Мекленбургский дьявол - Иван Валерьевич Оченков
Делать нечего, согласился. Тем паче, что среди казаков нашлось немало владеющих турецким. Поэтому атака должна была одновременно идти и на восток, и на запад. Нам же следовало придержать паруса, чтобы раньше срока не спугнуть противника.
Выждав час, отдал команду поднять якоря и идти вперед. Силы флота я разделил. Четыре галеры и половину казачьих стругов — к Тамани, основные силы под моим началом — к берегам Тавриды! Сигналом для нас, что все в порядке и укрепления заняты, должны были стать дымы над одной из башен. И вот, подходя к керченской бухте, я первым в свою подзорную трубу разглядел почти вертикальный черный столб.
— Славно! Похоже, Татаринов справился! Но не будем праздновать раньше сроку!
Глава 3
Первый раз я был в Керчи еще маленьким. Мы тогда с мамой отдыхали в санатории и поехали на экскурсию. Мы всегда проводили отпуск вместе с ней, потому что отец постоянно работал. Помню, как она держала меня за руку, а я только и ждал, когда она ослабит бдительность, чтобы отцепиться и куда-нибудь улизнуть. Побегать по окрестным улицам, полазить по развалинам. Или вообще удрать на пляж и до одури накупаться в ласковом теплом море.
Это, конечно же, глупо, но я подсознательно надеялся увидеть хоть что-то знакомое в этом средневековом городе, но, конечно же, ничего такого не заметил. Даже гора Митридат сама на себя не похожа, хотя, возможно, мне это только кажется. Когда мы высадились на пристань, город был уже взят и отдан во власть победителей, то есть, казаков. Трупы еще толком не убрали, хотя успели обобрать до нитки. Со всех сторон слышался шум, крики, стоны раненых и женский визг.
Единственным моим требованием к казакам было не трогать христианское население, которое, впрочем, здесь совсем не велико. Всего в Топрак-кале — районе, примыкавшем к цитадели и огороженным от внешнего мира невысокими стенами и земляным валом, проживало не более полутора тысяч жителей. Мусульман примерно треть, а остальные армяне, греки и евреи. И многим из них придется туго, поскольку донцы не сильны в катехизисе и на различия в вере могут не обратить внимания.
— Смотрите, ребятки, — показал я своим пацанам, притихшим от увиденного. — Война примерно вот так и выглядит. Грязь, кровь и грабежи. В ней далеко не так много возвышенного и доблестного, как это пишут в рыцарских романах.
— Но ведь победа приносит славу и богатство?! — воскликнул Петер.
— Не всем, — хмыкнул я. — Далеко не всем.
— Но ведь мы победили?
— Еще нет. Но, победим обязательно, поскольку у нас нет иного выхода.
— Но почему? — удивился такой постановке вопроса Дмитрий.
— Видишь ли, сынок. Уже не одну сотню лет отсюда из Крыма на нашу землю приходят татары. Когда-то они были сильны и угрожали самой Москве, теперь ослабли и могут лишь тревожить наши границы, но суть не поменялась. Они приходят грабить, убивать и жечь, а еще уводить полон. Юных девушек, молодых и здоровых мужчин, которых они потом продают в рабство и живут за счет этого. Если бы не они, Русь и другие христианские страны были бы куда богаче и многолюднее. Поэтому у нас нет иного выхода, нежели как разорить это гнездо разбоя и порока.
Зачем я взял Митьку с Петькой с собой? Ну, а куда их девать! Оставить в Азове, где чертова прорва вооруженных людей и еще больше пленников, которые в любой момент могут попробовать взбунтоваться, было бы не очень разумным решением. В Москву без большой охраны не отправить, а у меня сейчас каждый ратник на счету. Так что пусть будут рядом. Смотрят, учатся и привыкают.
Все же, после победы под Азовом, я послал грозный указ в Москву, с требованием присылать припасы и ратников, а также думцев и дьяков с подьячими, ну и свой государев полк. А то, блин, рванул на войну, а у меня с собой ни административного аппарата толкового, ни свиты порядочной. Еще повелел напечатать большие листы, на которых в картинках изображено одоление агарян и водружение крестов над поруганными и превращенными в мечети храмами. Плюс, послание ко всем европейским дворам, с призывом прекратить распри и участвовать в борьбе с общим врагом. На последнее, говоря по совести, надежды никакой, но грамотный пиар — наше все!
Кстати, о храмах. С христианских времен их тут сохранилось два. Небольшой католический костел в цитадели, когда-то принадлежавший генуэзцам, и греческая церковь Иоанна Предтечи, вписанный в линию крепостной стены. Конечно, сейчас они мечети, но я ведь непросто так погулять вышел, а ниспровергатель идолов и защитник православия. К тому же, Иоанн Креститель, как ни крути, мой небесный покровитель.
— Значит так, — распорядился я. — Все ненужное из храма выкинуть и приготовить для освящения и литургии. Полумесяц со шпиля сбить и заменить на крест. Будем молебен служить. Священники местные есть?
— Найдем, — коротко отозвался Михальский. — В крайнем случае, с казаками отец Питирим пошел.
Эх, как же мне не хватает Мелентия. Старик тогда обиделся, что Филарет снова патриархом стал, хлопнул дверью и удалился в пустынь. Я за ним несколько раз посылал, но он и слушать никого не стал. Хотел сам к нему съездить, да все недосуг было. Без него ни один духовник у меня так и не прижился, хотя в желающих недостатка, сами понимаете, не было. Но большинство смотрят так угодливо, что с души воротит, где уж такому исповедоваться…
Что же до отца Александра, находившегося при моем войске с самого Воронежа, то его при первом же выходе в море так укачало, что я почел за благо оставить священника в Азове, дабы он там окормлял страждущих.
Первым сюрпризом было то, что местные христиане, казалось, совсем не рады нашему приходу. То есть, бунтовать они, конечно, не бунтовали, но и восторга в глазах, не говоря уж о хлебе-соли, не наблюдалось. Что касается здешнего клира, то получилось совсем интересно. Греческий батюшка вообще попытался сбежать, а когда не получилось, заперся у себя в
