Александр Маркьянов - Сожженные мосты. Часть 3
— Верно. Грибы — странное слово. Эти люди учатся лгать с детства, повзрослев они, проникают в полицию и спецслужбы с единственной целью — тайно вредить мне и государству. Мы живем в море ненависти, экселленц, и в любой момент оно может поглотить нас. Аллах знает, во что тогда превратится Персия.
— Ваше Сиятельство, проблему можно решить и не привлекая Ваших подданных. Я сам в прошлом успешно решал такие проблемы. И знаю, как их решать. Если позволите…
Шахиншах остановился, повернулся ко мне, посмотрел прямо в глаза.
— Вы действительно готовы помочь решить эту проблему, Искандер?
Не знаю — стоило ли вообще заводить этот разговор. Но раз завел — надо идти до конца. Отделаться сейчас шуткой — значит, потерять уважение к самому себе и потерять уважение шахиншаха.
— Я готов сделать все, что будет в моих силах. Вы должны понимать, Ваше Сиятельство, что такое делается не сразу, и я должен получить… Высочайшее одобрение. Но обещаю вам, что я сегодня же напишу ходатайство на Высочайшее имя.
— Это было бы хорошо, Искандер. Я прошу привлечь моего сына, это возможно?
— Да, Ваше Сиятельство, это возможно. Насколько возможно — принц Хоссейни будет привлечен. Если на то будет Высочайшее повеление.
— Я… понимаю, Искандер. И в любом случае благодарен Вам за участие в делах моего престола…
На дорожке в саду встретили пожилого, благообразного джентльмена, которого я никогда раньше не видел. Седовласый, прямой — как палку проглотил, в великолепном костюме — слишком темном для этой страны и этого климата. Он поклонился — видимо Светлейшему — и Светлейший удостоил его небрежного кивка. Я не осмелился спрашивать, кто это такой — узнаю потом.
БМВ мигнула фарами, снимаясь с сигнализации.
— Рад был навестить вас, экселленц.
— Большая часть видеть вас в посольстве Ваше Сиятельство. Нижайше благодарим Вас за визит.
Проводив взглядом БМВ, огляделся по сторонам. Уже было жарко — так жарко, что рубашка моментально прилипала к телу и воздух превратился в дрожащее марево — казалось, что это пляшут джинны.
Варфоломей Петрович ждал у двери, не осмеливаясь выйти на солнцепек.
— Ваше превосходительство…
— Знаю… Мы молодцы. Никто и никогда не делал такого, что сейчас сделали мы.
— Ваше превосходительство, у вас еще один посетитель.
Я вспомнил идущего к зданию посольства неизвестного.
— Кто именно?
— Сэр Уолтон Харрис, второй баронет Харрис, чрезвычайный и полномочный посол Британского содружества.
Вот как… Вероятно он весь изошел ядом, когда встретил Шахиншаха в посольстве, вот так вот, неофициально.
— Это так здесь принято — отдавать визиты без предварительного уведомления?
— Нет, ваше превосходительство, здесь так не принято. Я сам теряюсь в догадках, что заставило сэр Уолтона посетить сегодня нас.
Может быть — мое нежелание отдать визит первым и представиться? А может — любезно сообщить о том, что правительство Ее Величества разыскивает меня по обвинению в убийствах и терроризме. Интересно, что сейчас происходит в Белфасте?
— Где он?
— Ваше превосходительство, я осмелился препроводить сэра Уолтона в Ваш кабинет, предварительно забрав все подписанные Его Светлостью бумаги.
— И правильно сделали, сударь. Премию за этот месяц за успехи в работе я вам гарантирую.
Сэр Уолтон в мое отсутствие просто стоял у окна и смотрел на что-то, что находилось в саду — возможно, он пытался разглядеть из наших окон свое посольство, располагавшееся по соседству. Из-за большого сада сделать это было невозможно — сам пробовал. Заслышав шаги за спиной, он повернулся — солнце, нещадно бьющее в окна, осталось за его спиной, и его фигуру словно окутал солнечный, переливистый нимб.
— С кем имею честь, сударь? — спросил я, как подобало по правилам этикета, хотя и знал ответ. Спросил на английском — языке гостя, что было проявлением уважения, и никак не унижало говорившего, как некоторые полагали.
— Сэр Уолтон Харрис, второй баронет Харрис, генерал от авиации Ее Величества в отставке, чрезвычайный и полномочный посол Британского содружества в Персии.
Сэр Уолтон протянул мне свою визитку — протянул сам, хотя если следовать этикету в точности, ее должен был подносить слуга на серебряном подносе. Я принял ее — и вручил в свою очередь свою.
— Князь Александр Воронцов, контр-адмирал флота Его Величества Императора Александра, чрезвычайный и полномочный посол Российской Империи в Персии.
— Очень приятно.
— Сэр, может быть, присядем. Виски?
— Прошу вас, минеральную воду если есть. Для виски сейчас слишком рано и слишком жарко.
— Вы совершенно правы, сэр — руки открывали большую бутылку Боржоми, а мозг работал на полную мощность — позвольте полюбопытствовать, сэр, не приходится ли вам родственником сэр Тревис Харрис, маршал авиации Ее Величества?
— Это мой отец, сэр. Ему было бы приятно узнать, что в России его помнят и по сей день, даже после его кончины.
Да уж, помним…
— Мы помним вашего отца. Помним как храброго воина и полководца, сэр. Русские всегда уважали отважных людей.
— Приятно слышать, сэр. В свою очередь позвольте полюбопытствовать, где вы так хорошо научились говорить по-английски?
— Сэр, в России знание двух иностранных языков является обязательным минимумом для любого закончившего высшее учебное заведение человека, неважно, гражданское или военное. Английский язык популярен в Российской Империи и по популярности лишь ненамного уступает немецкому. Что же касается меня, сэр — то в детстве у меня был хороший репетитор, сэр, обучивший меня всем тонкостям вашего языка.
— Вероятно, ваш репетитор был родом из Северной Ирландии, сэр — как бы мельком заметил сэр Уолтон — у вас в речи чувствуется североирландский акцент.
— Так оно и было, сэр.
Дипломатия — это искусство говорить мягко жесткие вещи…
— Просто удивительно — заявил сэр Уолтон, отхлебнув из бокала напиток — что это, сэр? Никогда не пробовал.
— Это Боржоми, сэр. Минеральная вода с гор Кавказа.
— Просто удивительно. Вы не знаете, ее можно купить в Великобритании?
— Нет, сэр. Эта вода, равно как и многое другое запрещена к ввозу на территорию Соединенного королевства. Ее Величество считает, что покупая эту воду, ее подданные будут поддерживать русских, угнетающих свободолюбивые кавказские народы.
Получил?
— Воистину, ради такого чуда можно заняться контрабандой.
— Сэр, если вы на это решитесь — возьмите меня в долю. Но вы так и не сказали мне, что привело вас в мой дом, так рано и без доклада.
— Увы, сэр, дело не терпящее отлагательств. Я должен вручить вам ноту.
О как!
— Позвольте, сэр, какая может быть нота? Согласно дипломатическому протоколу ноты имеют право вручать лишь официальные лица страны пребывания. Вам следовало бы вызвать нашего посла в Британском содружестве, если Ее Величество желает сказать нечто столь важное государю Александру, что для этого требуется вручать ноту. Вы уверены, сэр, что вы должны вручить ноту именно мне и именно здесь?
— Увы, сэр. Я абсолютно в этом уверен. Инструкции, полученные мною из Форин Офиса не допускают двусмысленного толкования.
— Запросите разъяснения. Я не могу принять у вас эту ноту, если в точности следовать правилам дипломатического протокола.
— И тем не менее, сэр, я настоятельно прошу принять ее.
Бред какой-то.
— Что же, сударь, если вы настаиваете — я приму ее и передам в Санкт Петербург. Думаю, Певческий мост[13] даст мне, да и вам какие-то разъяснения по этому вопросу.
Александру
Императору и Самодержцу Всероссийскому, Московскому, Киевскому, Владимирскому, Новгородскому;
Царю Казанскому, Царю Астраханскому, Царю Сибирскому, Царю Херсониса Таврического, Царю Грузинскому,
Государю Псковскому, и Великому Князю Смоленскому, Литовскому, Волынскому, Подольскому и Финляндскому;
Князю Эстляндскому, Лифляндскому, Курляндскому и Семигальскому, Самогитскому, Белостокскому, Корельскому, Тверскому, Югорскому, Пермскому, Вятскому, Болгарскому и иных;
Государю и Великому Князю Новагорода Низовския земли, Черниговскому, Рязанскому, Полотскому, Ростовскому, Ярославскому, Белозерскому, Удорскому, Обдорскому, Кондийскому, Витебскому, Мстиславскому, и всея Северныя страны Повелителю;
Государю Иверския, Карталинския и Кабардинския земли и области
Арменския; Черкесских и Горских Князей и иных Наследному Государю и Обладателю;
Государю Туркестанскому;
Герцогу Шлезвиг-Голстинскому, Стормарнскому, Дитмарсенскому и Ольденбургскому,
Цезарю Рима, Хану Ханов, Великому Султану Анатолии и Румелии,
