сейчас ее задержат стопором, после чего к цепи присоединят скобой трос, шпринг, заведенный с кормы. Потом продолжат травить якорь-цепь, пока от носового клюза до скобы не будет столько же, какой длины шпринг от скобы до кормы. В результате корабль, стоя на якоре, будет не носом против течения, а бортом. Рядом с нами точно также становится на шпринг галеон под командованием Матейса ван Лона. Оба баркаса, буксировавшие нас, отправились один к правому, а другой к левому берегу, чтобы разогнать испанские посты и взять под контроль боновое заграждение. Разгонять там, в общем-то, некого. На постах осталось человек по десять, которые, заметив, что гезы направляются к ним, похватали оружие и пожитки и побежали в сторону Антверпена. Повышенная религиозность сыграла с испанцами злую шутку. Хотя, с другой стороны, те, кто сейчас в церквах, останутся живы и здоровы. Позади нас становились на якоря обычным способом остальные корабли гезов.