Росток - Михаил Алексеевич Ланцов
— Велес не дружок из соседнего клана. Он бог. Для нас он бестелесный дух. Ему, конечно, несложно сотворить себе бренное тело и лично явиться к кому-то. Но зачем Велесу себя так ограничивать? Духом он может быть повсюду одновременно, телом же, увы, нет. А если надо наделить тебя знаниями, то какая в этом сложность? Раз. — щелкнул пальцами Беромир. — И ты что-то ведаешь, словно всегда и знал. Будто это твои собственные воспоминания. Да и вообще — Велес находчив и может находить разные пути. Из-за чего за ним Перун и присматривает, да время от времени одергивает, ибо не всяким путем надобно идти.
— А… хм…
— Не поняла?
— Не совсем.
— Представь. Ты легла спать, а утром проснулась с полной уверенностью в том, что ты когда-то что-то делала. И помнишь это хорошо, ясно.
— Чудно.
— Дивно. — улыбнулся Беромир. — Тут главное с ума не сойти.
— Так Велес тебя таком образом научил делать железо? Просто наделил воспоминаниями?
— Получается, что так. Я помню то, чего помнить не могу. — развел руками ведун. — Посмотри вокруг. Как бедно живут люди. Даже блистательный Рим по ночам сидит во тьме. А я помню города, в которых населения больше, чем во всей ромейской державе. И по ночам они сияют, освещенные бесчисленными огнями. Я помню, как по небу летали… крылатые повозки, способные отсюда до Днепровских порогов долететь скорее, чем ты дойдешь до кривой сосны на излучине. Как люди бороздят моря на железных кораблях и даже на таких, в которых можно достигать самых великих глубин… Чего я только не помню. В том числе и того, чего еще и нет. Понятное дело — что-то ясно, что-то мутно. Но у меня голова просто забита тем, что мне знать не должно.
— А голова от этого у тебя не болит?
— Многие знания — многие печали. — развел руками Беромир. — Болеть голова не болит, а в грусть-тоску это все вгоняет. И становиться понятно, отчего Велеса почитают злым. Глядя на то, как мы живем, и сам волком завоешь. Что примечательно, если сделать жизнь лучше это ничего не изменит. Ибо нет пределов совершенства.
— Тебе лучше знать, — задумчиво ответила Мила.
— А твой отец-коваль. Он жив? — сменил тему Беромир, потому что было видно — она пошла куда-то не туда.
— Увы, — развела она руками. — Семь лет как умер. Мне передали весточку о том спустя год, как его не стало.
— А кем он был? Откуда?..
Несмотря на скептические ожидания Беромира будущая теща вполне охотно пошла на контакт. И начала вываливать на него обширные сведения о родственниках. Где кто живет, чем занимается и так далее. Да так много, что у ведуна от этого водопада внезапных сведений аж голова закружилась.
Она оказалась из славян с Припяти, вопреки ожиданиям и слухам. Но вот мама ее да — из гётов. Из-за чего Мила неплохо говорила на их языке.
— Гут Вольдемар, гут. — пошутил Беромир.
— Что? Какой Вольдемар?
— А как так это все получилось? — проигнорировал ее вопрос ведун. — Ведь гёты, как я слышал, прохладно относятся к другим. А тут — женщину свою отдали в жены.
— В набег они пошли. Неудачный. В нашем поселении было много семей. Пальцев на руках и ногах двух человек не хватит, чтобы сосчитать. Когда узнали о набеге гётов решили применить хитрость. Поселение бросили, уйдя в леса. Наварив и оставив много пива. А ночью напали, когда набежники перепились. Кого-то убили, кого-то взяли в плен.
— А твоя мать тут при чем?
— Мой дед на копье поклялся прислать свою дочь в жены сыну старейшины. Кто-то клялся отдать житом или еще чем. Все выкупались, как могли.
— И их отпустили под обещание?
— Они клялись на оружие! — произнесла Мила с таким видом, словно Беромир сморозил какую-то дичь.
— Выполнили?
— А как же?
— Иногда недостаток цивилизации людям только на пользу, — криво усмехнулся Беромир. — Ну чего ты так на меня смотришь? Ладно. А с дедом ты общалась? Тем, который из гётов.
— Он два раза навещал маму и ее детей. Но с нами он почти не разговаривал. С ней больше. И с отцом. Оба раза забирал его с собой. Увлекая и иных.
— В набег?
— Они о том не болтали, но, я думаю, да. Во всяком случае, возвращались мужчины не с пустыми руками. И не все.
— Неужели к дакам ходили? Или, быть может, к самим ромеям?
— Увы, тут я тебе ничего не подскажу. Отец не болтал, да и никто не болтал. С нас же языги дань брали. Зачем их дразнить?
— А они не спрашивали, куда это мужчины уходят, возвращаясь с добычей?
— Спрашивали. Им они отвечали, что на подмогу родственникам в делах всяких. Хворь там какая или еще какая беда приключилась. Вот и помогали.
— И они верили? Им хватало этих слов? — удивился Беромир.
— Хватало. — улыбнулась Мила. — Они ведь не дураки и прекрасно понимали, что мы, несмотря ни на что, платим им дань. А можем и не платить. Хуже того — начнем ходить в набеги уже на них, увлекая с собой еще и гётов.
— Серьезно? — прямо растерялся ведун. — Неужели навести порядок силой не могли? Языги же могут выставить многие сотни ладных всадников.
— Это если все сообща, но единства у них давно нет. Какие-то рода воюют против гётов, какие-то ходят с ними в набеги на ромеев с даками и прочих. Да, укрыться на Припяти не укроется. Ежели языги или роксоланы осерчают на кого — достанут. Но в целом они старались туда не соваться, чтобы сохранить этот островок покоя и источник дани.
— А тут творят всякое непотребство, — скривился Беромир.
— Потому что могут. Там, на Припяти, пока гёты не пришли, было также плохо, как и у нас тут.
— А как ты вообще сюда попала?
— Да приехал муж мой будущий с Араком и Плином из языгов, что ходил за данью на Припять. Выбрали и сосватали. Ему не смогли отказать.
— Почему?
—
