Ревизор: возвращение в СССР 21 - Серж Винтеркей
— Ну, я же не всерьёз!
— А что, разве можно говорить при детях что-то вот такое не всерьёз? Да я сам был уверен, что ты это всерьез! Что же ребенку было думать? Тогда, хотя бы, пояснять надо было: «шутка».
— Теперь ты меня во всём виноватой сделаешь? — вскричала Нина Георгиевна, подскочив и уперев руки в бока.
— Поздно метаться! Сядь на место! — непривычно строго сказал ей муж, и она от удивления подчинилась. — С дочерью что будем делать?
— Я с ней разговаривала перед твоим приходом! — заявила она.
— И до чего добрались? Извинилась хоть, дочурка, что нам жизнь поломала? — язвительно спросил муж. — Ну, пошли, вдвоем спросим, как она до такого докатилась?
Они прошли в комнату дочери, но её там не оказалось.
— Регина! — тут же закричала Нина Георгиевна, а муж проверил все остальные помещения в квартире.
— Нет ее нигде, — сказал он, — вот и поговорили…
* * *
Святославль. Дом Алироевых.
Решив, что возврат шубы — это хороший знак, Аполлинария принялась готовить ужин. Но когда у ворот остановилась милицейская машина, у неё сердце в пятки ушло. Что теперь? Она как во сне наблюдала, как открылась задняя дверь машины, вылез Ахмад и вошёл во двор. Машина уехала. А Аполлинария обессилено опустилась на табурет.
Когда Ахмад вошёл в дом, у неё не было сил даже плакать. Она повисла у него на шее, беззвучно трясясь.
— Ну, не плачь, — гладил её муж по волосам, по плечам, — всё закончилось.
Немного придя в себя, Аполлинария вспомнила про ужин, а Ахмад отправился в ванную.
Чуть позднее, сидя за столом и выпив с женой по пятьдесят капель за освобождение, Ахмад сказал:
— Что значит советская власть! Есть все же справедливость, махинаторам разгуляться не дали! Приехал зампрокурора из области, разобрался. Филимонова с должности теперь снимут, социалистическая законность восторжествовала!
— Что? — с удивлением посмотрела на него жена. — Какая социалистическая законность? Это сын мой Паша приезжал в воскресенье, оббегал тут всех и поднял на ноги своих знакомых в Москве. Сказал мне, что очень больших людей… Социалистическая законность… Так и сидел бы сейчас, если бы не он… Что творится в стране, что творится…
Ахмад не мог поверить её словам. Но всё было слишком похоже на правду, уж больно резко всё поменялось… Получается, если б не Пашка, сидели бы они с Шанцевым до сих пор и выбивал бы Филимонов из них сейчас показания… Ахмаду стало стыдно. Во-первых, потому что сам сразу не понял, что, на самом деле, произошло. Как же наивен он оказался… А во-вторых, стыдно было, что спас его несовершеннолетний пацан.
— Надо будет позвонить ему, — сказал он. — Сказать большое спасибо, а то решит, что я неблагодарный.
— Давай уже с утра, а то сейчас детей перебудим сыну…
* * *
В среду с утра встал пораньше и собирался в командировку. В восемь за мной должен был зайти Сатчан с талонами на дизель. Мы вместе с ним собирались заправиться и ехать на Старую площадь, где договорились встретиться наши начальники.
Вдруг, с утра пораньше, зазвонил телефон, подумал было, что Сатчан проспал, и хочет предупредить, что поедет сразу в горком, но быстро понял, что это межгород.
— Паша! Это мама, — услышал я в трубке её голос. — Ахмада вчера вечером отпустили! И Шанцева тоже!
— Ну, слава богу! — с искренним облегчением ответил я.
— Спасибо тебе, сынок!
— Да ладно…
— Привет, Паш, — услышал я голос Ахмада. — Спасибо тебе огромное. У меня слов нет, сказать, как я тебе благодарен.
— Ну, вы уж совсем, — смутился я. — Свои же, родные. Хорошо, что так всё закончилось… Может, вы, всё-таки, рассмотрите моё предложение в Москву перебраться? — спросил я, а потом сообразил, что не очень подходящее время сейчас такие вопросы задавать. — Хотя, извини, это не срочно. Отдыхайте, пока. В себя приходите. Все теперь будет хорошо!
Успеем ещё обсудить, при очередной встрече.
* * *
Москва. МГУ. Кабинет Самедова.
Только бы он с утра не поехал в какой-нибудь райком! — молилась измученная Регина у кабинета Самедова после ночи на вокзале. Как оказалось, переночевать больше было негде. К тем знакомым, что были до университета, идти было нельзя, там бы ее родители достали, а на курсе после того злополучного комсомольского собрания у нее друзей больше не осталось…
Но Самедов пришёл на работу вовремя и крайне удивился, ещё издали увидев её у своего кабинета.
— Заходи, — быстро открыл он кабинет. — Что случилось?
От него не укрылось её состояние, растерянный и измученный вид. Первая мысль, которая у него появилась, была о беременности Регины. Он уже вспомнил мысленно всех чертей, и начал прикидывать, как дать ей денег на аборт и уговорить пойти на него, но Регина смогла его удивить.
— Я из дома ушла, — еле сдерживая слёзы, заговорила она. — Родители устроили мне скандал. У них на работе проблемы. Мать с работы попёрли за то, что она меня плохо воспитала. Отцу рассказали, что у меня строгий выговор и что я… твоя любовница.
— Кто ж это такой умный? — подскочил на месте обеспокоенный Самедов, которому очень не понравилось услышанное, а Регина начала плакать. — Тихо, тихо… Не реви…
— Я не могу домой вернуться.
— Значит, не вернёшься.
— А где я буду жить? Я же москвичка, мне общежитие не положено.
— Придумаю что-нибудь, квартиру сниму… Не реви. Надо было думать, на чей каравай рот разеваешь! Я тебя предупреждал.
— Думаешь, это Пашка Ивлев?
— Понятия не имею, давай разбираться…
* * *
Святославль. Горком КПСС.
Встретившись у горкома, Шанцев и Алироев радостно приветствовали друг друга и вместе поднялись в кабинет первого секретаря горкома КПСС, куда их обоих пригласили с самого утра.
— Доброе утро, товарищи, — приветливо улыбаясь, словно он им лучший друг, встал из-за стола им навстречу Ваганович. — Рад, что всё закончилось. Присаживайтесь, пожалуйста… Товарищи, я приношу вам свои извинения за всё, что произошло. Я чувствую свою вину. Мне и в голову не пришло, что Филимонов мог из-за этой дурацкой истории с зелёнкой сфабриковать «твёрдые доказательства» — произнёс он с сарказмом. — Ещё раз, приношу
