Михаил Королюк - Квинт Лициний

«Что толку из того, что тысячи людей рубят ангарский и енисейский лес, сплавляют, выгружают на берег, если он здесь годами гниет?» – гневно вопрошает ведущий за видеорядом с рубкой леса. — «Территория складов на лесоперевалочных базах загружена нескончаемыми рядами штабелей из посеревших от времени брёвен. В погрузочных пунктах Союза скопилось свыше 20 миллионов кубометров лесоматериалов».

«По крайней мере, критика присутствует. И задачи, в общем, формулируются правильные», — отметил я с удовольствием. — «Кстати, больших переборов с восхвалением Брежнева и партии нет. Ожидал худшего».

Центральное место среди международных новостей занял сюжет об убийстве в окрестностях Бейрута «видного ливанского политика, основателя Прогрессивно-социалистической партии Ливана, лауреата Международной Ленинской премии „За укрепления мира между народами“ Камиля Джумблата». Насколько я помню, это лидер ливанских друзов, у них семейство Джумблатов княжит из поколенья в поколенье.

После этой новости сюжеты о росте забастовочного движения в странах запада и борьбе за мир во всем мире выглядели пресно.

В разделе культуры сообщили о решении создать в городе Биробиджане филармонии, а на её базе Камерного еврейского музыкального театра.

Я, согнувшись, захрюкал от смеха.

— Ты чего? — встревоженно спросила зашедшая в комнату мама.

— Ох… — я вытер слезы, — новость услышал и анекдот, э-э-э… придумал.

— Давай, — сказала мама заинтересованно.

— Политический.

— Не рано начинаешь?

Я мотнул головой.

— Ну, всё равно, давай, — решилась мама.

— Приходит Демичев, который министр культуры, к Брежневу, — начал я, — и говорит: «Леонид Ильич! Тут от группы товарищей поступило предложение открыть еврейский камерный театр. Что Вы по этому поводу думаете»? Брежнев: «В целом – хорошее, своевременное предложение, товарищ Демичев. А на сколько камер»?

Мамы со смехом взлохматила мне волосы:

— Неплохо для начала. В школе только не трепись.

— Да знаю… — протянул я, — зачем мне дешевая популярность?

Тем временем на экране с голов в ворота «Баварии» начался спортивный блок. Вообще хорошо, что я за давностью лет совершенно не помню результатов таких матчей, можно смело смотреть их по второму кругу.

Еще фрагмент из Тбилиси, где прошёл товарищеский матч по футболу между «Динамо» Тбилиси и сборной СССР – прощальная игра капитана сборной страны Муртаза Хурцилавы. Сборники на руках проносят Муртаза вокруг поля. Повязка капитана сборной передана Евгению Ловчеву. Что-то не запомнился он мне в прошлом в этой роли…

Вот и прогноз погоды – поплыли по экрану строчки с городами необъятной страны, зазвучала мелодия оркестра Франка Пурселя, и мама, негромко намурлыкивая «я прошу тебя простить, как будто птицу в небо отпустить…», стала собирать с журнального столика посуду. Я задержался, глядя на экран. Ничего приятного не обещают в Питере, слякоть продолжится.

Потянувшись, выбрался из кресла. Учиться уже не тянет, чем бы ещё заняться? О, идея! Я направился к «Ригонде», послушаю, что голоса говорят на средних волнах.

Мягко вдавилась кнопка «Сеть» и шкалу откуда-то снизу залила тёплая подсветка. В динамиках засвистело и защелкало. Теперь кнопка «СВ» и начинаю покручивать правую ручку, наблюдая, как стрелка скользит мимо заманчивых надписей «Берлин», «Люксембург», «Тирана», «Лейпциг», «Бухарест»… Нарвался на Би-би-си на английском, конец международного блока. Достаточно равнодушно обсуждают резню, которую устроили друзы в двух христианских деревнях в отместку за смерть Джумблата. Погибших более сотни, в основном женщины и дети. Пафоса осуждения в голосах ведущих не слышно, скорее витает нечто философское вроде «так устроен этот мир» вперемешку с «да пусть они там хоть все друг друга перережут».

Кручу дальше, ищу что-нибудь русскоязычное. О, есть… Не пойму, то ли «Голос Америки», то ли то же самое Би-би-си на русском:

«По сообщениям из Москвы вчера КГБ арестовало отказника и активиста борьбы за права человека Натана Щаранского. Это уже пятый арест среди членов московской хельсинкской группы за последние два месяца. В феврале были арестованы руководитель группы академик Юрий Орлов, распорядитель общественного фонда помощи Алексей Гинзбург, руководитель украинской хельсинкской группы Николай Руденко и один из основателей украинской группы Алексей Тихий».

Да, покачал удивленно головой, это я в интересное время попал, сколько событий сразу. Тут мне и «Динамо» Киев – «Бавария», и Джумблата завалили, и Щаранского арестовали…

Натан, конечно, парень был упертый, три года еженедельно выходил на улицы Москвы с плакатами за свободу эмиграции. Что интересно, ничего ему за это от «кровавой гэбни» не было – пока не слил агенту РУМО США список, составленный при опросе других отказников. А там – более тысячи закрытых предприятий и институтов СССР с указанием расположения, профиля деятельности, выпускаемой продукции, тем исследований, руководителей, телефонов ключевых сотрудников… Такая вот «правозащитная» информация.

Самое смешное, что американцы потом сами же его и сдали. Опубликовали в одной из газет статью «Русские косвенно раскрывает свои секреты», а потом подставили под арест автора статьи. На допросе в КГБ последний даже не дожидаясь вопросов быстренько сдал информацию о своем источнике. Для идеологической борьбы требовались «жертвы» советского режима, если их недоставало, то они готовились по спецзаказу.

Ладно, пока суд да дело, поучу темы по инглишу. Надо их тупо зазубрить, чтоб не использовать при пересказе нехарактерную лексику. Вытянул наугад лист и забубнил:

— The United Kingdom of Great Britain and Northern Ireland is a part of a group of islands of the north west of Europe. It's divided into four parts: England, Scotland, Wales and Northern Ireland…

Глава 3

— Вставай, засоня, — меня затеребили чьи-то рука.

— А..?

— Вставай, поднимай рабочий народ, — пропела мама, — Вставай на врагов брат голодный!

— Господи, — очнулся я, — чур, меня, чур. Не надо меня по утрам рабочей марсельезой пугать, а то начну спросонья под кроватью мозолистой рукой винтовку искать… И что ты будешь делать, если я её таки найду?!

Мама, довольно хихикая, улизнула на кухню. Отбросив одеяло, я упруго поджал колени к подбородку и резко вскочил, добившись от кровати недовольно-жалобного скрипа. Повертел головой, пара наклонов вниз и вбок, сложил руки в замок и крутанулся вправо-влево. Прекрасно! Ничего нигде не болит, даже не верится. Сон слетел, как и не было, голова сразу стала яснее ясного, и жрать хочется не по-детски. Давно забытый зверский аппетит – как ты прекрасен в процессе своего утоления!

Закончив гигиенические процедуры, критически осмотрел себя в зеркале. Шишак за эти дни немного спал, однако по-прежнему отчетливо выдается вперёд, как будто с этой стороны лба у меня режется рог. Синюшность начала свой закономерный переход в зелень, и постепенно стекает к надбровью. Ссадина засохла бурыми корочками. В общем, сомнений в том, что я серьёзно пострадал головой ни у кого возникнуть не должно.

Меня начал бить предстартовый мандраж – сейчас произойдет первый выход в люди, каким-то он получится? Хорошо бы не сильно накосячить. Совсем не косячить не удастся, Светка вон изменения заметила на раз. Главное, чтобы их можно было разумно объяснить. А с этим, я тяжело вздохнул, не просто. Один серьезный прокол уже допустил – со слиянием классов. В общем, рецепт универсален: «побольше молчи и сойдешь за умного».

Напевая «голова повязана, кровь на рукаве, след кровавый стелется по сырой траве» я вышел из ванной.

— Так, чтоб не копался, через сорок минут стартовал в школу, — инструктирует мама, в паузах между фразами нанося помадой последние штрихи. — Талон на обед на холодильнике. Я сегодня у Митрофановны пораньше отпрошусь, часам к пяти буду дома. Да! Сменку не забудь.

— Уже в портфеле.

— И справку от врача в портфель положи прямо сейчас.

— Да я с вечера уже положил, когда портфель собирал, не волнуйся.

— М-м-м… — мама с сомнением посмотрела на меня. — Портфель с вечера собрал? Это что-то новенькое в программе нашего цирка. Может ты ещё с вечера начнешь и обувь свою чистить?

— Ага, чистить обувь вечером, чтобы с утра надевать на свежую голову, — согласился я, переминаясь с ноги на ногу. Аппетит перешёл в голод, и меня как магнитом тянуло на кухню, с которой несся соблазнительный аромат запеканки. — Давай, беги в свою БАНю, опоздаешь.

Мама крутанулась от зеркала, вскочила в сапожки и уже в дверях пожелала:

— Удачи на контрах, ни пуха ни пера!

— К чёрту, — постучал я по косяку, закрыл входную дверь и, нетерпеливо урча, рванул на запах.