Легенда о витязе Актеоне и волшебном Змее - Александр Елизарэ
Наблюдатели со стен доложили, что в лагере незваных гостей не менее пяти тысяч людей и кроме этого три тысячи воинов, именуемых себя братьями Крестоносцами. Сотни горожан с любопытством взирали со стен на яркое зрелище. Целый город раскинулся на опушках леса: люди купались и мылись в реке, жгли костры, рубили вековые дубы и разводили костры. Тут же недалеко они забивали свой скот и птицу, а жены готовили им еду. Их дети как-то злобно поглядывали на горожан, выдавая явную неудовлетворенность своим положением. Царь гневно разглядывал пришельцев из своей сторожевой башни и мечтал лишь об одном, чтобы эта саранча быстрее поднялась в путь. Проходил день, солнце клонилось к горам, а лагерь незваных гостей дымил кострами и жил своей жизнью. Царь приказал запереть все ворота и не открывать их никому. Еще не хватало сдать город каким-то голодранцам, вооруженным до зубов и нищим как стая церковных крыс. Еще не остыла в легендах страшная слава северных воинов-викингов. А эти люди, как они похожи на них, та же спесь, то же пренебрежение к горю других людей, тот же вольный ветер в головах. Ну ладно, утром поговорю с ними, может все утрясется, и они уйдут на поиски своего счастья.
Размышления Царя прервал голос командира, дежурившего на вышке:
– Господин, что делать? Несколько рыцарей-крестоносцев стоят у ворот крепости и требуют вас!?
– Скажите, что я слышу их, пусть говорят!
Воин вылез из бойницы и крикнул:
– Эй люди, говорите! Наш Царь слушает вас!
– А что, разве сам Царь не посмотрит на нас? – дружелюбно крикнул всадник на красивом черном коне.
– Он и так смотрел на вас слишком долго и мечтает лишь об одном…
– О чем же? – спросил рыцарь и снял свой шлем.
– Хм… О хорошем дожде и шторме, который смоет вас с глаз долой! – засмеялся начальник караула.
– Эх! За что же нам такая милость, от великого и сильного Государя?
– А то вы не понимаете… пришли, порубили его дубовую рощу, поганите землю… Проваливайте восвояси!
– Мы не уйдем, пока Царь не дарует нам провиант и немного золота! С нами женщины и дети, их нужно кормить! В противном случае, мы останемся здесь надолго и сами возьмем продовольствие в ваших деревнях, а вы не высунете носа из вашей крепости! Но мы не хотим этого, ведь мы пришли с миром. Мы такие же христиане, как и вы! А Христос велел делиться и помогать ближнему, не так ли, брат?
– Гм… Но пока вы показываете себя не как ближние и друзья, а как проходимцы!
– Не правда, мы предлагали свою помощь, но ваш звонкоголосый юноша отверг ее! Что же нам делать брат?
Ответа не последовало, переговорщик ушел или сделал вид, что ушел. Обиженный крестоносец закричал в ночную тишину:
– Хорошо, Великий Царь, Этой ночью мы докажем тебе свою дружбу! Но это будут не слова, а дела во имя нашего с тобой Бога – Иисуса Христа!
Всадники ускакали прочь. Над городом воцарилась мертвая тишина. Жители спали, пытаясь во сне хоть немного зализать раны от прошедшей беды.
Глава X. Принц
Итак, юный Принц предстал перед гневным взором Царя, ожидая над собой жестокой и несправедливой расправы. А как же иначе мог рассуждать юнец, попавший в безвыходную ситуацию и принимавший любой суд над собой как нечто нереальное и крайне несправедливое. Конечно, он не был готов к этой войне, потому что не представлял себя в плену или на виселице, а лишь увенчанным лаврами победителя. Это есть огромная ошибка, когда, собираясь на войну, воин не думает о своей смерти и заранее отвергает ее. Он боится допустить мысли об этом по причине внутренней трусости или малодушия. Вот почему начинают войну часто недочеловеки с небольшим опытом и мужеством, а после многие страны и народы наблюдают его позор и униженную гибель.
Принц не был трусом. Он был мальчиком, который чаще заходил за советом и лаской к матери, чем к отцу. Тем более он не был страстным любовником, а лишь собирался провести ночь с какой-нибудь из предоставленных красавиц. Он никогда не видел с каким рвением и жестокостью начинается рукопашный бой, как взрослые мужи, переполненные адреналином и ненавистью друг к другу, рубятся топорами, саблями и мечами, и красные глаза их заполнены адским огнем. Не один зверь не способен на такое безумие, и только человек, когда-то приручивший огонь, потерял всякий страх перед бойней. В такие минуты сам Бог отворачивается в слезах и закрывает лицо руками и, наверное, ругает себя за сотворение зверье сие!
Принц в слезах стоял у окна темницы и смотрел, как утреннее солнце поднимается над горами. Он думал о матери, о своей любимой маме, у которой он даже не спросил совета перед отплытием, а решил все сам. Он думал об отце, который мог более сурово запретить сыну военную авантюру, но не сделал этого. Зато не отходил от своей молодой жены ни на шаг. Конечно, отец не мог предвидеть пленения сына, ведь поручил помогать ему в походе лучшим полководцам. Так размышлял этот юнец. «Все кончено, нужно мужественно принять свой рок! Нет! А может быть отец выкупит меня? О небо, о чем я? На все воля всевышнего пророка!»
Царь вошел тихо и наблюдал за мальчиком. Не было в этом «захватчике» ни злобы, ни вызова, ни отчаянной храбрости или лицемерия чужого по духу человека. У окна стоял юнец, чем-то похожий на одного из многих сыновей Царя. Мужчине стало жаль его, но все же это был враг, пусть еще маленький и несмышленый, но враг.
– Что же теперь мне с вами делать, Принц? – прервал тишину Царь.
Принц резко повернулся, из его глаз катились слезы. Он молчал, но смотрел, не опуская глаз, прямо в глаза собеседнику и победителю.
– Но какой смысл в этом? – тихо произнес Принц.
– Говорите! Я желаю услышать из ваших уст, как мне поступить с вами! Вижу, что вы юноша не злобный, я даже слышал, вы читали греческих философов и даже театральных сочинителей? – усмехнулся Царь. – А как же война, зачем она вам?
– Зачем слова мне говорить, не будет в них прощенья, сам к гибели своей я выложил помост! Помост на эшафот позора…
– Постойте, что-то я не припоминаю, чьи это строки? Не ваши ли? Не дурно…
– Мои, и родились, вот час назад. Дальше не могу придумать, в горле все пересохло.
– Как вы думаете,
