Владимир Контровский - Томагавки кардинала
Однако война только начиналась…
* * *1757 год
Над бухтой Мангатан-Бэ растекался пороховой дым.
— Бу-бу-у-х…
Очередное ядро с рокочущим гулом описало пологую дугу и шлёпнулось в воду, не долетев до форта, выстроенного на маленьком островке. Следующее с грохотом врезалось в каменную кладку рядом с амбразурой — внутри орудийного каземата взметнулась белёсая пыль.
«Англичане бьют уже четыре часа, — подумал майор Луи Рембо, отряхивая мундир, — а с внутренних стен всё ещё сыплется извёстка и каменная крошка. Пора бы уже ей и перестать сыпаться, сколько можно?». Мысль эта была нелепой и несвоевременной — об этом ли должен думать комендант форта под огнём? — но она пришла в голову Луи сама по себе, и майор ничего не мог с этим поделать.
Пушки английских фрегатов — более двух сотен стволов — пятый час метали снаряды, чтобы сравнять с землёй упрямый форт или хотя бы заставить замолчать его орудия. Рембо отвечал неприятелю всего из семи двадцатифунтовых пушек — жители Нуво-Руана называли его приземистый округлый форт «семиглазой башней», — но пока стреляла хоть одна из них, бравые британцы не рисковали подставлять под картечь переполненные шлюпки с десантом. Англичане выпустили уже несколько тысяч ядер, однако, несмотря на многочисленные попадания, «семиглазая башня» держалась: толстые стены форта были сложены из прочных каменных глыб, а попасть в амбразуру — это надо очень постараться. За всё время обстрела англичанам всего лишь дважды удалось это сделать: первый раз ядро угодило в амбразурную щёку и выбило из стены веер острых гранитных осколков, поранивших нескольких солдат и оставивших без глаза лейтенанта Бертье; второе ядро скользнуло по телу орудия и оторвало голову канониру, проверявшему прицел.
С лязгом распахнулась дверца калильной печи. Крякнув, усатый солдат длинными щипцами вытащил из неё пышущее жаром чугунное ядро и втолкнул его в жерло орудия; второй солдат, орудуя банником, забил ядро в ствол. Пыхтя от натуги, солдаты подкатили пушку к амбразуре. Майор Рембо проверил наводку и махнул рукой бомбардиру, стоявшему наготове с дымящимся пальником.
— Пли!
Орудие подпрыгнуло. По ушам хлестнул гром выстрела.
«Калёные ядра, — подумал комендант форта, — отличная штука против кораблей…».
На судах неприятеля не единожды вспыхивали пожары, но англичане, стоя на якорях, били и били по упрямому форту. У них просто не было другого выхода: высадку следовало производить прямо в сердце Нуво-Руана — на остров Мангатан, а подход к нему прикрывала «семиглазая башня». Конечно, они могли бы без помех высадиться вне досягаемости пушек островного форта, но на Мангатан всё равно посуху не попасть — так или иначе придётся переправляться через Гудзон. К тому же у англичан была хорошая память: они не забыли, что случилось здесь без малого семьдесят лет назад, и знали, что берега Мангатан-Бэ кишат индейцами-сенека. Осаждавшие Нуво-Руан с суши виргинские и массачусетские ополченцы который день вели с ирокезами перестрелку, но так и не смогли блокировать город.
А майор Рембо знал, что от него и от его солдат зависит сейчас если не всё, то очень многое. Если англичане сокрушат форт, то с транспортов — тех, что маячат за линией боевых кораблей, — высадятся две тысячи шотландских стрелков. И они ворвутся в город — пушки фрегатов проломят стены Нуво-Руана и разнесут наспех сооружённые деревянные палисады. И тогда… Резни, может, и не будет, но уж молодых и красивых француженок эти дикие горцы вниманием явно не обойдут. А там, в городе, — Исабель. Майор Луи Рембо вспомнил, как, внезапно зардевшись, мадемуазель Исабель Шамплен шепнула ему, что ждёт ребёнка, и мысленно поклялся, что англичане пойдут на штурм Нуво-Руана только после того, как в «семиглазой башне» не останется ни крупинки пороха и ни одного живого человека. Он, майор Рембо, должен продержаться — как сообщил гонец, пробравшийся в город, маркиз Монткальм наголову разгромил под Карильоном генерала Аберкромби и форсированным маршем движется на помощь осаждённому Нуво-Руану. Дело за малым — надо выстоять до подхода его корпуса. Но где же, чёрт побери, славный французский флот? Майор Рембо понимал, что корабли нужны и в водах метрополии, и в Средиземном море, и в Ост-Индии, и у берегов Мадагаскара, но неужели у его величества короля Людовика XV не найдётся доброй эскадры для Америки? У англичан корабли нашлись, а флот Франции — Луи Рембо бы свято в этом уверен — ничуть не малочисленнее и не хуже флота короля Георга.
Английские ядра долбили и долбили островной форт. Кое-где в стенах уже появились глубокие язвы; одно из орудий вышло из строя — от непрерывной стрельбы треснул ствол (хорошо ещё, вовремя заметили, и пушку не разорвало при очередном выстреле). Но солдаты майора Луи Рембо, чёрные от усталости и пороховой копоти, снова и снова перезаряжали орудия и стреляли, стреляли, стреляли. И командир «семиглазой башни», командуя боем, не давал воли леденящей душу мысли: а что будет, когда опустеет пороховой погреб?
Ближе к вечеру эта перспектива стала уже вполне реальной, и майор не сразу понял, почему это вдруг его солдаты разразились криками «ура» — ведь ни один английский корабль не был потоплен. Он выглянул в амбразуру, вгляделся в окутанный дымом рейд и увидел…
Чуть кренясь под ветром, в Мангатан-Бэ входили боевые корабли под трёхцветным флагами. Англичане были захвачены врасплох — эскадра командора Сюффрена перекрыла их скученным судам выход в море.
Бой продолжался всю ночь, превратившуюся в день от зарева горящих английских кораблей, и десятки лодок и каноэ сновали среди обломков, вылавливая из воды уцелевших моряков короля Георга.
Две недели спустя Сюффрен атаковал у берегов Акадии вторую английскую эскадру. На этот раз сражение кончилось вничью, однако вскоре после боя британские корабли попали в сильнейший шторм (французские суда отстоялись у Луисбурга), и большинство из них разбилось на скалах Ньюфаундленда. Господство в водах, омывающих атлантическое побережье Северной Америки, перешло к французам.
А ещё три месяца спустя в одной из церквей Нуво-Руана состоялось бракосочетание майора Луи Рембо и мадемуазель Исабель Шамплен. Выступающий животик невесты был уже заметен, но никому и в голову не пришло злословить по этому поводу. Шамплены были знатной фамилией Нуво-Руана, а героем обороны «острова Рембо» восхищались все от мала до велика.
* * *1759 год
— Вы отважно сражались, генерал, — Луи-Жозеф де Монткальм-Гозон, маркиз де Сен-Веран, главнокомандующий войсками Новой Франции, учтиво поклонился. — Победой над вами можно гордиться: вы достойный противник!
Бригадный генерал Джеймс Вольф отрешенно выслушал эту высокопарную тираду. Он посмотрел на зелёные холмы, густо усеянные телами убитых, на свой разбитый штабной фургон, возле которого лежало опрокинутое набок орудие, и молча вытянул из ножен шпагу. Несколько секунд английский генерал держал её в руках, затем протянул — эфесом вперёд — победителю, но вдруг, словно передумав, резким движением переломил клинок об колено и швырнул обломки под ноги Монткальма.
— Ваша взяла, — произнёс он, пересиливая себя. — Но если бы не эти ваши проклятые ирокезы…
Монткальм ухмыльнулся, наслаждаясь бессильной яростью побеждённого врага. Да, индейцы, конечно, помогли, но и французские пушки тоже кое-чего стоят. И как бы то ни было, войска короля Георга разгромлены, и Сильвания[26] очищена от виргинских волонтёров, цеплявшихся за каждый кустик. В лесах догорают последние форпосты-блокгаузы англичан; пьяные от крови воины-тускарора[27] уже устали убивать — уцелевшие английские колонисты, бросая своё добро и спасая свои скальпы, бегут на восток, к побережью, всё ещё на что-то надеясь. Но надеяться им уже не на что — война за Северную Америку скоро увенчается победой французского оружия. Подкреплений англичане не получат: адмирал Сюффрен знает своё дело, да и не может «добрая старая Англия» быть одинаково сильной во всех уголках земного шара — мировая война идёт и в Европе, и в Индии, и в Африке. Полковник Конрекур, только-только получивший генеральский чин и жаждущий его оправдать, ведёт канадских ополченцев на Виргинию — как шутят его солдаты, «наш Пьер-Клод собрался сделать девственницу женщиной[28]». Ну что ж, пусть делает, а он, Монткальм, поставит последнюю точку в «столетней войне»: возьмёт Бостон, то есть Бастонь — так теперь будет называться это пуританское гнездо.
Французские войска шли вперёд, к атлантическому побережью Северной Америки.
* * *В палатку через приоткрытый полог проникал багровый отсвет — где-то что-то горело. «Значит, не все ещё фермы в округе превратились в пепел, — подумал маркиз Монткальм. — Что поделаешь, война — война, которую пора кончать…».
