Военный инженер Ермака. Книга 3 - Михаил Воронцов
За Сагидуллой шли его родичи: старший сын Ибрагим с перевязанной рукой — он пострадал в другой схватке, раньше, но рука до сих пор не зажила; брат Сагидуллы, одноглазый Юсуф; молодой Рустам, потерявший обоих родителей в походе. Каждый нёс что-то из вещей погибшего родича. Все оружие казаки забрали с собой в качестве трофеев.
Процессия остановилась шагах в двадцати от ханской юрты. Воины молча начали раскладывать вещи перед ханом. Вскоре перед Кучумом выросла целая груда — безмолвное свидетельство катастрофы.
Сагидулла выступил вперёд. Его голос, хриплый от сдерживаемых эмоций, разнёсся по поляне:
— О великий хан, ты — отец наш и защитник. Мы пришли к тебе с горем. Посмотри на эти вещи — еще несколько дней назад они принадлежали нашим братьям. Двадцать три воина из нашего рода полегли в этой проклятой засаде. Двадцать три! Мои сыновья, братья, племянники… Но пали они не от силы и хитрости русских казаков. Нет! Они пали от дурного совета, от гордыни и глупости того, кто повёл их на западню. Якуб-бек обещал лёгкую победу, уверял, что казаки будут беспечны. Он убедил тебя, о хан, дать согласие на это безумие. И вот результат — наша кровь окрасила снег, а казаки смеются над нами!
Старик поднял окровавленный пояс над головой. Кровь на нем почернела, но ещё была различима.
— Это пояс моего младшего сына Мурата. Ему было семнадцать зим. Он умер с именем Аллаха на устах — но умер напрасно! Не в честном бою, а в ловушке, расставленной нашей же глупостью!
Из пришедшей толпы раздались возгласы:
— Кровь за кровь!
— Где Якуб-бек? Пусть ответит!
— Справедливости, о хан!
Кучум медленно поднял руку, и шум стих. Его взгляд скользнул по собравшимся. Он видел гнев в глазах родичей погибших, настороженность в лицах советников и едва заметное озабоченное выражение в глазах Карачи-мурзы — тот в свое время предупреждал его о последствиях.
От пришедших просто так не избавишься. Прогнать их — будут оскорблены не только они, но и другие татарские рода. К тому же, не так давно было жесточайшее поражение под Кашлыком, когда казаки при помощи своих жутких огнеметов сожгли несколько сот воинов, и пришлось с позором отступать.
— Я слышу вашу боль, — с чувством произнёс хан. — Каждый павший воин — это рана на теле нашего народа. Но скажите мне: разве я послал их на смерть? Разве не доверился совету того, кого считал мудрым?
Карачи-мурза чуть заметно покачал головой. Он помнил, как отговаривал хана от этой авантюры, но Якуб-бек был красноречив, а Кучум жаждал быстрой победы.
Сагидулла сделал шаг вперёд:
— О хан, мы не обвиняем тебя. Ты — наш повелитель, и твоя воля — закон. Но тот, чей дурной совет привёл к гибели наших родичей, должен ответить. Где Якуб-бек? Почему его нет здесь?
Тимур-мурза, молодой и горячий, не выдержал:
— Он бежал прошлой ночью, как трус! Ускакал на запад, как только стало известно о беде!
Толпа загудела. Ибрагим, сын Сагидуллы, вскрикнул:
— Он сбежал! Погубил наших братьев и сбежал, как шакал!
Кучум нахмурился.
— Он ушёл без моего разрешения, — медленно произнёс хан. — Это правда. Он знал, что должен ответить за свою ошибку.
Одноглазый Юсуф выкрикнул:
— Тогда пошли за ним погоню! Верни его, чтобы он ответил перед нами!
Али-бек, старый советник, попробовал урезонить толпу:
— Братья, успокойтесь. Мёртвых не вернуть. Может быть, хватит крови…
— Молчи, старик! — оборвал его кто-то из толпы. — Твои сыновья живы!
Напряжение на поляне достигло предела. Охрана хана напряглась, готовая в любую секунду встать между разгневанными родичами и своим повелителем.
Карачи-мурза наклонился к хану и прошептал:
— Повелитель, они не уйдут без расплаты. Если не дашь им Якуб-бека, могут начаться волнения.
Кучум не отрывал взгляда от Сагидуллы. Старый хан прожил долгую жизнь и знал: власть держится на балансе страха и справедливости. Сейчас чаша весов опасно качнулась.
— Я понимаю вашу боль, — громко сказал он. — И разделяю ваш гнев. Якуб-бек подвёл меня, подвёл всех нас. Его совет оказался ядом, его обещания — ложью. Я, хан Кучум, признаю это перед всеми.
Он встал, опираясь на посох, и выпрямился во весь рост — снова напоминая воина, который когда-то покорил эти земли.
— Сагидулла, положи пояс сына на землю передо мной.
Старик повиновался.
Кучум продолжил:
— По законам наших предков род имеет право на кровную месть. Вы потеряли двадцать три воина. Это тяжёлая потеря, и она требует расплаты. Но Якуб-бек бежал. Этим он признал свою вину.
— Тогда пошли за ним погоню! — крикнул кто-то из толпы.
— Я уже сделал это, — отрезал хан. — И я дам вам то, что в моей власти. Всё имущество Якуб-бека, его юрты, его скот, его золото — теперь принадлежит вашему роду как плата за кровь. Его старший сын Мансур остался здесь. Он не виновен в глупости отца, но если вы потребуете…
Сагидулла поднял руку:
— Нет, о великий хан. Мы не палачи детей. Мальчик не виноват. Мы примем золото и скот, но это не вернёт кровь наших родичей.
— Чего же вы хотите? — спросил хан.
— Мы хотим справедливости, — ответил Сагидулла. — Если Якуб-бек сбежал, объяви его вне закона. Пусть все знают: он предатель и трус. И если он появится на наших землях — его жизнь принадлежит нам.
Кучум кивнул:
— Да будет так. Якуб-бек объявляется вне закона. Его имя будет проклято, его род опозорен. Любой воин имеет право убить его без суда. Это моё слово.
Толпа гулко одобрила. Но Сагидулла не отступил:
— Есть ещё кое-что. Мы требуем, чтобы впредь решения о войне и мире принимались открыто, на совете старших родов. Никогда больше гордыня одного человека не должна стоить жизни многим.
Советники Кучума напряглись — это звучало как ограничение власти. Это был уже вызов.
Карачи-мурза склонился к хану:
— Повелитель, это может укрепить тебя. Пусть роды разделят с тобой ответственность. Мы всегда сможем сделать так, что будет принято то решение, которое нам нужно. А потом все вернется назад, и ты будешь править единолично.
Кучум долго молчал, глядя на пояс у своих ног. Наконец сказал:
— Я стар. Я видел, как рушатся царства из-за гордыни правителей. Пусть будет совет родов. Но последнее слово остаётся за мной.
Сагидулла поклонился:
— Мы согласны, о хан. Ты мудр и справедлив.
Он перевязал себя
