Ольга Тонина - Война в Арктике. 1942 год. Операция "Вундерланд"
Я могу забрать себе абсолютно все, для этого нужно только медленно и плавно развернуть башню с пулеметом на 90 градусов, и дождаться, когда эти фашисты пойдут за второй партией груза. Подпустить поближе и … А если пойдут не все, а только половина? Тогда положу половину, и подниму трап и стану дожидаться оставшихся. Близко к самолету они подойти не смогут, а из оружия у них только пистолеты. Из снаряжения - мой парашют, и то, что они выгрузили. Впрочем, до парашюта еще будет нужно добраться. Главное, чтоб не запаниковали раньше времени, и не заметили того, что башня повернулась стволом пулемета в их сторону.
Не заметили. Видимо не одна я такая самоуверенная дура! Стреляла я лучше покойного Коли Колесникова. Да и шли они кучно. Очередь из крупнокалиберного пулемета расшвыряла их по новоземельскому граниту, как тряпичных кукол. Лежали они на ровной поверхности и на всякий случай, я исполосовала каждое из упавших тел в отдельности - вдруг кто-то прикинулся мертвым. Через пять минут повторила процесс. Вроде чисто - никто не шевелится. Выждать еще? Смотрела на лежащие тела минут пятнадцать в бинокль. Наверное, все же наповал! Решила выйти проверить и добить тех, кто еще жив. Жестоко? Плевать! Я очень хотела жить, и очень хотела вернуться к своим. Но добивать никого не пришлось - после крупнокалиберного пулемета раненных практически не бывает.
Я вернулась за своим парашютом, опять забралась внутрь самолета и подняла трап. Теперь можно не торопиться. Тщательно обыскать самолет, взять с собой весь провиант, прихватить с собой карты и документы. Потом перекусить и выбрать правильный маршрут. Хотя с последним тезисом проблематично - рельеф на севере такой, что от карт толку нету. Только если обозначена дорога - тогда есть польза, да и то не всегда. Горячий кофе и плитка шоколада пошли на пользу. Мозг заработал и выдал безумную идею - зачем идти пешком, когда есть стальные руки-крылья и аж четыре пламенных мотора! Конечно, такие самолеты я никогда не пилотировала, но ведь есть основные принципы взлета-посадки! Шасси кстати можно и не убирать, ибо потом неизвестно как их выпускать. Главное запустить движки и взлететь. Если долечу до Кольского полуострова - можно будет выпрыгнуть с парашютом.
Взлетела! Худо бедно, но, посидев пару часов и разобравшись в надписях на циферблатах, рычажках и тумблерах, определила основное, и отбросила ненужное. По мере того, как я приближалась к Кольскому полуострову, стали закрадываться страхи. Топливо. Сколько у меня этого топлива? Вдруг не хватит? Конечно, это абсурд - немцам лететь домой еще дальше, чем мне, и топлива должно мне хватить. Но если страх поселился внутри - его ведь так просто не выгонишь! Прогнала. Появился следующий - как не проскочить линию фронта? Потом еще один - где выпрыгивать, или лучше попытаться сесть? А свои же зенитки и истребители? Ведь нашпигуют свинцом, и кыш сказать не успею!
И накликала! Два "Харрикейна" свалились откуда-то сверху. Успела провалиться в облачность, но они рванули следом. Обрадовало, что если "Харрикейны" над морем - значит до берега уже недалеко. И точно пробив слой облаков, чуть не врезалась в родные сопки Заполярья. По правому крылу забарабанил стальной дождь - наглеют краснофлотцы! Решили, что ли на мне навыки стрельбы отработать? И что делать? Включила огни и стала уменьшать скорость. Догадаются, что что-то не так, или вначале исполосуют очередями, а потом…. Догадались! Один из "Харрикейнов" пристроился сзади-сбоку-сверху, а второй демонстративно сблизился, и его пилот стал жестами объяснять - мол, будем тебя сажать и брать в плен и попробуй только рыпнуться! Ну и ладушки! Есть хоть какая-то уверенность, что свои же зенитчицы не разнесут на куски при попытке посадки.
Посадку я произвела удачно - ничто не сломалось и не отвалилось - оно и не удивительно - новичкам везет. А дальше была "торжественная встреча" - к приземлившемуся самолету стал сбегаться народ "с вилами и косами". Во главе "встречающих" был худой особист - майор Авраменко. Настроен он весьма воинственно, словно бы собирался арестовать самого Гитлера, с ручным Дегтярем наперевес, расстегнутые кобуры, рукоятка ножа из-за голенища, взгляд, как будто на амбразуру дота собрался - нынешний киношный Рэмбо отдыхает, хотя бы по причине того, что перекачан стероидами и является пухлой мишенью. Но обломала я майору Александру Авраменко всю торжественность момента, ибо перед выходом из "Кондора" сняла летный шлем, и повынимала шпильки из волос. Нужно было видеть его лицо при этом!
- Рыжая! Ты что ли? Ты ж на Новой Земле патрулируешь! - только и вымолвил он.
Если кто-то думает, что меня тут же осыпали пряниками, медалями и орденами, то он заблуждается. Несколько дней меня мурыжили и мариновали в особом отделе, где дотошно разбирались с обстоятельствами потери самолета, и нарушением инструкций. Затем по сто раз расспрашивали про обстоятельства захвата "Кондора". Вышло все как обычно - одно компенсировало другое - то есть за свои подвиги была поощрена одним ненаказанием - и то хорошо. Поднимала ли я вопрос о наградах после окончания войны? А зачем? Я что крыса тыловая что ли? Когда встречаются фронтовики - награды не котируются - все про всех знают, и каждый знает, что допустим, Иванов, имеет одну медаль "За отвагу", но он прошел войну от Бреста до Берлина, и полсотни раз в рукопашной дрался - он герой, настоящий герой. А вот, допустим, Сидоров, - у того пять орденов и медалей всяких, но он писарем в штабе армии прослужил всю войну, и ближе чем за тридцать километров к передовой не приближался - поэтому одна медаль Иванова больше весит, чем все ордена и медали Сидорова. И то хорошо, что за потерю самолета от полетов не отстранили, хотя толстый Исаич сильно старался это устроить.
Впоследствии, я краем уха слышала, что эти контейнеры внутри "Кондора", которые не успели выгрузить в первом заходе - немецкая автоматическая метеостанция, и что на обнаруженной мной площадке, сотрудники "Смерша" попытались организовать засаду, но очередной фашистский самолет успел от них улизнуть - им не хватило буквально двадцати минут ходьбы по сопкам, чтобы обстрелять улетающий самолет из пулеметов. Поговаривали еще, что через месяц, там все таки кого-то сумели поймать, но сами знаете - о таких вещах во время войны не принято расспрашивать. Что касается угнанного мной "кондора", то его вскоре перегнали на большую землю для изучения…". (Речь идет о самолете Focke-Wulf Fw 200 C-3 /U4 из Kampfstaffel 2./I./KG 40 (WNr. 0000 090). Поскольку в установленные сроки самолет на связь не вышел, то была организована экспедиция спасения на Fw 200 из KG 40. Однако приземлиться на "Норденфлюгплац N18" самолет сумел только с третьей попытки - 29 августа 1942 года. Высадившаяся смотровая партия нашла останки экипажа пропавшего "кондора" гаптмана Теодора Йохимсена (Theodor Jochimsen), погрузила их на борт и доставила на аэродром Ваернес, разминувшись буквально на полчаса с советской группой захвата из сотрудников НКВД Архангельской области. Поскольку обстоятельства гибели экипажа гауптмана Теодора Йохимсена ясно указывали на то, что были нарушены все мыслимые нормы безопасности - отсутствовало боевое охранение площадки и самолета, командование KG 40 решило оформить гибель экипажа, как аварию и гибель самолета при посадке 29 августа 1942 года при возвращении с боевого задания. Делалось это из чисто человеческих побуждений - подробное расследование истинных обстоятельств гибели самолета, могло лишить семьи погибших возможности получать пенсии из-за того, что члены экипажа были бы заочно и посмертно обвинены в нарушении уставов и инструкций. А так - и семьи получили пенсии, и сор из избы не был вынесен. Нормальный человеческий подход. Нужно заметить, что такой подход характерен для всех участников боевых действий. И советская сторона, и англичане, и американцы, и японцы, и немцы очень часто искажали обстоятельства и даты потерь личного состава. И очень часто это происходило именно из-за стремления помочь семьям погибших материально, хотя довольно часто обстоятельства и размер потерь скрывались из-за боязни гнева вышестоящего начальства. - Прим. авт.)
Теперь рассмотрим вопрос об операции "Либидошлаг". Это еще одна темная и донельзя мутная история, финалом операции является бой с невезучей метеостанцией на мысе Желания. Почему невезучей? Потому, что согласно мнению компетентных российских историков, этот бой является блестящей победой германского оружия. Придирчивый и въедливый читатель, конечно же скажет, что цыгане и наперсточники на порядок честнее историков и будет прав. Что же было на самом деле?
Согласно записи в КТВ U-255, ей было поручено артиллерийским огнем уничтожить метеопост на мысе Желания. Однако, благодаря дословным переводам некоторых зарубежных изданий достоверно известно, что КТВ - это такой документ, который составляется после проведения операции, где все описываемые события подгоняются под результат. Заявляется вначале очень много - "и рыбку съесть и на что-то сесть", но по мере неудачных действий, начинается затушевывание неудач - типа "мы этого и не хотели и не собирались сделать". Поэтому гораздо интереснее обратиться к мемуарам рядовых участников событий, ибо участники событий этот самый КТВ не читали. Что пишет по этому поводу обер-лейтенант Эрих Диершке, командир той самой лодки BV 138 C-1 ( Werk.No 0310117 бортовой K6+HL) принадлежащей Kustenstaffel 3./KuGr 406, которая сбила гидросамолет МБР-2, в своей книге "В небе над тундрой Арктики":
