Эфирный эликсир - Владислав Викторович Порошин
Первый для меня школьный урок в своей новой юности пролетел незаметно, те в классе, кто хотел учиться — узнали что-то новое, тем, кому учёба до фонаря — выспались. Я же, автоматически зарисовывая так называемый «опорный конспект», именно в нём заключалась новаторская идея Шаталова, обдумывал иные идеи, благодаря которым смогу пореже ходить в школу, или ходить не на все уроки. Поэтому когда прозвенел звонок на перемену, решился поговорить с Наиной, тем более дальше по расписанию у нас шла «физика», в этом же кабинете и с тем же преподавателем.
— Наина Файзиевна! — Я догнал учительницу в коридоре, когда она направлялась в учительскую.
— Да, Валера? — Наина остановилась и посмотрела на меня огромными глазищами с таким волнением, как будто я прямо сейчас ей должен был признаться в любви.
Кстати, это не такое уж редкое и необычное явление, когда ученики учителям в любви признаются. У нас в Шахтёрске есть даже такие, которые после школы и свадьбы играли. И лично я, вообще не вижу в этом криминала. Если допустим, грузчик Парамонов женится на кухарке Смирновой, которая его на десять лет старше, то это никого не колышет, а вот если ученик с учительницей или ученица с учителем, то караул — спасайся, кто может, ячейка общества разлагается!
— Вот я о чём с вами хотел очень давно поговорить. — Я взял учительницу под локоток и отвел с центра коридора к окну, ведь по тому месту, где мы только что стояли с криком и визгом понеслись друг за другом «бегемотики» и «мамонтята». — Я хочу, Наина Файзиевна, за весь восьмой класс по вашим предметам сдать экзамены экстерном, чтобы посещать не все уроки, то есть буду приходить только на контрольные.
— Тебе не нравится, как я преподаю? — Опешила и одновременно обиделась молодая учительница, на которую я теперь смотрел как на напуганную двадцатипятилетнюю девушку.
— Наоборот, вы в этой школе самый лучший педагог. Иначе бы я с вами не говорил. Но мне очень нужны — время и деньги.
— На что ты хочешь потратить моё время и зачем тебе деньги? — Усмехнулась Наина, посмотрев на меня, как на ребёнка. — И кстати, где ты эти деньги собрался брать?
— Недавно в лесу были обнаружены трупы трёх девушек, — зашептал я, — это пока закрытая информация. В городе, Наина Файзиевна, орудует маньяк. Поэтому я хочу устроиться работать в местную газету, чтобы имея журналистские корочки, вести расследование. И естественно журналистский гонорар я тоже буду тратить на поиски преступника. Как сказал Наполеон: «Для войны нужны три вещи. Деньги, деньги и ещё раз деньги». И для войны с маньяком тоже нужны три эти вещи.
— Есть же милиция, пусть она и ведёт расследование, а ты просто школьник, которому надо учиться.
— Аха, и как сказал Ленин ещё два раз учиться. Да некогда милиции гоняться за маньяком. Они теперь будут ждать, когда преступник сам ошибётся. Допустим, нападёт он на девушку, а та сможет отбиться и убежать. Но эта оплошность может произойти лет через пять, когда трупов будет уже целый вагон. И потом я не простой школьник. Я в прошлом году выиграл две школьные олимпиады по математике и по физике, и в позапрошлом тоже, и тогда ваш метод Шаталова, который вы испытывали только на нашем классе, вся школа признала.
— Я должна подумать, — недовольно пробубнила Наина и пошла в учительскую.
«Зря я про олимпиады брякнул, — обругал я сам себя. — С хорошим и порядочным человеком нельзя искать взаимопонимание методом шантажа. Ладно, поговорю с Наиной чуть позже, тем более в газету мне пока идти не с чем».
* * *
После так же быстро пролетевшего урока «физики», на котором Наина Файзиевна на меня старалась не смотреть, мы всем классом перешли в другой конец коридора, в кабинет, где наша классная руководительница Марина Алексеевна преподавала «русский язык» и «литературу». Эта бедная женщина 27-ми лет, с хорошей спортивной фигурой и приятным лицом, тащила наш класс уже четвёртый год. Кстати, она, как и Наина, последний год работает в школе. Если у математички свадьба расстроилась, то у литераторши в личной жизни вообще всё глухо как в танке. Так как нет для интеллигентных умных и симпатичных баб подходящих женихов в Шахтёрске, хоть тресни.
— Все мы с вами хорошо знаем, — сказала Марина Алексеевна, встав у школьной доски, — что через неделю, в следующий понедельник, будет День учителя.
— Каждый год одно и то же, забудешь тут, — брякнул я задней парты, выспавшийся на первых двух уроках, «Широкий» и заржала вся «камчатка».
— Потише выражайте свою радость, — немного одёрнула учительница трёх раздолбаев.
И я сразу же вспомнил, что с «камчаткой» конфликт у классной руководительницы достигнет пика ближе к Новому году, и Толю Широкова отчислят из школы, не дожидаясь окончания им восьмого класса. Спал бы на всех занятиях молча и глядишь, закончил бы среднее образование новым пока не проверенным способом — во сне.
— Сколько можно терпеть этого Широкова? — Гневно зашептала сегодняшняя моя соседка по парте Томка Полякова.
— Спокуха Тома, я на перемене с ним поговорю. — Я подмигнул соседке.
— Так вот, — продолжила литераторша. — Я предлагаю ко Дню учителя поставить отрывки из пьесы «Горе от ума» Александра Сергеевича Грибоедова.
«Ё, моё! — мысленно шлёпнул я себя по голове. — Мы же с этим «Горе от ума» опозоримся на всю школу. Слова перепутаем, кто-то из нас начнёт заикаться прямо на сцене, а кто-то из девчонок расплачется. Кстати, какого лешего, я в эту авантюру тогда вписался?».
— Все
