Колдун 3 - Кай Вэрди
Дед Михей, прикрыв глаза и подставив лицо жарким лучам солнца, широко улыбался, вспоминая тот день. Алексею хотелось спросить его про Влада, но он не смел отвлечь старика, опершегося спиной на нераспиленные бревна и явно пребывавшего в каких-то счастливых воспоминаниях.
— Дед Михей… — не выдержав, робко позвал его Алексей.
— Да, Алёша? — вздохнув, повернул к нему голову старик. — О чем спросить-то хочешь?
— Дед Михей, а почему Влад перчатки все время носил? — выпалил мужчина мучивший его вопрос. — И почему так не хотел Лену брать в группу? И… Ты сказал, что Влад тренировал ребят строить в воздухе фигуры… Значит, он выздоровел? С ним все в порядке? Не сильно он тогда разбился?
— С Владом-то?.. — вздохнул старик. — Да разбился он порядком. Подлечил я его. На сколько сил хватило, да еще и с Игоря потянул маленько, когда он меня отодвинуть от Казакова пытался. Я уж тогда научился потоки-то контролировать, да останавливаться, хоть и трудно от силы-то отказаться, ох трудно… особливо, когда она нужна позарез… — дед Михей снова задумался, пошамкал губами. — Да… Так вот. Ребра я залечивать ему даже и не пытался — сил бы точно не хватило, да и времени маловато… Кости-то… они ж долго, тяжко срастаются… Да и не помирают от сломанных ребер-то… А потому тогда то неважно совсем было. Вот внутрях все поправил. Легкие у него сильно пострадали, да жила лопнула, печень тоже, селезенка… А еще спину он сильно повредил. Сами-то позвонки ничего, а вот диски подвинулись, да мозг спинной сильно сплющили, едва не порвали. Вот со спиной я тож тогда долго провозился, чтобы Влад двигаться мог.
В госпиталь его забрали, осмотрели. Синяки-то у него страшенные были — все же сильно он спиной жахнулся. Но, окромя сломанных ребер да руки вывихнутой, ничего не обнаружили. Забинтовали его потуже, ребра, значит, стянули, да гипсом обмазали. Ну и, конечно, в больнице-то и оставили — кто ж его после такого падения домой-то отпустит? Сказали, полежит две недельки, отдохнет, понаблюдают за ним…
Ну, кто другой бы и полежал, только не Влад. Подождав, когда в госпитале все затихнет, он оделся, спустился на первый этаж, выбрался в окно и отправился искать машину.
На аэродром он примчался, когда мы уж спустились. Комиссия сильно довольна осталась. Директор развернул все так, что парашюты настолько просты в управлении и надежны, что даже новички с ними легко справляются. И нами похвастался: мол, вот, за несколько прыжков люди научились с ними управляться. Да представил, будто инструктора на нашем прыжке настояли — рано, конечно, да будто готовили нас к этому, и прыжков у нас с Леной уж двенадцать штук за плечами. Ну, за приписанные прыжки ему, конечно, спасибо — платили за них тогда, а нам копейка не лишней совсем была.
Комиссия его, конечно, пожурила, да не сильно, и в протокол это не записали. А тут и Влад подскочил. Разъяренный, что тот носорог. Но в руках себя держал. Поздравления от комиссии принял за прекрасную подготовку спортсменов, поговорил с ними… А только те по машинам расселись да отъехали — зарядил Игорю в челюсть. Тот только хекнул да наземь рухнул. Орал он тогда… вспомнить страшно. Ленка испугалась — она и слов-то таких не слышала никогда, но стояла, гордо вздернув подбородок, и, выслушав брызгавшего слюной Влада, твердо заявила:
— Я теперь полноценный член команды, спортсменка, и у меня за плечами тринадцать прыжков. И вы, товарищ инструктор, не имеете права препятствовать моим тренировкам!
Сказала и, обойдя задыхавшегося от ярости Казакова, спокойно направилась к машине.
Старик усмехнулся и снова надолго замолчал.
— Дед Михей… А почему он так не хотел, чтобы Лена прыгала? — нахмурившись, снова тихо спросил Алексей. — Ему-то какая разница?
— Аааа, Алеша… — горько усмехнулся старик. — Была причина… Спасти он ее хотел. Комсомольцев-то в РОСАВ не просто так привлекали… Кадры готовили, обучали на случай, если вдруг снова война. Чтобы воевать шли уже обученные люди, а не зеленые мальчишки, что по неопытности гибли там пачками. А тут готовый десант был. Мы ж там и плавать, и стрелять учились… Нормативы постоянно сдавали. А потому, случись что — нас бы первых на фронт забрали. А Казаков не хотел, чтобы девчонка на фронт попала, да там и погибла. Не мог он забыть девушку, которую спасти не получилось. Хоть и держал в воздухе самолет до последнего, хоть и горел сам — все ее спасти пытался, да не вышло… — дед Михей тяжело вздохнул и, помолчав, словно решаясь, проворчал: — Ладноть… Покуда Аннушка с поселка не вернулась, успею… Ну, чаво глядишь-то? Руку давай.
Глава 6
Влад родился в семье обычного столяра из Смоленска. Семья была большой — аж девять детей было у Александра Казакова. Владька седьмым родился. Присмотра за мальчишкой почти не было, рос он как крапива под забором. Школа? Ну… В общем, школа-то была. Да только вот мало кто в школу ту ходить собирался. Раз — то, что денег не было — поди, прокорми девять ртов-то. А их еще и одеть надо! Да и обуть бы неплохо… Книги? Тетради? Не до них… А два — то, что желания особого учиться ни у кого не было. А на что им?
Жена его с утра до ночи в колхозе пропадала, дети же были предоставлены сами себе. Так уж получилось — родилось у Александра первыми четверо сынов. Дочка пятой только появилась. Родители его, как и положено, с младшим братом жили, он их и доглядывал. Да и далече они были — аж за пол-сто верст. Ну и куда? А жена и вовсе сиротой была. Так и вышло, что особо за детьми приглядывать некому было. Евдокия оставит им с утра в подполье кринку с молоком да картошку вареную, да хлеба краюху на столе, а сама в колхозе с утра до ночи. Да и он сам: покуда до городу дойдет, отработает там, покуда вернется… До детей ли? Растут, здоровы — да и ладно.
Владьке уж лет десять было, когда однажды сел на их поле самолет. Маленький совсем. Вся ребятня с деревни высыпала на то поле, самолет окружили, трогают его, на крылья лезут, в кабину заглядывают. Дядька, что на самолете том прилетел,
