Игорь Николаев - Железный ветер
Болышев на мгновение замялся и продолжил с явным усилием:
— Мы подняли доступную статистику и выяснили, что в последний год объемы частных вкладов и хранений британских граждан постепенно переводились в британские банки и хранилища. Разница составила более семидесяти процентов. Понятно, что далеко не каждый может позволить себе слиток золота или банковский счет «под металл», поэтому мы можем говорить о запланированном финансовом бегстве истеблишмента Англии.
— И вы проморгали это… бегство, — жестко закончил Константин.
— В общем, да. — Болышев смотрел в сторону, словно ему было стыдно выдержать тяжелый взгляд императора.
Самодержец встал и прошелся вокруг стола, затем подошел к окну и минуту-другую просто стоял, скрестив руки на груди, до крайности похожий на свои парадные изображения — уже немолодой, но крепкий кряжистый мужчина лет пятидесяти, гладко выбритый, с мощной гривой пепельных волос тронутых инеем седины.
— И что же все это значит? — с этими словами он вернулся к столу и оперся на него костяшками пальцев. Из глубин полированной поверхности на императора глянуло его собственное отражение — бледное лицо, резко и четко прорезанное морщинами, внимательные черные глаза. — Я жду от вас квалифицированного мнения.
Он повернул голову к военному министру, одновременно приподнимая правую бровь в вопросительном жесте.
— Ваше Величество… — Агашев выдержал его взгляд. — Мы не знаем. Действия британцев могут иметь только одно непротиворечивое и разумное объяснение — они готовятся отразить атаку на остров всеми имеющимися средствами. А банковские операции показывают, что в дополнение к военным действиям они готовы и к серьезным потрясениям мировой финансовой системы. Но в мире нет противника, который готовился бы к войне против «львиной короны». Просто нет.
Министр откашлялся, оттянул тесный воротник мундира, словно тот мешал ему дышать.
— С вашего одобрения, мы намерены начать соответствующие… мероприятия. На тот случай, если действительно имеет место быть… — Он окончательно сбился, пожевал губами и закончил резко, как отрубив, — На всякий случай, потому что это явная чертовщина.
— Чертовщина… — протянул Константин.
Он снова занял свое место и словно только сейчас вспомнил о существовании Лимасова.
— Гордей Витальевич, как это может быть связано с «Исследованием»? — прямо спросил император.
— Напрямую, — так же прямо ответил Лимасов.
Взоры всех присутствующих сошлись на бодром и подтянутом главе Особого Департамента, словно и не он сорвался несколько часов назад из отпуска, последовательно сменив паромобиль, скоростной гироплан и снова паромобиль.
Лимасов был самым молодым из присутствующих, он занял свое место не карабкаясь год за годом по всем ступеням служебной лестницы как остальные. И в дополнение ко всему не обладал длинной родословной, которая, несмотря на Акт об упразднении сословий, все еще считалась непременным условием занятия значимой государственной должности. «Зубры» старой закалки его не любили, считая выскочкой и парвеню, но не могли не отдавать должное профессионализму и цепкости ума.
— Очень мало информации, — четко произнес Лимасов. — Очень быстро развиваются события. Но я смог оперативно навести справки относительно гравиметрических наблюдений по методу Сингаевского-Гроффа. Мои люди напрямую получили данные со станций в Петропавловске-Камчатском, Мурманске и на Таймыре. Кроме того, удалось связаться с аналогичными американскими станциями в Худвилле, на острове Банкс и Ньюфаундленде. От европейских ученых пока ничего получить не удалось, но имеющихся данных достаточно, чтобы сказать — полностью повторяется картина трехлетней давности. Вчера, в девять часов утра по Гринвичу аппаратура сошла с ума, показывая хаотические скачки всех физических величин в точке с приблизительными координатами… — Лимасов глянул в потолок, словно надеялся прочитать числа на нем, — примерно шестьдесят градусов северной широты и тридцать градусов западной долготы. То есть примерно в том же районе, где исчез «Аннаполис».
— Это все? — отрывисто спросил Константин.
— На данный момент — да.
Император думал не дольше четверти минуты.
— Василий Павлович, — обратился он к военному министру, — ваши намерения одобряю. Планируйте ваши мероприятия относительно готовности к… чертовщине. Планируйте и будьте готовы к использованию военной силы в любое время и в любом месте. Завтра в восемь часов утра собрание Государственного Совета. В полном составе.
Константин обвел тяжелым взглядом всех присутствующих.
— Ищите, узнавайте, планируйте. До завтрашнего полудня у нас должна быть внятная картина происходящего и конкретный вменяемый план действий. Встреча окончена.
Глава 5. Das Luftwaffenkommando «0»
6 августа, день третий
Ночь понемногу уступала свои права, небо над Хабнарфьордуром посерело. Яркие, очень крупные на этих широтах звезды поблекли.
Близилось утро.
Стационарные прожекторы и временные светильники, запитанные от переносных генераторов, делили все пространство «объекта ААА» на четкие, изломанные линии в двух цветах — угольно черном и пронзительно-белом. Слаженная деятельность аэродромной команды достигла апогея — график операции неумолимо отмерял часы и минуты, не допуская даже мысли о возможности сбоя.
Chef der Luftflotte, ранее командующий третьим воздушным флотом, ныне — специальной тяжелой авиадивизией, неспешно вышагивал вдоль взлетно-посадочной полосы, проверяя ход работ самолично. Увиденное радовало, несмотря на крайнюю сложность задачи и жесткий цейтнот, Das Luftwaffenkommando «0» в целом укладывалась в расписание.
Chef неосознанно поежился, вспоминая последние трое суток. Он видел многое, участвовал практически во всех значимых кампаниях минувшей четверти века. Юношей, только-только оперившимся выпускником waffenschule он вылетал на газовые зачистки партизан в бывшей России. Когда он повзрослел, а Держава урегулировала свои дела на востоке — очищал застоявшуюся Европу от глубоко укоренившейся расовой гнили. Командиром авиадивизии — громил в Атлантике флоты заокеанских врагов. В неполные пятьдесят, командуя всей тяжелой авиацией Державы, он видел капитуляцию Штатов, закат вековой истории мировой плутократии и твердо уверился, что это наивысший момент его жизни и карьеры. На планете больше не было врагов, достойных его bombenschlepper`ов, разве что таковые спустятся с Великого Ледяного Пояса, который ранее, во времена господства плутократов от науки, ошибочно называли Млечным Путем.
Как же он ошибался!
Даже сейчас, спустя почти пять лет, Chef до мельчайших подробностей помнил тот день, точнее, тот душный летний вечер, когда он был вызван на приватную беседу с Координатором. Когда этот великий человек, опора нации, верховный арбитр, счел его, хоть и заслуженного, но всего лишь авиационного генерала достойным тайного знания. Но, несмотря на великую честь и доверие, генерал не любил вспоминать о тех событиях, потому что к гордости примешивалась изрядная доля горечи и стыда.
Окрыленный своими знаниями и опытом, польщенный и воодушевленный доверием, он разработал план, посильный только его «тяжеловозам», предусматривающий предельно интенсивное использование времени и ресурса. Согласно его расчетам, «дивизия ноль» поднималась со стационарных аэродромов в Ирландии и, дозаправившись в воздухе непосредственно перед точкой перехода дифазера, сразу же отправлялась по заданным маршрутам, нанося запланированные удары без потерь времени. Лишь после этого самолеты брали курс на Исландию и новую базу, заранее подготовленную «друзьями». Таким образом, дивизия выигрывала самое меньшее — целые сутки активных действий. В условиях жесточайших массогабаритных ограничений, висевших дамокловым мечом над всей операцией, в условиях огромной роли и ответственности, возложенных на авиацию, лишние часы и дополнительный налет тяжелых бомбардировщиков не имели цены. Это было по силам ему, его штабу, его самолетам и летчикам — лучшим из лучших.
Но именно Координатор, всесторонне оценив предложение и расчеты, своей личной волей приказал изменить план операции и сосредоточиться на перелете к Хабнарфьордуру. Слова лидера нации были однозначны и не допускали двойного толкования — никаких воздушных операций «с колес». Флот, десантный корпус и армия могут и должны будут действовать на пределе и за пределами человеческих сил и возможного. Но военно-воздушные силы рисковать не будут.
Все остальные потери можно перетерпеть или оперативно восполнить, переброской подкреплений или же эксплуатацией местных ресурсов. Потери авиации — и новейших легких сверхзвуковых машин, и консервативных, надежных турбовинтовых бомбовозов «десятитонников» — на первом этапе операции будут невосполнимы.
