Клан. Разбитые стекла (СИ) - "ShadowCat"
Самый большой камень, почти вросший в землю посреди круга, раскололся надвое, подобно жуткой чаше. Изнутри вырвался антрацитово-черный луч, превратившийся в столб черного света. Столб рванулся вверх и снова опал, обвитый радужными спиралями. Семь цветов радуги, чистый Свет и бездонная Тьма. Девять цветов, девять нот магии этого мира, сплетенные в единый узор гармонии.
Ключ Грааль… Грааль… это слово билось на краю сознания, пульсировало, словно назойливая боль. Легендарная сила, способная дать безграничное могущество тому, кто сможет ее взять. Миф, за который убивают и умирают. Он помнил проклятый миф до последней черточки на камне, но никогда не верил в сказки. Начальник особого отдела верил только фактам, а факты — упрямая вещь. Он был прямым наследником одного из той самой, легендарной Девятки. И если бы этот Ключ действительно существовал, он бы об этом знал. Проклятый эль-Арран, проведя кровавый ритуал, что-то пробудил, но это явно не тот Ключ, которым он одержим. Разлом дрогнул, напитываясь новой силой. Радужные ручейки потускнели и истончились. Магические знаки, напротив, засияли еще ярче и обрели объем, соединяясь в цепи. Андрей выругался, ударяя Хаосом по нескольким ключевым рунам, и едва успел уклониться от хитрого смертельного проклятия.
— Ignis re integra! — Дейтрана охватил столб пламени, отвлекший его внимание и отнявший несколько драгоценных секунд, чтобы его погасить. Этих секунд Андрею едва хватило, чтобы подпитать щиты. Сила неумолимо таяла, пожираемая ловушкой. Разлом все ширился, черный свет прорывами расползался по пространству, меняя саму его основу.
— Разрушитель, — иерарх похолодел. Последняя деталь мозаики заняла свое место, но слишком поздно. — Эль-Арран, идиот безмозглый… Ты пробудил не Грааль Силы, а смерть саму. Девять Сильнейших стали единым кругом не ради власти, а ради сохранения мира и жизни в нем…
Грудь насквозь пронзили лучи черного света, разрывая ее в клочья.
— Видишь, экзарх? Я это контролирую, — ухмыльнулось бесформенное пятно, в которое превратился враг. — А это тебе за брата.
Глухой удар, от которого умирающее тело впечаталось в камень. Андрей упал на границе круга, заливая символы новой кровью. Словно со стороны он увидел, как растет и ширится разлом, в центре которого все ярче разгорается черное солнце. И как среди мрака блеснула кристально-альционовая вспышка, словно зажглась яркая звездочка.
— Ты. Ничего. Не контролируешь, — донесся пугающе ровный, чуждый голос. Женский.
Элиа стояла возле камня с письменами, обнаженная, и сжимала в руке окровавленный десантный нож. Над магической формулой, кропотливо выведенной Дейтраном, насмешливо сиял новый символ, выведенный ее кровью. Угасающее сознание Андрея с трудом определило в нем руну инверсии.
— Кровь от крови, плоть от плоти, волей своей запечатываю. Что кровью моей открыто — кровью моей же смыто, запечатано, лито-перелито и по ветру, — звонкий, почти детский голосок вдыхал новую жизнь в древние слова и кровавые символы. — Прах сила твоя, верх сила моя. Девять лучей сочетаю в круг, да будет воля моя.
— Нет! — закричал Дейтран, бросаясь к мегалиту в тщетной попытке разорвать связь. Теперь проклятый камень не питал его Силой, а выкачивал из него последнее, вместе с самой жизнью.
Черное солнце запульсировало, вытянулось в столб и втянулось в камень, снова ставший цельным и таким же замшелым, как прежде. Радужные спирали медленно гасли, рассыпаясь искрами. Почти, как в камине… Андрей захрипел, из последних сил удерживая сознание в том, что осталось от тела и ауры.
— Эр-де-марр с-с-сука! — сдавленно прорычал Дейтран, от бессилия расстреливая в племянницу обойму. — Мы сдохнем здесь вместе.
Пули прошили насквозь облачко неизвестных частиц, не причинив Элии ни малейшего вреда. Лишь впились в древние камни, высекая осколки и мелкую крошку.
— Работаешь на ублюдков… что убили твоего отца, — горько усмехнулся бывший лорд-командующий военной разведки, медленно оседая на землю.
— Моего отца убил его собственный эмиссар. С твоей подачи, — над кромлехом, ставшим полем боя, поднялась полупрозрачная сфера, сияющая альционом. — А ты даже не пытался меня спасти. Зато продал и пытался убить. Так что… катись в Бездну, мудак!
Последняя фраза прозвучала на чистейшем русском. Впервые эти камни слышали русскую речь, еще и нецензурную.
— Мы… уже… там, — мысленно прошелестел умирающий, но Элиа его уже не слушала. Мягко зависнув в воздухе над раненым начальником мужа, она осторожно протянула к нему луч.
Элиа колебалась. Перед ней умирал враг. Израненный, обессиленный, беспомощный, иномирянин не вызывал привычного страха. Но он был врагом, который лишил ее всего, использовал в своих целях, почти отдал на растерзание и жуткую смерть. Если бы не Алишер… Луч задрожал, меняя очертания. Элии хотелось сорваться и лететь отсюда как можно дальше. А враг умрет и так. Но… Память рассыпалась осколками чужой жизни. Чужая память, чужая боль, ранящая сильнее ножа, пули и огненных плетей. Ее муж и это чудовище перебираются через ограждение чужой локации, чтобы полакомиться яблоками. Плавают наперегонки в каком-то водоеме и заливисто хохочут. Глупые детеныши, открытые водоемы смертельно опасны… Сосредоточенно готовятся к чему-то страшному, что в этом мире называют экзаменами. Служат в какой-то странной крепости, где их учат обращаться с оружием и чистить снег. Там почти нет женщин, а те, что есть — тоже стреляют и чистят снег. Хорошая крепость. Задания, задания, бои. Алишер, орущий матом на шефа, омертвело застывшего у какого-то полуразрушенного здания. Кровь. Много крови. Хриплый стон Алишера, перебиваемый сердитым матом начальника, рычащим ругательства вперемешку с исцеляющими заклинаниями. В ту ночь он сам едва не погиб от нехватки Силы, но спас жизнь ее мужу. Друг. Дружба. Инфокристалл так и не смог толком объяснить ей, что же это такое. Чтобы понять, ей пришлось прожить, прочувствовать жизнь лорда-координатора в формате стереосудьбы, изнутри. Долгие годы войны и боли, сжавшиеся в мгновение, в один стук сердца. Нет, ее мужчина и так потерял слишком многих. Они… любят, поэтому им бывает так больно. «Спецназ своих не бросает». Почему здесь все так сложно? То, что для нее — избавление, для Алишера — новый удар, неизбывная вина и боль утраты. Друг, брат, который мог быть каким угодно, но никогда не предавал. А она… да, он напугал ее, но ни разу не причинил зла. Прощение… это сложно, но иначе нельзя.
— Экзарх, нужно уходить, — прозвенела сфера, пытаясь обхватить раненого тонкими лучами, похожими на гибкие иголки. Всей поверхностью она ощущала, как сжимается ловушка, готовая сложиться карточным домиком.
Маг с трудом приоткрыл почти погасшие глаза, уже не играющие серебристыми искрами. Медленно сконцентрировал взгляд, неуловимо улыбнулся.
— Поздно, Элиа. Есть такой закон — уходя, остаться. Меня уже не спасти, а ты погибнешь. Не держи зла и улетай. Он любит тебя и простит, Шторм-Первая.
— Я не уйду без вас. Спецназ своих не бросает.
— Это приказ. Брысь отсюда, беременная сфера! Спецназ нашелся, — мысленно рыкнул маг, на остатках сил и воли выталкивая глупую девчонку за пределы проклятого круга. Элиа заметалась по ломаной траектории, с отчаянием глядя, как аномалия схлопывается в точку, оставляя чистые, непоколебимые древние мегалиты, укутанные мхом, вереском, туманом и длинной вереницей веков.
Сияющая сфера замерла и беспомощно сжалась, вертикально опустив лучи. Она долго так висела, пытаясь понять врага. Ощутить огонек новой жизни, о которой были его последние слова. Лишь заслышав вдалеке приближающийся вертолетный гул и ощутив сети поисковых артефактов, рванула в низкие утренние облака и исчезла.
Глава 27. ЭНДШПИЛЬ
… Альвирон, центральный куб. Резиденция Химеры
— К херам все, манала я душу! Если Полкан не подпишет увольнение — взорву к ебеням штаб-квартиру!
Химера, сбросив еще дымящуюся форму, превратившуюся в лохмотья, сосредоточенно прошлась рукой по всему телу, исцеляя незначительные физические травмы. Магические были куда серьезнее, аура напоминала ржавую, всю в пробоинах каску. Химера болезненно скривилась — Силы катастрофически не хватало. Аномалия оказалась коварной, потрепало их всех не по-детски. Спасибо Первому и портальщику, что вообще живыми выбрались. Ей бы не помешал целитель. Или хотя бы просто отлежаться пару дней, без изматывающих тренировок и очередных заданий. Но если идти к целителям — точно прикроют в больничке, и надолго. В Бездну! Сама справится. Пошатываясь, Химера доковыляла до бара, достала початую бутыль рома — подарок Волчары, упала в кресло и с наслаждением сделала несколько глотков. Изнутри разлилось приятное тепло, а боль неохотно отступила и теперь ворочалась где-то на задворках сознания.
