Комбат Найтов - Крымский тустеп или два шага налево...
— Как считаете, товарищ генерал-лейтенант, пленение или уничтожение фельдмаршала заставит полностью окруженных немцев сдаться или нет?
— Ну, — протянул Павел Иванович, — сдаться, они вряд ли сдадутся, но повлиять в худшую сторону, такое событие, конечно, может.
— Саки находятся в полосе наступления Вашей армии?
— Да, в моей.
— Может быть, стоит продумать вариант осуществления подобной операции? Тем более, что именно Ваша армия наиболее часто их проводит, даже взорвала штаб армии.
— Собственно, главный специалист по подобным операциям как раз здесь. Наверное, стоит спросить его.
— Вот как! И кто это? — спросил Мехлис, обводя глазами присутствующих. — Лейтенант Матвеев, товарищ армейский комиссар. Он вчера вернулся с Ангарского перевала.
— Лейтенант? Интересно!
Дмитрий опустил руки, встав по стойке «Смирно» и представился.
— Я Вас где-то видел! — сказал Мехлис и протянул руку, но, Дмитрий так и остался стоять по стойке «Смирно».
— У Карасу-Базара, товарищ армейский комиссар первого ранга! Я — командир отдельной роты разведки Азовской Военной флотилии.
— Да-да, припоминаю. — сказал арком, и опустил руку. — Так что Вы думаете о проведении подобной операции.
— Судя по тому, что рассказала товарищ Анна, проведение подобной операции в настоящее время нереально. Манштейн предпринял шаги для своей защиты, находится настороже и готов к проведению подобной операции, товарищ арком.
— Вот как! Объясните!
— Прошу к карте, товарищ комиссар. Смотрите: здесь три соленых болота: два средних, и одно очень большое. Они непроходимы. В Новофедоровке крупный гарнизон немцев, насыщенный скорострельными зенитными орудиями от 20 до 88 миллиметров. В Горопашнике двести домов, соответственно, по нормам немцев, там расквартирован полк фельджандармерии на бронетранспортерах. В Бай-Кияте располагается разведдиверсионный отряд гауптмана Штольца. Численность до батальона, отличное знание местности, так как они местные татары. Плюс они знают, что их даже в плен брать не будут. В войсках такое настроение.
— Есть такое! — заметил Мехлис.
— Численность гарнизона в Саках неизвестна, но Манштейн не ночует постоянно в одном месте, а меняет их. Площадь парка санатория примерно 4 квадратных километра, 11 зданий, бомбоубежища. И, главное, подход только один: вот по этой дамбе, длиной более километра. Единственная зацепка: вот это здание, Сакский историко-краеведческий музей. Но прекрасно обученная для таких операций товарищ Анна не смогла заложить там свои заряды. Так что штурмом или десантом его там не взять.
— А диверсионной группой?
— Я не являюсь специалистом по легальному проникновению в города, оккупированные противником, товарищ армейский комиссар. Я — специалист по войсковой разведке. Так что, не смогу быть вам полезным. И потом, у меня еще тот Ваш подарок не кончился!
— Какой подарок?
— Вот этот! — Дмитрий положил на стол упаковку презервативов. — Разрешите идти?
Мехлис, огорошенно, взял со стола упаковку, но сказал: Идите!
— Что это? Причем здесь это? Откуда? — спросил он тихо стоящих командующих.
— Подарок, от Вас. Мне его принесли с просьбой вручить от Вашего имени. — сказал Батов.
— Что? Кто принес? Вот так?
— Нет, он был в пакете.
— Где пакет?
— Вот! — Батов из стола достал злополучный пакет, и передал его Мехлису. Тот, взглянув на почерк, заорал: Михайлов! Захарченко ко мне! Он положил упаковку и прикрыл ее пакетом.
— Мне действительно не понравился выход из боя роты, только что успешно отражавшей атаки 73-ей дивизии, и умело продвигавшейся вперед. Командир роты, как мне показалось, вместо прямых ответов, начал «откручиваться»», что, дескать, участок не мой, я выполнял прикрытие второстепенных действий, и выполнял приказ какого-то неизвестного полковника. Приказал разобраться с этим вопросом полковому комиссару Захарченко. И, увидев в ходатайстве о присвоении звания Героя Советского Союза его фамилию, вычеркнул ее до выяснения обстоятельств. Захарченко передал мне характеристики на него, где он характеризовался крайне отрицательно. Что и в случае с действиями батальона отдельного авиадесантного полка в тылу у немцев, он вышел из боя до того, как батальон начал активные боевые действия. И сказал, что он уже наказан. Я, естественно, о нем и думать забыл, пожалел только, что не расстрелял его перед строем. Никаких подарков я ему, естественно, не передавал.
В комнате стояла тишина, все понимали, что Мехлис на пределе, и лучше молчать.
— Вы сказали, генерал, что это лучший специалист в Вашей армии. Это так?
— Хоть он и не в моей армии, а у товарища Горшкова, но с 23 декабря он прикомандирован к штабу армии. Единственный, выживший из группы, посланной на перешеек 1-го декабря. Обеспечил точными данными фронт, что можно высаживаться в Феодосии. Разработал и осуществил остановку продвижения 132-й дивизии немцев в декабре, а сейчас полностью ее уничтожил. Обеспечил разведку Чонгара, удержал Карасу-Базар. Взорвал штаб Манштейна. Много что сделал для армии и фронта. Резок, за словом в карман не лезет. Но если ему что-то поручаешь, то либо это будет выполнено, либо это невозможно было выполнить. Он и капитан-лейтенант Бархоткин создали самое боеспособное подразделение, которое мы используем на всех самых сложных заданиях.
— Награды имеет?
— Мы ждали присвоения звания Героя, но 12 января он был награжден мною за уничтожение и пленение разведгруппы немцев у нас в тылу орденом Красной Звезды. За подрыв штаба Манштейна написано ходатайство о присвоении звания Героя Советского Союза. Ответа нет. — ответил Горшков.
Вошел и доложился полковой комиссар Захарченко.
— Подойди к столу!
Мехлис снял пакет и положил его рядом с пачкой презервативов. — Узнаешь? Твоя работа? — тот побледнел и кивнул головой.
— Расстрелять! Оформите протоколом! — сказал арком Михайлову.
Матвеев лежал у себя в комнате, когда услышал: «Рота! Смирно! Товарищ армейский комиссар!»…
— Вольно! Командир у себя? Проводи!
Застегиваясь на ходу и натягивая портупею, он выскочил из комнаты, но, Мехлис, широким шагом, в расстегнутом реглане, уже подходил к его комнате.
— Товарищ армейский комиссар! Отдельная рота разведки находится на боевом выходе и полевых занятиях! Командир роты лейтенант Матвеев.
— Вольно!
— Рота, вольно.
— Разрешите? — Мехлис указал рукой на дверь в комнату командира.
— Прошу.
Мехлис вошел в комнату, и первое, что ему бросилось в глаза, была лежащая на столе крупномасштабная карта Сакского района. На ней непонятные значки, написанные аккуратным мелким почерком. Он повернулся к Матвееву и сказал:
— Вас совершенно незаслуженно оскорбили от моего имени, и, хотя не я это сделал, я приношу Вам свои извинения, и прошу меня простить! — и протянул Дмитрию руку.
Дмитрий подал руку и сказал:
— Извинения принимаются, товарищ армейский комиссар, но, совершенно невинно пострадал еще один человек. Поэтому, простить смогу только тогда, когда увижу Десфину Илиади в ее домике в Сары-Гель, где она выхаживала меня после ранений в бою у Ближних Камышей.
— Мне об этом никто ничего не сказал. Я посмотрю, что можно сделать. А почему вы карту Сак смотрите? Не все мне сказали? Есть возможность достать Манштейна?
— Проверял сам себя. Нет, возможности его достать в этом месте, действительно, нет. Разрешите? — Мехлис дал пройти Дмитрию к карте. — Я нанес обстановку, по вот этим аэрофотоснимкам и по той информации, которую принесла товарищ Анна. Рассчитал скорости движения при атаках с трех разных сторон. Минимальное время сближения с противником при атаке через дамбу, но, она простреливается насквозь вот с этого берега, и все-равно у Манштейна фора почти тринадцать минут. А дамба может быть заминирована. Вот, смотрите, ни на одном из снимков на ней не видно ни людей, ни машин. Так что, задание невыполнимо. Но, как только войска возьмут Старый Лез, он оттуда уедет. И скорее всего, это будет Кировское, Черноморского района.
Дмитрий достал из-под карты другую карту.
— Скорее всего, поселится он возле вот этих вот домов, — он ткнул в здания совхозного дома культуры и школы. — Мне кажется, что вот здесь.
— Почему?
— Он всегда селится в домах с садом.
— М-да, а ты — психолог! — улыбнулся комиссар, хлопнул Дмитрия по плечу, и вышел из комнаты.
Через десять дней Манштейн поселился в доме директора школы поселка Кировский. Как только он вошел в дом, проверенный саперами 11 армии несколько раз, с миноискателями, собаками, и тому подобное, домик взлетел на воздух. «Утерянные победы» остались ненаписанными. Аня, а это была ее работа, отстреливалась до последнего патрона и застрелилась. 11-я армия сдалась 16 марта 42 года.
