Морской волк - Владислав Олегович Савин
Ну да мы же им подставляться не будем. Намного раньше обнаружим. И простор, и глубина – поди поймай. И локаторов все ж на 800-тонниках не было. Ищите!
Пока же – кого мы там выловили? Где «жандарм»? В медотсеке? Ну да, из всего экипажа немецким владеют лишь он да Сидорчук. Запрашиваю по «Лиственнице»: как успехи? Отвечает Князь:
– Оба пришли в себя, годны к допросу, это плюс. Один годен ограниченно, это минус.
– Что значит ограниченно? Башкой долбанулся, крыша съехала?
– Оказался буйным, сразу полез в драку, пришлось усмирять. Перелом руки и двух ребер – впрочем, за ребра не уверен, тут могло быть и раньше, ударился, когда за борт вылетал. Ну и фэйс немного отрихтовали в воспитательных целях. Я ему укол вкатил, спит сейчас.
– А второй?
– Полностью лоялен. Наблюдая за процессом, впечатлился до упора. Сейчас «жандарм» наш с ним общается.
– Кто они, установили?
– Так точно. Один, как и думали, командир лодки. А вот второй, держись за стул, Михаил Петрович, это ихний комиссар! По приказу самого фюрера назначаются сейчас на каждый корабль для контроля над идейностью и обеспечением линии, ну, в общем, все как у нас в семнадцатом! Даже право отменять приказ командира и то у нас содрали, собаки!
Думаю, раз буйный и идейный, то это комиссар. А командир значит, как Брода. Оставляю ЦП на Петровича, иду в медотсек. Застаю там, кроме Князя и Кириллова, еще Пиночета, Сидорчука, главстаршину Логачева и двоих матросов. Немец сидит на стуле, весь вжался, будто хочет ниже ростом стать, что удается ему плохо – рослый, откормленный, харя хоть в депутаты (и здоровенный фингал на морде, вокруг левого глаза). Переодет уже в сухое, но мундир его тут же валяется, действительно странный – вроде флотский, черный, но на воротнике и рукаве руны СС, молнии скрещенные. Так значит теперь – не кригсмарине у них, а ваффенмарине СС, слышал уже…
Увидев меня, Князь вскакивает по стойке «смирно», вскидывает руку к пустой голове – приколист хренов! – и незаметно толкает локтем Сидорчука, тот, моментом врубившись, делает то же самое. Кириллов досадливо машет рукой: не мешайте, проходите, садитесь, видите, мы работаем.
И тут немец вскакивает и, выбросив руку в их приветствии, совсем как в кино, орет со всей глотки:
– Хайль Сталин!
Мы все так и грохнули смехом. Даже Кириллов.
– Вояка, блин! – говорю. – Александр Михайлович, чтоб вас не отвлекать, что у него по моей части? Какая боевая задача у них была, какие силы еще развернуты. Что они о нас сообразили? И успели ли радировать? В общем, все, что он конкретно ценного для нас сейчас знает как командир лодки.
– Михаил Петрович, так это не командир, а «комиссар» их. А командир в изоляторе отлеживается, после того как с ним Сидорчук с Логачевым пообщались…
Я столбенею. Кириллов рассказывал, как Брода, командир U-209, на допросе спешил выложить все, что знает и не знает. Командир U-251, которая в Карском море без винтов болталась, тоже, как в плен попал, кололся до дна, как в детективах пишут. И даже командир U-376 с интересной фамилией Маркс (да еще и имя у него Фридрих-Карл, вот юмор, если и впрямь какой-то дальний родственник?) – тоже, как обмолвился старший майор, упорства особого на допросе не показывал. Но если ты комиссар, то по должности обязан идейным быть на двести процентов, это ж специальность твоя, такая же, как торпедист или механик, ты должен пример всем показывать и за собой вести! Делом пример, а не языком. Правильные слова, когда спокойно, любой козел может проблеять, а ты выстоять попробуй, когда вот так. Значит, не человек ты, а полное дерьмо собачье – и уважения заслуживаешь столько же.
Всяко меньше, чем второй. С ним перестарались явно мужики. А полегче нельзя было?
– Так шибко буянил, – заявляет главстаршина. – Вот честное слово, если б нам большаковские на заводе приемы всякие не показывали, правда я и на гражданке еще занимался карате и айкидо немножко, так не усмирить было бы никак! Я ему руку на болевой, а он так вырывался, что, ей-богу, сам себе сломал! Лишь когда товарищ старший мичман (Сидорчук по переаттестации стал младлеем, но отчего-то ему нравилось, чтоб его называли по-прежнему) боксом ему и по ребрам, и в голову, тогда только вырубился. Укол ему, как буйным шизам, – так доктор сказал нам не уходить пока, вдруг проснется и снова начнет все тут громить?
– А этот? Тоже буянил, если вы и его… Или – в превентивных целях?
– Никак нет, тащ капитан первого ранга! Не верите, так хоть у доктора спросите: это ему тот, буйный врезал, своему же, в первую очередь! А после хотел санчасть рушить – ну тут мы уже помешали.
– Тьфу! Этот хоть что-то ценное знает?
– Да вот показания его, в переводе уже писали, гляньте.
Читаю. «…Я не солдат, не военный, никогда не брал в руки оружия. В национал-социалистическую партию вступил в 1934 году, но исключительно ради добычи средств к существованию…» Во, загнул! Это как? «…будучи третьим сыном, не имел надежды на долю в наследстве отцовского дела…» Короче, тут еще на пару страниц лабуды, какой я белый и пушистый, ни разу никого не обидел, служил исключительно по организационной части, последняя должность какой-то там чин по партийной линии в городе Штральзунд, причем когда предлагали повышение на оккупированных территориях, отказался из убеждений – ага, голубь, так тебе и поверили, просто не захотел ехать из уютного рейха, да и про партизан наших, может быть, был уже наслышан: это как из московского райкома году в восьмидесятом да в Афганистан, «на укрепление и в помощь». А вот теперь-то ли провинился в чем-то – а скорее, где еще их фюреру столько «политработников» так вдруг набрать на все корабли, если у нас в сорок первом секретаря райкома вполне могли поставить комиссаром дивизии или полка, так, наверное, и у них тупо спустили разнарядку мобилизовать столько-то голов. А командир-то твой же за что тебе в рыло? Вот, и про это: «…а мои требования к дисциплине и порядку на борту». Ой, не могу, это ты будешь кадрового командира лодки порядку на борту учить? Скорее поверю, что следил ты за благомыслием экипажа, чем всех и успел достать, вот командир на тебе руку и отвел! Так-так, и до конца текста все то же. Тьфу еще раз! И на хрена было этого кадра вылавливать? А вот пусть сам он и ответит.
– Переведите ему: знает ли он,
