Честность свободна от страха - Саша Фишер
— Как же ты решился сюда приехать? Ты же знал о проверках на грязную кровь?
— Понадеялся, что повезет, — Флинк усмехнулся и передал Шпатцу сигарету. Тот затянулся кислящим дымом. — Говорили, что эти проклятые тесты проходят не каждый раз. Да что там, вообще почти никогда. Проверяют на здоровье, на знание истории… Легкота эти их тесты, правда же?
— Инспектор Боденгаузен сказал, что на самом деле это не экзамен на знания и не способ отсеять кого бы то ни было…
— Ну почему же? С их помощью вполне можно выпроводить вовсе уж клинических идиотов. И неграмотных.
— Пожалуй, — Шпатц издал тихий смешок. — Или тех, у кого хватит чувства юмора на вопрос про обязанности подданных выбрать вариант «красить половину лица в зеленый цвет на день труда».
— В этот раз все вообще пошло не так. Этот доктор… Он не должен был сюда приезжать вообще! Тест на грязную кровь — его изобретение. И доктрину о чистоте крови тоже он написал. Он не Камерад только потому что не вервант. Он врач кайзера Зогга!
Шпатц снова вдохнул в себя дым дешевой сигареты Флинка. Он не особенно любил курить, просто делал это изредка. Потому что так принято. Кроме того, врачи советовали курить табак для защиты от легочных инфекций в холодный сезон. Сами же ощущения ему не нравились.
— Откуда ты знаешь? — Шпатц вернул остаток дымящейся сигареты Флинку.
— Читал газеты, когда строил небоскреб в Билегебене. Карл пакт Готтесанбитерсдорф — настоящая знаменитость. Кроме стопроцентного теста на грязную кровь, он придумал три ядовитых газа и написал несколько справочных брошюр на тему, как выявить виссена в своем окружении. Только в газете не было видно, какой он на самом деле жуткий…
— Перестань, Флинк, все почти позади, — Шпатц хлопнул Флинка по субтильному плечу. — Уже завтра в обед нам выдадут аусвайсы и сопроводительные документы. А к вечеру будем в Билегебене. Можно будет искать работу и обустраиваться.
Флинк тщательно затушил окурок о подошву своего ботинка и спрятал в карман. Они сидели за своим жилым корпусом, в глубокой тени между глухой стеной и оплетенной колючим кустарником оградой. Шпатц поднялся, собираясь направиться обратно в спальню.
— Подожди, — Флинк потянул его за рукав и протянул фляжку. — Шерри. За будущее!
Шпатц сделал глоток. Его что-то смутно тревожило и хотелось поскорее закончить эту беседу. Они прошли вдоль стены, стараясь не хрустеть щебнем под ногами и повернули на свет, к входной двери.
— Хальт! — негромко произнес охранник. Он стоял, прислонившись к косяку и держал руку на открытой кобуре. — Представьтесь.
— Шпатц Грессель.
— Флинк Роблинген, герр фельдфебель.
— И что вас привело на улицу в столь поздний час? — голос его был спокойным и даже скучающим, но взгляд оставался внимательным.
— Не спалось, герр фельдфебель, — развел руками Флинк. — Волнительно. Вышли покурить, — он жестом фокусника извлек из кармана затушенный окурок, — и выпить глотку шерри. Не хотели никого будить. Не желаете?
— Благодарю, но нет, — охранник жестом отказался от протянутой фляжки. — Можете возвращаться в спальню. Приятных снов.
Громила отлип от стены, убрал руку с оружия и зашагал в сторону административного корпуса, насвистывая мотив модной песенки про белое платье Клотильды.
Не спалось. Шпатц отвернулся к стене, натянул одеяло до шеи и принялся изучать трещинки на краске. Глаза привыкли к темноте, так что пробивающегося сквозь шторы света фонарей, освещавших плац хватало, чтобы этот хаотичный узор можно было разглядеть. Все шло как-то странно. Как-то не так. Неслучайная встреча с торговцем зерном. Флинк. Доктор Готтесанбитерсдорф. Как будто он еще не успел пересечь границу Шварцланда, а уже оказался втянут в какие-то неведомые интриги. Шпатц провел пальцем вдоль длинной кривой трещины в краске. «Что же за наследство ты мне оставила, мама?» — подумал он. Боденгаузен сказал, что после получения документов они отправятся в Билегебен, самый крупный город Шварцланда, когда-то столицу Аанерсгросса. Правда от нее почти ничего не осталось, так, небольшой кусочек старого города, где до сих пор ютился всякий сброд, до которого у властей не доходили руки. А может их сознательно оставляли там. Как иллюстрацию, на какое дно можно упасть, если не принимать прогресс, технические достижения и превосходство стиля управления кайзера Зогга. Все остальное было снесено, перепланировано и перестроено. Улицы выпрямлены и замощены новенькой брусчаткой, построены новые жилые дома и общественные здания. Кварталы пронумерованы. Жителям выданы аусвайсы нового образца — с фотографиями в анфас и в профиль и идентификационными номерами.
На первое время он поселится в общежитии для новоприбывших и получит входное пособие. Дальше нужно было зарегистрироваться на бирже труда, чтобы найти работу. И можно было начать подыскивать свое жилье. Общежитие полагалось всего на месяц, считалось, что этого достаточно, чтобы освоиться. Дальше… «Думаю, у тебя не будет никаких проблем с поиском работы, — сказал тогда Боденгаузен. — Ты молодой, сильный и с идеальными внешними данными». «А что происходит, если не найти работу? Всякое же случается… не сложилось что-то…» «Случается, да. Заботу о таких людях берет на себя государство. Им предоставляют бессрочное жилье, еду и одежду в арбайтсхаузах».
Глава 3
Ja, ich schaffe dir ein Heim
Und du sollst Teil des Ganzen sein
(Да, я создаю тебе домашний очаг,
И ты должна стать частью целого).
Rammstein — Stein um Stein
Дверь захлопнулась, и Шпатц на несколько мгновений замер, оглушенный тишиной и одиночеством. Вздрогнул от иррационального страха, что он заперт навсегда в этой крохотной квартирке на четвертом этаже дома номер семнадцать по Тульпенштрассе. Поддавшись внезапной панике он снова распахнул дверь, вслушиваясь, как за какой-то из дверей бормочет радио, где-то недалеко спорят на повышенных тонах мужчина и женщина, в чьи-то шаги и голоса. Когда щелкнул замок на соседней двери, Шпатц устыдился своего малодушия и захлопнул свою. Повесил ключ с казенного вида биркой с выгравированным на ней адресом на крючок. Поставил на пол сумку. Посмотрел на свое отражение в овальном зеркале напротив входной двери. В Гехольце казалось, что к нему теперь навсегда
