Вождь чернокожих. Black Alert (СИ) - Птица Алексей

В городе начались масштабные чистки, которые касались, в основном, арабоязычного населения. Воспользовавшись предлогом и стараясь окончательно утвердиться в регионе, я отдал команду «фас» верным воинам, из личной охраны. Разозлённые гибелью своих товарищей, они изрядно проредили верхушку местного феодалитета.

По всему городу начались грабежи и убийства арабских торговцев, крупных землевладельцев и всех, связанных с ними. Армянские купцы, как и обычно, сразу подстраховались, прислав ко мне делегацию с богатыми подарками, заверениями в любви и дружбе, а также, напоминаниями того, что, несмотря на внешнее сходство с арабами, они ими не являются. И вера их, самая что ни на есть, христианская, и приняли они её не намного позже, чем образовалась коптская церковь.

Я благосклонно принял их дары, озадачив разными поручениями. Кроме этого, они с удовольствием сдали своих арабских конкурентов, рассказав об их подлых обманах при получении прибыли от войны, которую я веду с колонизаторами, выставив, при этом, себя белыми и пушистыми.

С огромным скепсисом я смотрел на их загорелые лица, заросшие до самых ушей пушистыми и курчавыми бородами. В ответ получил испуганные взгляды людей, не понимающих природы моей понятливости, но остро при этом чувствующих исходящую от меня опасность, той самой, пресловутой пятой точкой, которая очень хорошо развита у всех представителей их племени.

Ограбленные, избитые, потерявшие многих из своих людей, ко мне пришли и упали в ноги представители арабоязычных торговцев. Их делегация состояла не только из чистых арабов, были тут и донколанцы, и представители племён баракка.

— О, божественный и несокрушимый вождь! Ты — источник мудрости, Великий повелитель чёрных людей. Твой дух общается напрямую с духами Вуду, и то ведомо нам. Защити нас от своих людей!

— А вы откуда знаете, что я общаюсь напрямую с духами Вуду, я же христианин? — возмутился я, решив поизгаляться над торговцами.

— О том говорит Нил, об этом шепчут бестелесные губы наших предков, а также, многочисленные трупы несостоявшихся убийц. Мы склоняем головы перед неизбежным, о могучий унган!

— Мне не нужны ваши головы. Мне нужны ваши ноги и ваши деньги.

— ???

Я поморщился, наверное, всё-таки, перестарался и не правильно выразился. Деньги? Деньги я и так с них получу. Но уничтожать всё вокруг мне было не нужно. А нужно было подмять под себя всё. Кто сильнее, тот и прав! И когда ты не оставляешь выбора и припираешь человека к стенке, тогда с тобою будут сражаться до конца, а мне лень.

Мне нужно было, в кратчайший срок, захватить их страну, не влезая в дрязги и затяжную войну, всех со всеми. Мне нужны были их связи, их влияние, их товары и их пронырливость, чтобы без проблем распространять своё влияние на окружающие страны, а не их бесполезные трупы.

— Я услышал вас, о дерзкие и продажные!

Среди делегации возникло волнение и горестные вскрики. Сам же я стал разговаривать, как бы сам с собой, размышляя вслух.

— А я ведь хотел стать справедливым правителем и объединить всю Африку, дав возможность хорошо жить и процветать всем народам, её населяющим. Дать преимущество наиболее развитым, имеющим свою культуру, язык, древнюю письменность. Я приверженец коптской православной церкви. И я верую!

При этих словах я воздел свои руки вверх, и развёл их далеко в стороны, обратив лицо к небу. Вместо неба мой взгляд упёрся в низкий потолок глиняного дома. Тяжело вздохнув, я, с видимым усилием, вернулся обратно.

— Эх, — показательно вздохнул я ещё раз. Скупая мужская слеза скатилась по моему, изрезанному шрамами, лицу. Ткнуло острой болью раненая тесаком полковника левая рука. А кругом одни предатели! Убить меня хотели сволочи… Да? Да?! Да???Последнее «да» я уже громко кричал.

— Убить хотели короля своего!!! Я — потомок египетских фараонов. А меня убить! Да не один раз! А вот, хрен вам!

Моя огромная лапа сложилась в большой кукиш и показала его купцам.

Я вскочил со своего места и, вытащив из-за пояса медный хопеш, хватил им по деревянной скамейке для почётных гостей. Скамейка разлетелась вдребезги, брызнув в стороны деревянной щепой.

Горящим яростью взором, я окинул присмиревшие ряды торговцев, заставив их невольно поёжиться, и начал молиться. Окружающие меня воины клацнули затворами винтовок. Палач, скромно стоявший в уголке, самом тёмном из имеющихся, нервно облизал языком тонкие сухие губы, примериваясь, какие казни будут уготованы этим купцам.

— И вот, — патетически вскинув руки вверх, взметнув при этом тонкое и широкое одеяние, произнёс я, — и что я вижу?

— А вижу я чёрррную неблагодарность. И это тогда, когда я решил избавить арабских купцов от всех налогов на целый год, в обмен на их возможную помощь и сотрудничество, в деле налаживания торговли и привлечения новых покупателей и продавцов.

— Мои склады ломятся от слоновой кости, каучука, ценных пород древесины, шкур редких животных и редких тканей. И что?

— Золото плавает в моих реках, но некому его добывать. Алмазы прячутся в моих землях, но некому их найти. Изумруды валяются на горных кручах. Рубины сверкают изломанными гранями между корней деревьев, в диких джунглях, но некому найти их и принести мне, получив за это мою благодарность и деньги. Некому вывезти всё это, с моего ведома, и выгодно продать другим народам. Некому собирать пошлину и платить налоги. Некому их собирать. Я — несчастный король, с несчастными подданными. Горе мне!

И я со злостью пнул валявшуюся подушку, отфутболив её в дальний угол.

— Мне нужны деньги, деньги, деньги.

— Для чего? Для гарема, думаете? Нет! Для роскоши? Нет! Для власти? Да!!! Для безграничной власти! Для самой безграничной власти, от океана до океана. От Алжира до Капской колонии. От Монровии до Момбасы, от Каира до Кейптауна, ну и так далее.

— Скоро мои чёрные легионы будут топтать своими деревянными сандалиями все просторы нашего необъятного континента, выполняя мою волю. Не верите? Смотрите туда — и я указал в сторону выхода, за которым находилась улица, с марширующими по ней моими многочисленными войсками, направляющимися на полигон.

— Я привлеку всех, кого только найду. Я приползу на коленях к русскому царю и немецкому кайзеру и попрошу у них офицеров и оружия. Да! Попрошу, но добьюсь того, чего хочу. А тот, кто мне помешает в этом, рассыплется в пыль у моих ног, чтобы остаться, всего лишь, грязью на моих сандалиях.

— Мне нужно оружие, много оружия. Тот, кто обеспечит мне его приток, а также, покупку того, чего я захочу, получит право беспошлинной торговли, ровно на три года, да и потом не будет забыт. Я разобью французов и англичан, смету всех, кто стоит на пути к вершине моей власти, ВСЕЕЕХ — заорал я в избытке чувств.

— И никто, вы слышите, НИКТО не помешает мне!

Говорил я по-арабски, в кратчайшее время, выучив этот язык, а стресс и смертельная опасность изрядно помогли мне в этом трудном деле.

Арабы притихли, как заворожённые, пристально глядя мне в лицо и покачиваясь, войдя в резонанс с моей яростью и жаждой власти. Толстые, жирные семена моего тщеславия упали на благодатную почву их жажды наживы, желания получить свой лучик славы, от солнца щедрости могучего правителя.

— Вы думаете, дервиши победят англичан? Нет, пророчествую в этом, — и я стал покачиваться, будто бы в трансе, произнося при этом слова слегка нараспев, будто мурлыкая, как кот, на арабском языке.

«Пройдет полгода и ещё декада, и Омдурман падёт. И тот, кто с силой туда войдёт, из мавзолея выкинет «Махди» и, надругавшись, покорит, на веки вечные, сражавшихся людей. Лишь только Мамба может их спасти. Лишь только Мамба, если только… к нему во сне придёт Махди».

Закончив пророчествовать, я обвёл взглядом притихших торговцев. Прониклись. Ну и хорошо. Хлопнув в ладоши, я отпустил их, перекрестив, напоследок, из чистого озорства, но пообещав не трогать никого, взамен уплаты штрафа, за мнимое предательство моих интересов.