Александр Афанасьев - Агония
Владимирская область, дер. Бельцы
03 февраля 1971 года
Черная Волга с трудом пробиралась через сугробы, нормальной дороги в село не было даже летом, а зимой даже и думать было нечего. Окончательно сели уже перед самой деревней, рядом с заброшенной церковью на окраине. Проклиная все на свете, Сомов и еще один сотрудник пошли в деревню Бельцы пешком.
Как только Сомов вышел на нужную улицу, сразу стало понятно — дело дрянь. У одного из домов чернела толпа народа. Сомов бросился туда, добежав, со страшным матом растолкал толпившихся у дома колхозников. У крыльца его остановил молоденький милиционер:
— Куда вы, гражданин? Нельзя!
Сомов достал красную книжку с золотым тиснением "МВД СССР", сунул ее под нос милиционеру, спросил
— Кто старший? В доме есть кто?
— Д…да, старший лейтенант П…пименов из райотдела, он в доме… — заикаясь выговорил милиционер, явно испугавшись майора милиции из Москвы. Оттолкнув, его майор Сомов бросился в дом.
Маленькая комната была ярко освещена висевшей на проводе лампочкой. На кровати лежало что-то, накрытое простыней
— Что вы здесь делаете, как прошли?
Огромный, похожий на медведя мужик, одетый в милицейскую форму оторвался от протокола и смотрел на Сомова. Сомов хмыкнул, оглядывая место происшествия (в принципе уже все было понятно), затем протянул "медведю" свое удостоверение. "Медведь" внимательно прочитал, вернул обратно, устало спросил
— Какими судьбами, товарищ майор?
— Рассказывай, только кратко — вопросом на вопрос ответил Сомов
— Ну в принципе рассказывать особо нечего… Появился этот мужичок у нас с месяц назад, купил домишко старый, подлатал, устроился в бухгалтерию колхоза. Говорил что родом с этого района. А сегодня — вот…
— Что — вот?!
— Позвонили мне с самого утра с правления — соседка, зачем-то зашла — глядит труп.
— Как она поняла, что это труп?
— Да дверь была незаперта — здесь вообще дверей не запирают. Стучала она в окно, стучала — потом решила войти. Заходит — а Папанов лежит на кровати не шевелится. Если бы он пил можно было бы понять. Но он ведь капли в рот не брал, трезвенником был. Она его толкнула — и поняла — мертвый. Тут конечно в голос, соседи сбежались …
— Что думаешь? Первоначальный осмотр места происшествия провели?
— Да провести то провели. На первый взгляд — явный некриминал — сердце у мужика отказало. Но с другой стороны с чего — мужику чуть за сорок, здоровый как бык. Думаю, надо все-таки вскрытия дожидаться. Да и жил он как-то странно — тихо очень, что ли. Не пил, баб не водил, несмотря на то, что холостяком для деревни был очень завидным, ни в чем не участвовал. Странно это.
— Странно — сказал и майор Сомов — теперь слушай сюда! Когда собираешься на вскрытие везти и куда?
— Да сегодня и повезем, наверное, в областной морг придется, во Владимир
— Значит завтра, во Владимир приедет мой эксперт, возьмет анализы. Если будут какие то вопросы к тебе — звони … спросишь майора Сомова. И о нашем появлении — здесь — ни слова! Понял?!
— Да как не понять, товарищ майор…
— И пришли мне трактор сейчас, мы у церкви на машине застряли…
Майор Сомов вышел из дома и начал проталкиваться сквозь толпу. Предстояло еще, считай, километр тащиться по глубокому снегу к застрявшей машине.
Москва.
03 февраля 1971 года, вечер
Здание генеральной прокуратуры
Несмотря на то, что большинство прокурорских работников уже закончили свой трудовой день, Александр Владимирович еще трудился. Подъезжая, мы заметили, что окна нашего кабинета освещены.
Когда мы вошли в кабинет, уставшие до черта, Александр Владимирович что-то писал по одному из старых дел, которые надо было отправлять в суд. Глазко как всегда отправился с банкой за свежей водой для кофе, шеф дописал документ (как я мельком заметил — обвинительное заключение), захлопнул папку, положил ее на стоявший рядом со столом стул и выжидающе уставился на меня. Я, ни слова не говоря, протянул ему папку с нашим уловом — протоколами допросов, где самые интересные места были отмечены закладками. Шеф погрузился в чтение.
Через десять минут вернулся Глазко, поставил кипятиться воду, устало плюхнулся на свободный стул и закрыл глаза. Александр Владимирович дочитал документы и, откинувшись на спинку стула, закрыл глаза. В кабинете воцарилось молчание. Первым нарушил его шеф
— Костя?
— А?
— Тебе ничего странным не показалось?
— Да есть странности…
— И еще какие — усмехнулся шеф — вот скажи, например, Костя, если я сейчас наберу 02 — через сколько твои коллеги приедут?
— Да по всякому может быть. Есть норматив в принципе — двадцать минут в любую точку Москвы если нет каких-либо чрезвычайных обстоятельств
— Ну, допустим, двадцать минут. Хорошо. А как тогда там оказалась милицейская машина через пятнадцать?
— Может, наряд рядом оказался, он и приехал
— Ну, хорошо. Тогда вопрос другой — а кто их вызвал?
…
— Вы всех соседей опросили?
— Всех …
— Кто-нибудь указал на то, что именно он вызвал милицию?
— Нет …
Шеф задумался, затем сказал
— Вот что Костя. Звякни прямо сейчас в дежурную часть ГУВД Москвы и выясни, был ли звонок относительно адреса потерпевшего в дежурную часть ГУВД Москвы и если был — то откуда
Константин Иванович взялся за телефон, набрал номер
— Алё, Глазко на проводе. Сегодня Миша дежурит? Дай мне его.
Через минуту ему ответили
— Миша, Глазко это. Выясни, пожалуйста, был ли 28 января звонок в дежурную часть вечером относительно убийства по адресу … и если есть, то с какого номера и кто звонил. Пленку изыми, она в уголовное дело, по-видимому, пойдет. Выяснишь — перезвони мне на номер … я в генпрокуратуре у Калинина сейчас сижу. Давай, жду.
Звонок прозвенел минут через пятнадцать. Глазко, выслушивая собеседника, все больше мрачнел. Наконец он сорвался.
— Миша, что за бардак? Как вообще могло такое быть? Делай, что хочешь, но пленку найди!
Константин Иванович бросил трубку, пробормотал что-то типа "развели бардак", тяжело дыша. Шеф понимающим взглядом смотрел на него.
— Что, Костя, нету?
Молчание было красноречивее любых слов. Немного опомнившись, Глазко удивленно проговорил:
— Понять не могу, Саша как так получилось. Это же … в двадцать четыре часа из МВД с волчьим билетом. Кто на это решился?
— То-то и оно — сказал Александр Владимирович
— И мы еще не решили один важный вопрос: кто вызвал милицию — помолчав, продолжил Константин Иванович
— Метишь не в бровь, а в глаз Костя — заметил шеф — только неправильно ставишь вопрос. Вопрос в том, кто и зачем приезжал в квартиру убитого. Отнюдь не факт что это были сотрудники милиции, даже если они были на милицейской машине, и на них была милицейская форма. Отнюдь не факт.
Шеф еще немного подумал и продолжил
— Вот что, товарищи. Завтра вы вдвоем едете на квартиру, берете ковер целиком из комнаты, где произошло убийство, скатываете его в рулон и вперед, в экспертно-криминалистическое управление. И вопроса перед экспертами ставите только два: есть ли на ковре следы крови и второй, самый главный — есть ли на ковре свежие локализованные следы каких-либо сильных чистящих средств. Думаю, по этой экспертизе оч-ч-чень многое станет ясным.
Москва.
Вечер 03 февраля 1971 года
Из прокуратуры мы выехали уже под восемь вечера, у Константина Ивановича была в распоряжении закрепленная за ним машина. Первые несколько минут майор Глазко ехал молча, затем вдруг пробормотал
— А это что за процессия …
— Что, Константин Иванович? — спросил недоуменно я
— Похоже кого то мы очень интересуем… Взгляни-ка сам.
Я начал внимательно вглядываться в поток машин, идущий следом за нами. Короткий зимний день уже давно кончился, разглядеть идущие за нами машины было очень тяжело. Но признаваться Константину Ивановичу в том, что я ничего не заметил, мне было стыдно, и я продолжал упорно смотреть назад. Мое терпение, в конце концов, было вознаграждено
— Волга во втором ряду?
— Делаете успехи молодой человек. И не только Волга, взгляните-ка в тот же ряд чуть левее…
Я посмотрел — точно. Темного цвета микроавтобус упорно ехал за нами.
— Что то с тех пор, как мы занялись этим расследованием по делу Комарова, что-нибудь да не слава Богу …
— А что еще?
— Да всякие мелочи. Например, помнишь тот день, когда мы наблюдение во дворах сбросили?
— Помню, такое не забудешь.
— Так вот выхожу я на следующий день на улицу с утреца — глядь, машина на ободах стоит. Все колеса проткнули, гады. Хулиганы, наверное … — закончил майор Глазко.
