Павел Дмитриев - На распутье
Оборудование расположили под сколоченным на скорую руку навесом, дополнив длинным конвейером с цепной подачей плиток на обрез кромок в размер (с одновременным снятием фасок). Заодно делали грубую шлифовку. Производственный цикл завершала финишная обработка ручной пневматической шлифмашинкой и одновременная сверловка-зенковка 4-х отверстий для крепежа, проводившаяся на доработанном станке демидовских времен. Электродвигатель на нем заменяла огромная рукоятка.
После недельной настройки, бригада из десяти человек начала бесперебойно снабжать ремонтников материалом. А именно, плиткой 600*300, примерно полуторасантиметровой толщины. Ее крепили шурупами с подкрашенными прочной белой эмалью головками на деревянную обрешетку, поверх заранее растянутых кабелей электропитания и телефонии (по новому, «трехпроводному» ПУЭ). Для будущей СКС оставляли проволочные закладки.
Так как плитка была достаточно легкой[53], каждый лист немногим тяжелее двух килограммов, можно было строить подвесные потолки. Гнутый из полуторки уголок вполне производился промышленностью. Чуть толстовато для поставленной задачи, но вполне сносно. Из него контактной сваркой по шаблону делался Т-образный профиль. Правда, подгонять его при монтаже приходилось на абразивном круге, но это не слишком дорогая плата за удобство.
Рабочие сами удивлялись, как быстро за панелями исчезали страшнющие стены, нелепая кабельная разводка, телефонная «хлорка», сваренные из проволоки кабельросты и коммутационные коробки. Подобным образом были закрыты вентиляционные короба, которые оказалось куда проще сделать заново, чем разбираться в сюрреалистических вывертах сознания строителей. Реальный облом вышел только с евророзетками[54], их в СССР не было совсем. Пришлось установить обычные советские, надеюсь, ненадолго. Заземление будем при необходимости выводить отдельным проводом.
Но несмотря на все препятствия, комнаты одна за другой превращались в роскошные белые залы. В которых реально чувствовалась свежесть моря![55]
Придумывать новое решение пришлось и с лампами. Поставить обычные «хребты» светильников на подвесные потолки в теории можно, но это значит испортить весь эффект. Поэтому из анодированного алюминия были сделаны специальные «корытца», встраиваемых в потолок вместо трех плиток. Пришлось изрядно помучаться, в дело пошли лампы ЛБ смоленского завода, с кодом цветовой температуры 735 и голубоватые ЛД, на 765. Поставили их «через одну», получилось очень симпатично.
Полы оказались неожиданно хорошие, вышла ощутимая экономия. Их потребовалось только перетрясти, плотно сбить и прошлифовать. Затем покрыть паркетным лаком (долой отвратительную коричневую половую краску). Окна и двери заменили на новые, как ни странно, весьма неплохого качества. При этом выполнение программы исследований практически не прекращалось, переезд вызвал только небольшую паузу в пару недель.
Ремонт первой очереди был закончен в первых числах декабря (почти на месяц позже срока), как раз перед днем рождения товарища Брежнева[56]. Работу приехал принять сам Шелепин. Быстрым шагом пролетел по кабинетам не снимая пальто, задал пару вопросов из серии «а зачем?» — и отбыл, не выказывая особых чувств. Зато в деятельный шок впал Федосей Абрамович, видимо, от осознания открывающихся перспектив по манипулированию фондами. Не зря члена Президиума ЦК он узнал еще в машине.
За Александром Николаевичем «делиться опытом» приехал Косыгин, через день – бригада грузчиков, забирать производственную линию по резке ракушечника (благо, плиток успели заготовить с запасом). Мои аргументы «да выкиньте вы ее, проще сделать новую» не помогли. После этого делегации как прорвало. Был Шокин, и еще десятка три набегов партийно-хозяйственных плохо знакомых деятелей разного уровня. Синьки[57] эскизов технологической оснастки и элементов подвесного потолка пользовались дикой популярностью. Судя по всему, строительство в среде руководителей СССР было популярной темой.[58]
* * *В ожидании периферии баловался с нуль-модемом. Напряг память и соединил между собой два имеющихся COM-порта. Добился связи через них между двумя открытыми окнами стандартного HyperTerminal'а. Потратил около часа, дальше коммуникационные эксперименты встали.
Зато озадачил кучу окрестных ученых.
Самый серьезный вброс – панелька от жидкокристаллических часов, выпаянная из магнитолы RAVчика. Тут про ЖК в научно-популярной литературе что-то уже вовсю мелькает, американцы какой-то патент получили[59]. Поэтому совсем уж дико непонятной эта технология показаться не должна. Насколько помню принцип действия, там вся проблема, в сущности, сводится лишь к подбору или синтезу соответствующего материала.
Значит, это не к электронщикам, а… Что есть в СССР кристаллического? Аж целый Институт кристаллографии, да еще имени А.В.Шубникова? Вот и прекрасно, нам с Анатолием туда (без поддержки КГБ никак нельзя). Сначала в первый отдел, и уже с ответственным работником – на визит к директору, Борису Константиновичу Вайнштейну.
Из себя изображаю Большого и Секретного начальника без должности, при дружеской КГБшной подтанцовке это не слишком сложно (жалко, что Анатолий в погонах капитана, майор смотрелся бы куда солиднее). После соответствующих ситуации реверансов и предъявления верительных грамот с ЦКшными шапками, просим пригласить лучшего в институте специалиста по жидким кристаллам. Дождавшись прихода молодого и всклокоченного ученого по имени Михаил, достал из портфеля артефакт, и продемонстрировал его возможности.
Плата управления и светодиодная подсветка были аккуратно отпаяны и заперты в шкафу НИИ «Интел». Вместо этого на куске гетинакса я собрал небольшую схему с батарейкой, позволяющую кнопкой включать парочку элементов. Смотреть «стекляшку» размером с ребро спичечного коробка надо было на просвет. Вид затемняющихся в глубине стекла секторов впечатлил товарищей примерно так же, как тигра – свежезадранная косуля. Демкомплект практически вырвали из рук.
Излишне говорить, что предложение создать соответствующую лабораторию[60] и через три месяца изготовить аналог Борис Константинович принял с восторгом. Поэтому особист немедленно принял объект инвентарный №…. на хранение и проникся задачей обеспечить его секретность и сохранность. Дополнительно я объяснил, что лучше если бы никто не знал, откуда вообще взялось устройство. Но, если результатов через три месяца не появится… «Нам бы не хотелось просить вас передать образец для исследований в другой институт».
Конечно, за такой срок им не справиться. Но работать будут с энтузиазмом. Дураки среди ученых повывелись еще во времена Сталина, перспективы понимают с первого взгляда. Хорошо хоть, МЭП не подозревает, что их министерское НИИ «раздает» на сторону потенциальные ордена и медали. Глотки тут дерут за награды и ресурсы так, что шерсть и куски мяса летят во все стороны. Это я по наивности раньше думал, что конкуренции в СССР нет. Как бы не так! Она дикая, яростная, иногда пещерно грубая. Например, через запрет ТУ на производство[61] у недавнего смежника. Или утонченная, с игрой на грани фола, вернее, благосклонности соответствующего завотдела ЦК. Целая зверская экосистема сложилась, куда там капитализму.
Для А-336, оно же НИИ «Точной Технологии» выделил «для опытов» микросхему RS-232, выпаянную из консольного порта коммутатора. Такой интерфейс в мире уже есть, схема быть особо сложной не должна, надеюсь, ядерного взрыва не будет (а к обычным уже не привыкать). Как бы ни хотелось сузить круг разработчиков, надеяться на один «Пульсар» никак нельзя.
Кирпичики ОЗУ, выпаянные с планок RAM маршрутизатора Cisco, лежали мертвым грузом. Минимальный объем, имевшийся в наличии, составлял 256 килобайт. Осторожно наведя справки среди спецов, я выяснил, что желанной, но пока недостижимой мечтой электронщиков является «хотя бы один килобайт» на кристалле. Поэтому вброс этой бомбы был признан преждевременным, несмотря на колоссальный соблазн. Видимо к этому придется вернуться только после повторения НИИ «Пульсар» (А-35) логики с парктроника и обретения при этом веры в свои силы.
С текстолитом Шелепин вообще предложил не суетиться. Задача осознана на самом высшем уровне, ведутся переговоры о закупке нескольких производственных линий за рубежом. Несмотря на непонимание производителем «странных» требований «диких» советских инженеров, существенный прогресс в этом деле уже достигнут. Первая продукция «made in USSR» ожидалась к лету следующего года.
Остальные «мелочи», типа десятков электролитических и керамических конденсаторов разных номиналов, коллекции резисторов, индуктивностей, диодов и силовых транзисторов ушли в родное министерство. Неделю их описывал, клеил номера, записывал все в журнал. На каждый элемент – по странице текста, без copy-past, что это такое, зачем оно, как можно использовать, каков «электролит» на вкус и запах. И все это под грифом секретности, в большой двухсекционный несгораемый сейф, запереть, и опечатать личным штампиком. Бюрократия штука полезная, больше бумаг, чище задница.
