Р. Скотт Бэккер - Воин Доброй Удачи
Удивления, что столько верных предали ее, не было. Ведь Майтанет был братом мужа. В каком-то темном уголке души она приготовилась к такой встрече, но теперь не могла найти ни проклятий, ни обвинений для них. Только усталость и облегчение.
Мало что в мире столь необъяснимо, как взаимосвязь человеческих душ. Келлхус нередко говорил ей, что Людям виден лишь узенький сектор происходящего между ними взаимодействия, как страсти, соперничество и представления, не поддающиеся измерению, порой подгоняют развитие событий помимо их воли, несут людей, словно корабли ураганным ветром. Возможно, они все слишком устали. Или же хотели, чтобы жизнь вернулась в то же русло, что перед переворотом Майтанета. А может, боялись собравшейся под стенами храма толпы. А может, и вправду верили…
«Он не таков, как ты о нем думаешь…»
Отчего-то, разглядывая их, она ощутила перемену. Невзирая на расшитое парадное платье, косметику и украшения, горделивый вид, который пристал их высокому положению, Эсменет увидела в собравшихся просто людей, неуверенных и осажденных, которым так не хватало теперь суждений любимого Пророка – его самого прекрасного дара. И неважно, кто ошибся, кто предал или кто пострадал. Неважно даже, кто погиб…
Они были всего лишь учениками Анасуримбора Келлхуса – а мир грохотал вокруг них.
Майтанет поднялся снова на помост, а Эсменет теперь наблюдала за ним с простым восхищением молящейся, смаргивая слезы, которые больше не жгли. Казалось, он светится, и не только от наложения кругов света от светильников над ним, но и от обновления.
Неожиданно Эсменет поняла, что сможет преодолеть свои потери и свою ненависть. Поняла, что они смогут найти способ сохранить единство Империи, верил в них ее проклятый муж или нет.
– Мы устроим официальное примирение, – сказал Майтанет теплым, неформальным тоном, – для всех людей. Но пока мне хотелось бы, чтобы вы все стали свидетелями того, что мы ска…
И тут он появился, в одной набедренной повязке, вышел из-за двух золотых идолов Войны и Рождения, где стоял все это время, единственного места, на которое никто не обращал внимания – такое место существует в любом помещении.
Ее убийца.
Он ступил наружу из сумрака. Cурового вида, с оттенком кожи между коричневым и серым гранитом. Три бесшумных шага. Майтанет услышал его и повернулся. Лицо его ничего не выражало, ни тени удивления. Отчего-то Эсменет знала, что он не тревожился за свою безопасность. И стоило ему повернуться, как убийца вонзил стилет сверху между шеей и ключицей. В нападении не было ничего необычного, не было проявлено ни молниеносной скорости, ни особой ловкости, только возникновение из неприметного места и переход на место неохраняемое.
Фигура сразу же выпустила навершие стилета…
Священный шрайя Тысячи Храмов глянул на нож, будто на овода или пчелу, покачнулся…
Эсменет не успела и мигнуть, как Майтанет умер у нее на глазах.
– Сестра! – сказал он, хватая ртом воздух. – Ты должна сказать моему бра…
Он упал на колени, глядя в пустоту, затем повалился набок. Нагрудная пластина звякнула о полированный пол. Он умер у ног убийцы.
Инстинктивно Эсменет повернулась к устремленным на нее лицам и выставила вперед руки, успокаивая пораженные крики и порыв более воинственных сановников. В дальних концах зала она увидела блеск золотых кольчуг инчаусти, ринувшихся к ним…
Она ощущала неподвижное присутствие нариндара за спиной. Почему он не бежал?
– Стойте на месте! – крикнула она. – Я говорю, стойте!
Те, кто стоял ближе, тут же замолкли. Другие же едва не вышли из повиновения.
– Вем-Митрити! Служит ли еще твое пламя по-прежнему императрице?
Старик без промедления захромал к ней. Магические слова зазвучали в окружающем воздухе. Белое пламя полилось из его морщинистого рта и глаз, что сделало его похожим на древнего младенца, сгладив его лицо. Вокруг них встали чары защиты.
Ближе всех подбежавшие инчаусти перешли на быстрый шаг, но мечей не опустили.
– То, чему вы стали свидетелями, работа нашего Священного аспект-императора! – воскликнула она голосом, которому придавало силу крайнее ее изнеможение. Никаких нервов уже не осталось.
Ей было известно, как она выглядит: оборванная, неприбранная, в крови, с голубоватыми языками пламени вокруг. Невзирая на это, она вела себя так, будто стояла в полном императорском облачении, понимая, что несоответствие между видом и поведением будет навевать ассоциации со священными книгами.
– Имя Майтанета будет вычеркнуто изо всех свитков и сбито повсюду с камня! – воскликнула она в праведном гневе. – Ибо он не кто иной, как предатель!
Она сделает то, что поставил ее делать муж.
– Расстояние от восхищения, которое вы некогда испытывали, до презрения, которое вы чувствуете сейчас, есть мера его преступления.
Надо всех усмирить.
– Он! – яростно кричит Эсменет, тыкая в сторону истекающей кровью горки ткани под золотым полукружьем идолов. – Анасуримбор Майтанет! Он восстал против своего священного брата! Он убил нашего… – Правдивость последнего утверждения перехватывает горло. – Сына нашего Святого Пророка!
Сановники шрайи и Дворца поражены, толпа магов и аристократов, оказавшихся здесь по воле судьбы. Позади них инчаусти продолжают сосредотачиваться, позвякивая доспехами. Оттуда доносятся возгласы и переговоры шепотом.
Один из капитанов выступает вперед и воинственно начинает:
– Кто го…
– Анасуримбор Келлхус! – кричит она в ответ, не дав договорить. – Наш Священный аспект-император! – Видно, что пример первого отважившегося задать вопрос, заразителен, другие тоже зашевелились. – Кому, по-вашему, он посылает свои святые Сновидения?
Хотя она их и не чувствует, зато точно знает, что у инчаусти есть Хоры…
Необходимо нанести удар, чтобы отбить у них желание драться. Лишь в этом была ее надежда.
– Подумайте. – Голос ее поднимается почти до визга. – Кому бы еще удалось сразить шрайю Тысячи Храмов с такой легкостью? С! Такой! Легкостью!
Это должно было заставить их усомниться…
– На колени! – кричит она, как если бы она действительно призвала своего священного супруга. – На колени!
Потому что действовать и быть – одно и то же для Людей.
У нее не было выбора. Необходимо было самой направлять события. Оставались ли хоть какие-нибудь шансы у ее наемного убийцы, будь он даже нариндаром, избежать поимки? В случае пленения он мог назвать ее имя. Она просто обязана повернуть дело как свершившееся правосудие, как скорую и решительную расправу, какой и ожидали бы от Анасуримбора Келлхуса. Наемного ассассина помилуют и будут чествовать как героя.
Как он и заслужил, поскольку исполнял волю своей императрицы.
Вот почему он оставался стоять над телом своей жертвы. И вот почему он выбрал именно этот момент, чтобы нанести удар.
Многие пали на колени сразу же, среди них и Финерса с неуловимой усмешкой на его подвижном и живом лице. Некоторые подхалимы забормотали мольбы, взывая к ней, стоявшей под золотыми идолами. Однако большая часть инчаусти продолжала стоять, питаемая возмущением и примером своих нерешительных собратьев.
– На колени! Ибо все, кто сейчас стоит, становятся на сторону презренного Голготтерата!
Она будет говорить что угодно. Приведет в действие тысячи казнящих мечей, если понадобится. И сожжет дотла Момемн, как, по словам менестрелей, поступила с Каритасалом…
Только чтобы свои дети остались целы!
– Ибо сама вечность зависит от вашего решения!
Последние из инчаусти прислушались, упали на колени и затем и ниц. Она наблюдала, как, подобно заразной болезни, распространяется среди них чудесное превращение, которое раздувает из веры безумие, как происходит трансформация катастрофы в божественное откровение. И все они в этот момент могли ощущать Его присутствие. От ее забрызганной кровью фигурки исходила Его сила. И поэтому через месяцы и годы, умирая, они мыслями будут возвращаться к этому моменту как к самому значительному, самому прекрасному моменту всей их жизни…
Когда они пали ниц перед Священной императрицей.
Полное ощущение небывалого триумфа заполнило ее существо, чрезмерной радости, выходящей за пределы ее тела, будто оставалась лишь она и склонившийся перед нею мир. Казалось, что достаточно взмаха ее рук, чтобы сама земля стала в них легким покрывалом. И она смотрела на дело своих рук с удовлетворением правительницы, упиваясь этим мгновением…
Но тут все кающиеся начали удивленно оглядываться в тревожном замешательстве.
Рокот толпы, ее хор, ее доказательство измены Майтанета, стал менее слышен, а затем стих совсем. Толпы народа удивительным образом замолкли…
На протяжении нескольких мгновений казалось, что вся Империя встала на колени перед нею.
Но что-то… какое-то ритмичное биение… заняло его место, идя откуда-то из гулких храмовых глубин. Она узнала его сразу, хотя ее душа отказывалась в это верить. Ибо то был звук, который сопровождал самые мрачные ее сны.
