Т-34: Т-34. Крепость на колесах. Время выбрало нас - Михаил Александрович Михеев
Как оказалось, настоящий офицерский стек, затрофеенный в разгромленном штабе, весьма удобная штука. Кончиком этой чудо-палки Хромов зацепил полицая за подбородок, заставил поднять голову:
– Как звать?
Тот, отводя глаза, пробормотал что-то неразборчивое. Сергей чуть сощурился. Позже ему сказали, что более всего он напоминал в тот момент офицера «классической прусской» школы:
– Не слышу.
– Кирилл Пердунько, – и, видимо только сейчас сообразив, неловко сдернул кепку, принявшись нервно мять ее в руках.
– М-дя… Не повезло тебе с фамилией… И выбор ты неправильный сделал. Кстати, – Хромов повернулся к Селиверстову, – ты в курсе, как его фамилия будет звучать на китайском?
– И как?
– Бз Дун.
Селиверстов пару секунд обдумывал услышанное, а потом громко заржал. Старая для Хромова, здесь эта шутка пошла «на ура». Через мгновение к смеху присоединились и остальные присутствующие. И даже сам полицай с готовностью подхихикнул. Правда, взгляд у него был… интересный. Сергей чуть заметно улыбнулся, ткнул в его сторону стеком:
– Обратите внимание, как зырит-то. И показывает, что зад готов облизать, и ненавидит… Не меня ненавидеть ты должен, мил-человек, а свою подлость и глупость. Ладно, повесьте его быстренько да пойдем.
– Господин офицер! – полицай каким-то немыслимым образом увернулся от загребущих лап конвоиров, рухнул перед Хромовым на колени и сделал отчаянную попытку облобызать его сапоги. Учитывая толстый слой пыли на них, весьма спорная попытка. – Господин офицер! Пощадите! Не виноватый я! Заставили! Дети у меня! Господин офицер!..
– Ну ладно, ладно, – Сергей брезгливо оттолкнул полицая, сделал шаг назад, но тот, завывая и не пытаясь встать, снова пополз к нему. Подскочили конвоиры, схватили, оттащили. – Ладно, не надо его вешать. Просто расстреляйте. А этих, – Хромов махнул рукой в сторону немцев, – повесить. Веревки дешевле. В конце концов, мы их сюда не звали. А небольшой геноцид, – тут он задумчиво посмотрел на пленных, – иногда полезен.
– Господин офицер! Помилосердствуйте!
– Милосердие… Слово-то какой интересное… – Сергей повернулся к товарищам. – Ребятки, я вам не рассказывал, что меня из гестапо за жестокость выгнали? Нет? Ну вот, считайте, теперь рассказал. Этого – расстрелять. Предатели нам не нужны. И их дети – тоже. Нечего уродам размножаться.
Приказ был воспринят с пониманием, и отчаянно верещащего полицая тут же поволокли к ближайшей стенке. Немцы проводили его равнодушными взглядами. Дебилы, они еще не поняли, что их ждет практически то же самое. А минуту спустя Селиверстов догнал Хромова и с интересом поинтересовался:
– Старшой, а что за гестапо?
– Контрразведка немецкая.
– А откуда ты про нее знаешь?
– Орел, мы уже сколько по тылам вражеским шляемся? – усмехнулся Сергей, понимая, что все же прокололся. Шляться-то они шлялись, но пленные у них были сплошняком обычными солдатами, к контрразведке отношения не имеющими. Ну, не звучало это слово, а вне Германии и вовсе стало расхожим символом нацизма куда позже. – Ты бы почаще на допросах присутствовал, тренировать надо не только мышцы, но и голову. Да и раньше я об этой милой конторке слыхал.
– Где?
– Книжки читать надо. Одно из преимуществ образования – умение работать с литературой.
Следующий этап прогулки – недавние заложники. Этих орлов до хрена и больше. Человек пятьсот примерно. Постарались немцы, трудоголики долбаные. Сейчас заложники уже малость оклемались, поели и начали соображать, что жизнь их сделала крутой поворот. Кто-то истерил, кто-то смотрел угрюмо, но в целом они вели себя адекватно ситуации. Хромов неплохо помнил собственные эмоции в куда менее напряженных условиях, и у него не поднялась рука хоть в чем-то обвинить этих людей. Он только повернулся, и Селиверстов, без слов понявший вопрос, кивнул утвердительно:
– Прибыл.
– Давай его сюда…
Кулаков появился через минуту. Вообще, Сергею оставалось лишь хвалить собственную предусмотрительность, заставившую его заранее послать связного к начинающим партизанам. И, разумеется, таланты этого самого связного, по скудному описанию сумевшему найти их лагерь. Кулаков еще не забыл подаренного пулемета и приехал в сопровождении нескольких особо доверенных орлов. Сейчас они стояли чуть в стороне, держа под уздцы лошадей и с любопытством разглядывая последствия серьезного, грамотно проведенного боя. Да, партизаны будут держать под контролем огромные пространства, а Ковпак огнем и мечом пройдется по Европе[57]. Случится это очень скоро, не пройдет и двух лет. Но – в будущем. Сейчас же до грозной славы этим людям еще ой как далеко.
– Ну что, Иван Емельянович, – Сергей протянул Кулакову руку. – Принимайте пополнение, что ли.
– И куда я их дену? – Кулаков без намека на восторг посмотрел на людей, которых ему спихивали. – Чем кормить буду?
– Ну, это уж ваше дело. И потом, я их вам не просто так передаю, у них приданое будет.
– С этого места поподробнее, если не затруднит.
– Могу и подробнее. Мы отсюда забираем только часть продовольствия, остального у нас пока хватает. Берите все, что сочтете нужным, остальное просто сожжете. Как-то так. Пойдемте, глянете, что там есть.
Покуда Кулаков прикидывал, покроет ли гора трофеев незапланированный геморрой, которые принесут на его голову эти непонятно откуда собранные и что собой представляющие люди, Сергей уже потерял интерес к разговору. В конце концов, программу-минимум он выполнил. Людей освободил, представителю советских властей (а с должности председателя колхоза его собеседника никто не снимал) передал. Дальше пускай у других головы болят. Вот только у Кулакова, очевидно, было другое мнение по этому вопросу. Такое свое, житейски-крестьянское. И он не преминул его высказать.
– Э-э-э… Товарищ Хромов, ну посудите сами – что они будут делать в лесу? Я понимаю – мужчины, но тут же большинство женщины и дети.
– Понятно, можете уходить. Склады мы уничтожим.
– В смысле?
– В прямом, мон шер, в прямом. Вы ведь не первый день живете, царя застали… Помните, как раньше было? Деньги-товар-деньги, извлеките одно звено – и цепочка исчезает. Поэтому извиняйте, или берете все и сразу, но занимаетесь людьми, или я тут сжигаю все, чтоб немцам не досталось, и разбегаемся.
– А вы, однако, как купец рассуждаете, – задумчиво протянул Кулаков.
– Скорее, как мелкий лавочник, но вы уловили суть. Коммунизм хорош в далеком будущем, а сейчас пусть будет так…
Договорить ему не дали. Чуть в стороне раздался отчаянный
