Дурень. Книга первая. Сашка - Андрей Готлибович Шопперт
— Вставай, Маша, пойдём дальше, (ваи аха поем алье) — девочка всхлипнула и уставилась на протягиваемый ей очередной пирожок с луком и яйцом.
— А ещё чуть посидеть? — но в пирожок вцепилась зубками.
— Доешь и пойдём.
Дошли примерно через час. Опять пришлось отдыхать метров через триста — четыреста, девочка совсем разревелась. Пришлось отдать последний пирожок и подождать пока она доест. Смотря на это действо, Виктор Германович с ужасом представил себе обратную дорогу. Ну, а кто сказал, что будет легко. Дошли, перебрались через две колеи на коленях, продрались сквозь заросли сорняков и попали в заросли кустов. Шиповник. Твою же налево! Это видимо с небес за ним какой архангел присматривает, и решил он таким способом от греха убиения ближнего своего спасти. Ну, да пусть он убьёт матушку княгиню и инвалида. Это ведь его грех будет, а не твой. Ударили по левой — подставь правую. Не наш метод. Поймай его за эту руку и вырви с корнем, а потом смотри, как кровью истекает и орёт и читай молитву, проси господа простить. Грешен.
Событие тринадцатое
«Поистине, шайтан не лишает ума никого из живущих в том доме, в котором есть породистая лошадь»
Хафиз ад-Димяти передает хадис Пророка Мухаммада
В лес пробрались по-пластунски. Проползли под кустами в одном месте, где ветки были на приличном расстоянии от земли. Кох понимал, что раз в лес народ ходит, то где-то поблизости есть нормальный проход в зарослях шиповника, но так устал, что видимая за кустами зелёная травка манила с силой непреодолимой. Нужно было быстрее свалиться на неё и вытянуть ноги. Тем более что Машка опять начала плакать. Пробрались, пусть и исцарапавшись о нижние ветки шиповника, повалились — растянулись на траве. Девочка сразу приняла позу эмбриона и затихла. Виктор же, чуть полежав, приподнялся на локтях и огляделся. Лес был необычным. Чудным. В нем не было подлеска. Вообще. Отсюда с опушки наблюдалось только два вида деревьев. Берёзы и сосны, в принципе обычный для средней полосы России набор, но вот полное отсутствие кустов и молодых деревьев наводило на мысль, что его крестьяне местные серьёзно прореживают зимой. Об этом и видимые пеньки берёз говорили. А ещё лес был редким. Одно дерево от другого метрах в десяти, не меньше. Вырубают выборочно — однозначно. Так скоро совсем кончится.
Плюс сейчас тоже был. Лес был светлый, солнечные лучи проникали до самой земли и пятнами высвечивали зелёную траву. Красота. Хоть картины пиши. Виктор плюхнулся назад на спину и вытянув руки и ноги, подставив лицо солнечным лучам. Хорошо. Ещё бы родник или ручеек какой найти и вообще замечательно. О воде нужно было подумать заранее. Мог бы и догадаться, отправляясь в такое путешествие с неходящими толком ногами и маленькой девочкой. Теперь чего, в следующий раз умнее будет. Осматривая лес, Виктор Германович покачивал головой из стороны в сторону. Сам себе ответ «нет» давал. Не найдёт он здесь, скорее всего, «Вороний глаз». Это растение в тенистых лесах растёт. А тут вон чего, от одного дерева до другого целое путешествие получится. На «Волчью ягоду» тоже надеяться теперь не стоит. Все кусты вырублены. Что же остаётся? Бледная поганка? Самый непредсказуемый яд. Точнее — носитель яда. Легко и просто найти пару ягод хоть «Вороньего глаза», хоть «Волчьих ягод» и, выжав сок, добавить его в вино. С бледной поганкой так не получится. Там столько сока не выдавишь, да и в соке ли алкалоид содержится. Можно попробовать сделать отвар. Кох точно знал, что термическая обработка не разрушает те яды, которые есть в этом мухоморе, об этом везде написано. А спирт разрушает? Тоже нет, должно быть. Можно сделать и спиртовую настойку и отвар. И в тарелку с супом добавить отвар и в вино влить спиртовую настойку. Чтобы мало не показалось. Но сейчас в самом начале июля искать бледную поганку не стоит — рано.
Поразмышляв и опять себя убогого пожалев, Кох приподнялся сначала на колени, а потом с помощью палки и поднялся. Докосолапил до первого дерева, постоял, опираясь на него, и пошёл так от дерева к дереву с остановкой на отдых у каждого. И у шестого дерева, чуть в стороне увидел зелёные листья, которые ни с чем другим не спутаешь. Эти четыре листа говорили отчётливо и по-русски, и по-латыни, что перед ним «Вороний глаз». Растение цвело. Это такие ниточки незаметные и некрасивые. Ягоды ещё не было. Ничего страшного, у него месяц целый есть. Зато Виктор точно теперь знает, что вот здесь эта нужная ему ягодка растёт, а рядом где-нибудь и вторая найдётся. Не зря себя и девочку бедную мучал. Отольются кое-кому Машкины слёзки.
Повезло в этот день и ещё раз. Только они выдрались из кустов шиповника и пробились через бурьян к дороге, как увидели лошадку рыжую, что неспешно тащила телегу по дороге, как раз в сторону села и барской усадьбы. Мужик в сапогах, а не в лаптях, шёл рядом с телегой, придерживая вожжи одной рукой. Ну, он на телеге бы и не уместился, на ней была копна. Сено, или сено, это когда трава уже высохнет? Здесь была целая телега свежей зелёной травы, чуть подвядшей, но всё же зелёной. Вчера или позавчера накосил и теперь везёт домой. Мужик шёл, вглядываясь в детей, стоящих вдоль дороги, и поравнявшись лошадь осадил, дёрнув за вожжи и степенно поклонился Сашке-дурню.
— Дядя Степан, а можно мы поедем на сене? — пискнула Машка — переводчица.
— А чего, давай подсажу? Как же вы в эдакую даль забрались? Али подвёз кто и бросил? — сдвинул, осерчав на неведомого подвезуна дядька Степан.
— Сами пришли. Доктор приезжал надысь, сказал Сашке ходить больше надо. Вот и пошли, — совсем по-взрослому и вздыхая как старушка развела руками девчонка.
— Эвон как⁈ В таку даль? Чудно! — Степан это неизвестный Коху подхватил Машку и забросил её под
